СЕЛЬСКАЯ АРХИТЕКТУРА СЕВЕРНОГО ПРИЛАДОЖЬЯ 1800 - НАЧАЛА 1900 ГОДОВ: ОБЩИЕ ЧЕРТЫ И СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

В 1979-1980 годах в соответствии с договором о творческом содружестве между Петрозаводским государственным университетом и Министерством культуры Карельской АССР (ныне Республики Карелия) специалистами одного из отрядов Карельской комплексной экспедиции Министерства культуры Карельской АССР на небольшой части территории Приладожья было проведено натурное обследование традиционных сельских поселений и выполнена инвентаризация памятников деревянного зодчества на территории Прионежского, Пряжинского, Олонецкого и Суоярвского районов Республики Карелия [250, с. 168-171].

Спустя десять, в 1991 году Петрозаводским государственным университетом совместно с Университетом города Тромсе и Министерством культуры Финляндии была организована Международная норвежско-российско-финская экспедиция, которая провела изучение сельских поселений примыкающего к Приладожью с северо-востока Пряжинского района Республики Карелия с целью сбора материалов для сопоставительного анализа народного зодчества сопредельных территорий Норвегии, России и Финляндии [189, с. 217].

Наконец, в июле 1993 года была организована и проведена специальная Эколого-архитектурная экспедиция Петрозаводского государственного университета. Ее работа проходила в соответствии с Международной программой "Экологическая безопасность в приграничных с Финляндией районах Карелии" и финансировалась Министерством образования Российской Федерации и Правительством Республики Карелия.

В работе экспедиции приняли участие специалисты кафедры "Системы автоматизированного проектирования" и студенты Строительного факультета Петрозаводского университета (доцент, кандидат архитектуры Медведев П.П. - начальник экспедиции; инженер-эколог, аспирант-исследователь Реут О.Ч. - заместитель начальника экспедиции; инженеры-реставраторы Алипова Ю.Б., Курикова В.А., Кириллова О.Ю. и Хетагурова Л.Н. [40].

Целью экспедиции было обследование территории Северного и Северо-Западного Приладожья и сбор разнохарактерных натурных материалов для их последующего комплексного историко-архитектурного и природно-ландшафтного анализа. В перспективе результаты такого исследования могли бы послужить базой при разработке программ хозяйственно-культурного развития приладожских районов с учетом республиканских, федеральных и межгосударственных интересов [Там же, с. 37].

Перед участниками экспедиции стояли две важных задачи. В задачу архитекторов входило исследование историко-архитектурного наследия на территории Приладожья и сбор необходимых исходных данных для детального изучения общих закономерностей и специфических особенностей формирования субрегиональной системы расселения, традиционных сельских поселений и единичных крестьянских хозяйств с их жилыми и хозяйственными постройками.

В перспективе планировалось изучение генетических корней и эволюционных тенденций развития приладожской архитектуры с привлечением к анализу широких исторических сведений и данных из архивных и литературных источников.

При постановке задачи принималось во внимание, что территория Приладожья представляет особый интерес для исследования историко-культурных и архитектурно-строительных традиций. Формирование последних, судя по материалам предшествующих исследователей, протекало в специфических природно-климатических условиях (Приладожье нередко именуют "карельской Швейцарией" [123; 245; 86; 284]).

На этот процесс оказывало влияние своеобразие хозяйственно-экономического развития приладожских территорий (сочетание различных форм производства - сельскохозяйственного, рыболовецкого и промышленного [27; 93; 97; 282; 17]), а также сложность протекавших в прошлом исторических и этнических процессов - смена форм территориально-пространственной организации и границ административно-территориального деления, историческое соседство русского, карельского, финского и вепского населения [21; 95; 113; 226; 239; 4].

Учитывая временной фактор, ограничивавший продолжительность полевых экспедиционных работ, а также степень изученности историко-архитектурных проблем в отношении Приладожья (детальное изучение Валаамского архитектурно-природного комплекса и ряда городских поселений Приладожья - Сортавалы, Лахденпохьи и Питкяранты [38; 193; 269; 274]) участниками экспедиции было принято решение охватить широким и детальным обследованием массив сельской архитектуры Северного и Северо-Западного Приладожья, изучению которого со стороны архитекторов-историков ранее не уделялось должного внимания.

В свою очередь, благодаря участию в работе историко-архитектурной экспедиции специалиста-эколога, проводившего рекогносцировочные природно-ландшафтные обследования территорий и акваторий приладожского субрегиона, появлялась возможность осветить проблемы специфики функционирования и развития последних как подоснову для формирования специфических архитектурно-строительных традиций.

Наряду с этим, намеченная к обследованию приладожская территория представляла большой интерес с позиций изучения (прежде всего - в историческом плане) особенностей взаимодействия различных этносов с вмещающими их ландшафтами.

В этом отношении история Приладожья своеобразна тем, что под влиянием комплекса исторически обусловленных социокультурных тенденций и закономерностей на его территории в течение целого ряда столетий наблюдалось динамическое изменение этнических границ (см. к примеру [95; 226]), и , предположительно, следовавшая затем неоднократная смена культур природопользования [61].

В соответствии с упомянутой ранее общей целью и конкретными задачами Эколого-архитектурной экспедицией были проведены рекогносцировочные исследования по маршруту: Петрозаводск - Водлозеро - Кясняселькя - Ляскеля - Вяртсиля. А на приладожской территории за период полевых работ было задействовано 4 места дислокации:

1. д. Пуйккола (оз.Пялькъярви) и д. Ламберг (о.Риеккалансари) - на территории, подчиненной мэрии города Сортавала;

2. д. Кортела (оз. Кортеланъярви) - в Лахденпохском районе и п. Рауталахти (на берегу залива Хиденселькя) - на территории Питкярантского района.

В итоге по территориям трех приграничных районов экспедицией был пройден маршрут общей протяженностью 320 км и обследован 41 населенный пункт:

1. на территории, подчиненной мэрии города Сортавала - г. Сортавала, поселки Вяртсиля, Рускеала, Кааламо, Низмелянхови и Раутакангас, два хутора на 17-м км старой дороги Сортавала-Вяртсиля, поселки Леппяселькя, Заозерный, Хотинлахти, Туоксалахти, Хелюля, Красная Горка и Ламберг на о. Риеккалансари, поселки Мейери, Рауталахти, Реускула и хутор на 26-м км дороги Лахденпохья-Сортавала (между поселками Реускула и Мейери);

2. в Лахденпохском районе - г. Лахденпохья, поселки Кортела, Оппола, Мийнала и хутор на 14-м км дороги Лахденпохья-Сортавала (между поселками Оппола и Кортела);

3. в Питкярантском районе - г. Питкяранта, поселки Рауталахти, Харлу, Ляскеля, Импилахти, Керисюрья, Сумериа, Леппясилта и Ууксу;

4. а вдоль рекогносцировочного маршрута из Питкярантского района к Петрозаводску - дд. Кесняселькя, Колатсельга, Пажала, Лахта, Мандера, Куккойла, Койвусельга и Маньга.

В процессе полевых работ участниками экспедиции была выполнена азимутально-шагомерно-створная съемка традиционных фрагментов застройки в 11 сельских поселениях. Фрагментарная съемка была вызвана значительными утратами в традиционной застройке в период ведения военных действий в Приладожье 1939-1940 и 1941-1944 годов.

Наряду с сельскими поселениями экспедицией была проведена детальная азимутально-шагомерная (с визуальной фиксацией высотных отметок) съемка 36 планов и 9 планировочных схем крестьянских усадеб. А в процессе изучения отдельных крестьянских хозяйств были сделаны обмеры, фотографирование и детальное архитектурно-конструкционное описание 56 жилых домов и 45 хозяйственных построек, представляющих историко-архитектурную ценность [179].

Собранный Эколого-архитектурной экспедицией Петрозаводского государственного университета натурный материал по сельской архитектуре Приладожья был существенно дополнен в процессе работы Международной финско-российской комплексной историко-архитектурной экспедиции 1997 года, организованной Центром Окружающей Среды Финляндии совместно с Петрозаводским государственным университетом (начальник экспедиции - Кюто Ю., дипломированный инженер, начальник Отдела природы и землепользования ЦОС; зам. начальника экспедиции - Медведев П.П., кандидат архитектуры, доцент кафедры САПР ПетрГУ).

Экспедиция была проведена в рамках Международного финско-российского научно-исследовательского проекта "Культурная среда и ландшафт планируемого национального парка "Ладожские шхеры"" и Гранта Российского гуманитарного научного фонда Nо 96-04-12022в по теме "Создание многоцелевой образно-графической и символьно-числовой базы данных по традиционным архитектурно-пространственным системам и объектам восточных районов Республики Карелия" [289].

Наконец, в 1998 году очередной историко-архитектурной экспедицией Петрозаводского государственного университета, организованной в рамках в рамках Гранта российского фонда фундаментальных исследований Nо 98-06-80364 по теме "Математическое моделирование традиционных архитектурно-пространственных систем и объектов Российского Севера", была продолжена работа по изучению традиционной архитектуры на территории, подчиненной мэрии города Сортавала (начальник экспедиции - Медведев П.П., кандидат архитектуры, доцент кафедры САПР ПетрГУ).

Предварительный анализ накопленных в 1993-1998 годах натурных материалов свидетельствует о наличии в народной архитектуре Северо-Западного и Северного Приладожья как общих черт, характерных для всего деревянного зодчества Северной Европы (в том числе Российского Севера и соседней Финляндии), так и специфических особенностей, позволяющих рассматривать обследованную территорию в качестве особого историко-архитектурного субрегиона Карелии и Российского Севера, а при более широком анализе, возможно, и всей Северной Европы.

В результате полевого обследования бассейна Ладожского озера и предварительного анализа собранных натурных материалов в сочетании с данными более ранних исследований и сведениями из литературных источников было установлено, что северо-западное и северное Приладожье по побережной территории от мыса Рогатый на западе до мыса Ристиниеми на востоке относится к шхерному району, длина которого более ста километров.

Он отличается наибольшими глубинами в северо-западном углу и вблизи материковых и островных берегов, где 100-метровая изобата проходит на расстоянии менее трех километров от прибрежной линии. Берега Ладожского озера сильно изрезаны, на всем протяжении окаймлены множеством скалистых островов, скал и рифов, образующих сложные и запутанные системы шхер, кроме которых, для данного района характерно наличие большого числа длинных узких и глубоких фиордообразных проливов и заливов, врезающихся в коренной берег [245].

Рельеф дна в Ладоге позволяет отметить, что общий уклон с юга на север во многих местах, преимущественно шхерного района, нарушается мелководьями, а также углублениями и глубокими ямами. Берега фиордов преимущественно скалистые, отвесные или сглаженные, реже каменистые или песчаные. В целом же в форме весьма расчлененного рельефа субрегиона ( абсолютные отметки от 5 до 180 метров ) преобладает чередование гряд и холмов с разделяющими их глубокими долинообразными понижениями, местами заболоченными.

Обследованная территория представляет собой также сложную картину растительного покрова, обусловленную взаимодействием зональных факторов и накладывающихся на них связей растительности с геологическими структурами, четвертичными отложениями, почвами, гидрохимией и гидрологией. Северо-западному и северному Приладожью свойственны как общие, прослеживающиеся для всей Карелии основные широтные закономерности состава, географии и структуры растительности, так и специфические черты, определяемые в первую очередь тем, что только этот субрегион Северо-Запада России находится в пределах южной тайги.

Занимая относительно ограниченную площадь южнее Янисъярви, от северо-западного побережья Ладоги до современной государственной границы, территория Карельского Приладожья имеет значительные контрасты: наряду с еловыми кисличными, чернично-кисличными и даже неморально-травными лесами с участием клена характерны бедные сухие сосняки на скалах шхерного района. Заболоченность обследованной территории низкая, почти все болота осушены.

Из производных типов леса широко распространены сероольшаники [351; 352]. Более сухие места заняты еловыми и сосново-березово-сероольховыми лесами, более влажные - заболоченными березняками, а прирусловые части ложбин - зарослями серой ольхи. Склоны приладожских возвышенностей очень крутые, покрыты преимущественно хвойным лесом, а вершины довольно плоские. Почвы здесь торфяно-болотные, местами преимущественно с тяжелым суглинком и глиной.

Климат на обследованной территории относится к климатам зоны южной тайги и слагается под воздействием морских атлантических и континентальных масс воздуха умеренных широт. Заметное влияние на климат побережья и прилегающих территорий, и в частности, на комплекс специфических микроклиматических условий шхерного района оказывает сама Ладога, формируя лимноклимат: отепляя прибрежные районы, сокращая безморозный период, увеличивая облачность и уменьшая количество осадков при смещении их максимума с августа на сентябрь [97].

Климат в целом умеренно холодный и влажный, с хорошо развитой циклонической деятельностью. Средняя годовая температура воздуха доходит до + 3 градусов С. Зима, хотя и не суровая, но довольно длительная: период со среднесуточными температурами воздуха ниже - 5 градусов С составляет четыре месяца. Самые холодные месяцы, январь и февраль, имеют среднемесячные температуры от - 10 до - 12 градусов С. Частое прохождение циклонов в зимнее время сопровождается сплошной облачностью и продолжительными оттепелями, которые сменяются резкими похолоданиями, а летом - понижением температуры воздуха, сильными ветрами и обильными осадками.

Переход среднесуточной температуры воздуха через 0 градусов С на положительные значения приходится на 10-15 апреля. Период положительных температур продолжается 190-200 дней. Весной часты возвраты холодов, иногда на короткое время может вновь установиться снежный покров, но к концу апреля снег, как правило, сходит на всей территории.

В июне - начале июля вечерние сумерки сменяются утренними и наступает период так называемых "белых ночей". Летние осадки имеют ливневый характер, иногда сопровождаются грозами, реже - градом. Осень наступает в конце первой - начале второй декады сентября и продолжается около двух месяцев. Норма продолжительности безморозного периода составляет 130 дней.

Воздушные массы, приходящие с северо-запада, приводят к аномально теплой (для данной широты) зиме и прохладному лету. В течение всех сезонов погода неустойчива,а в холодное время года наблюдаются наиболее сильные ветры, средняя скорость которых на побережье Ладожского озера составляет 5 м/сек. Относительная влажность воздуха уменьшается от зимы к лету с 90 до 50 %.

Для всей территории Приладожья типично пасмурное состояние неба, особенно в холодное полугодие. Наибольшая вероятность пасмурного неба приходится на ноябрь-декабрь - до 90 % числа пасмурных дней каждого месяца, а к концу марта достигает 60%. Зимой характерна низкая облачность, в теплый период чаще наблюдаются дни с переменной облачностью [335].

Приладожье относится к зоне избыточного увлажнения: годовая сумма осадков составляет 740 мм. Лес и болота способствуют медленному таянию снега (число дней со снежным покровом - 135-145) и сохранению значительных запасов влаги в поверхностных слоях почвы. Избыточная влажность почв, в свою очередь, снижает стойкость растений к заморозкам. Поздние сроки прекращения заморозков и ранние сроки их наступления осенью делают исследуемую территорию субрегионом северного земледелия с относительно сокращенным ассортиментом сельскохозяйственных культур [282].

Рельеф Приладожья сказывается прежде всего на распределении температур в приземном слое воздуха. Как известно, гряды и долины в большинстве своем вытянуты с северо-запада на юго-восток. По этой причине юго-западные и западные склоны получают больше солнечного тепла и наиболее благоприятны для земледелия [97].

В процессе полевых работ 1993 года экологами комплексной экспедиции Петрозаводского государственного университета было детально обследовано 5 фиордов, проведены гидрохимические и гидрологические съемки на 10 реках и 8 озерах бассейна Ладожского озера и установлено, что нерациональное хозяйственное преобразование водосборной площади с течением времени привело к увеличению трофности вследствие возрастающей обеспеченности автотрофных организмов биогенными элементами.

Судя по натурным материалам современные методы осуществления мелиорации, а также способы ведения сельского и лесного хозяйств в приладожских районах оказывают сильное влияние на изменения водного баланса, увеличивают смыв почв и в результате существенно повышают загрязненность бассейна Ладожского озера сточными водами. В итоге наблюдается деградация русел малых рек и активное заиление.

По результатам предварительного анализа экспедиционных материалов можно также предположить, что состояние водных объектов Приладожья по ряду биологических (первичная продукция фитопланктона), гидрохимических (термодинамическая активность ионов водорода) и гидрологических (прозрачность водных масс) показателей - неудовлетворительное.

Выявленные в период обследования особенности гидрологического режима и результаты сравнения новых данных с характеристиками литературных источников [55; 87; 349; 374] свидетельствуют о том, что природные воды шхерного района несут признаки перехода к мезотрофному типу, однако остаточный тип олиготрофного водоема еще сохряняется, а местонахождение редко встречаемых эвтрофных озер связано, прежде всего, с культурным ландшафтом.

Несомненный интерес для детального изучения традиционных приемов и форм организации жилой среды представляет сформировавшаяся в условиях Приладожья специфическая субрегиональная системы расселения [174; 175; 177].

В отличие от сопредельных восточных районов Карелии, в которых поселенческая ткань ныне сформирована крупными селами, окруженными средне- и малодворными деревнями [152; 165], в Приладожье она организована поселками-"местечками" и "хуторами" (единичными автономными крестьянскими усадьбами-хозяйствами). По терминологии, принятой в российской этнографической науке подобный тип заселения именуется "хуторским". А "местечки", в отличие от русских и карельских деревень, представляют собой особую архитектурно-ландшафтную и социально-экономическую форму поселения, пространственно-композиционному строю которой присущи характерные национальные (финно-угорские) черты.

Уточняя специфику субрегиональной системы расселения Приладожья, можно также сказать, что она по характеру трудовой деятельности местных жителей относится к системам со смешанным (сельским и городским) населением. Причем, последовательный переход от сельского к смешанному населению на территории Приладожья осуществился значительно раньше, чем во многих других субрегионах Российского Севера. Достаточно вспомнить о времени появления таких прото-городских поселений, как Корела, Паасо, Тиверск и Сур-Микли [113].

Специфические черты в пространственную организацию субрегиональной расселенческой системы Приладожья вносят особенности территориального распределения населения: высокая плотность населения, наблюдавшаяся уже в ХVIII в. (2,28 чел./кв.верста), и тенденция к преобладанию городского населения, наметившаяся в период 1939-1940 годов вследствие, с одной стороны, массового исхода коренных жителей (финнов) с сельскохозяйственных земель, а с другой - высокого механического прироста населения из-за пределов Карелии при преимущественно промышленном освоении приладожской территории [174; 175].

Характер пространственного распределения населения в Приладожье во многом определялся спецификой хозяйственного, а также сельскохозяйственного и промышленного освоения территории. Здесь в органическом единстве сочетались: на побережье - рыболовство с коллективными формами труда и торгово-предпринимательская деятельность на побережье; а в глубине материка - личные подсобные хозяйства, деревообработка и добыча полезных ископаемых.

Часть населения сосредоточилась в городах и крупных рабочих поселках, тогда как другая часть рассредоточилась в большом числе малодворных населенных пунктов, способствуя органичному переходу от традиционной для Российского Севера "погостной" системы расселения, генетически восходящей к периоду новгородской колонизации приладожских земель, к "местечково-хуторской" со смешанным рисунком поселенческой ткани, состоящим из "ядер" в глубине приладожской территории и "полос" вдоль побережий рек Янисйоки, Китенйоки, Тохмайоки и Ладожского озера.

В итоге на территории Приладожья под воздействием сложного комплекса внешних и внутренних факторов сформировалась специфическая система расселения с преимущественно животноводческо-земледельческой специализацией с развитыми элементами рыболовства, охоты и домашних промыслов.

По характеру распределения населенных пунктов приладожская система расселения является плотнопоселенной дисперсно-концентрированной. В ее структуре сочетаются как автономные единичные поселения, так и организованные групповые системы населенных мест (ГСНМ) - территориально-пространственные образования, сформировавшиеся из тяготеющих друг к другу поселений. В качестве примеров подобных подсистем на территории Северного Приладожья можно назвать: Кортела-Мийнала, Мейери-Рауталахти, группа поселений на острове Риеккалансари и т.п. [177].

Черты своеобразия наблюдаются также в архитектурно-планировочной организации сельских поселений. В отличие от соседних карельских и русских деревень в приладожских населенных пунктах наблюдается явное "господство" свободной планировки и застройки, а в поселениях с "рядовыми" и "уличными" планировками - отсутствие строгой линейности и "жесткой" регулярности в постановке домов.

Вместе с тем, нельзя не упомянуть о том, что в ряде случаев зафиксированные в Приладожье архитектурно-композиционные приемы пространственной организации жилой среды сельских поселений во многом роднят последние с карельскими деревнями.

В частности, это касается, вариантов архитектурно-композиционных приемов акцентировки поселений путем постановки культовых сооружений, как искусственных архитектурных доминант, на границе или вне пятна жилой застройки населенных пунктов. В данном случае примерами могут служить Никольская церковь (18 век) Соловецкого подворья на Красной Горке вблизи города Сортавала (бывшее поселение Мийккула) или каменный костел в поселке Лумиваара-Кумола (1939 г.) [121, с. 212-216].

Первая располагается на мысу в ряд с жилыми домами и одновременно перед фронтом удаленного порядка домов. Вторая стоит на высокой горе вдали от поселения и выполняет функцию архитектурной доминанты для групповой поселенческой системы. Схожие композиционные решения можно наблюдать на примере часовни Рождества Богородицы (18 век) в деревне Маньга Пряжинского района, Успенского собора (1774 г.) в деревне Кондопоге около города Кондопоги или Петропавловской церкви (1620 г.) в деревне Лычный Остров Кондопожского района [320, с. 53, 72, рис.19, 31].

Специфика народной архитектуры приладожских районов наглядно прослеживается на примерах традиционных (именуемых "финскими" в среде нынешнего русского и обрусевшего карельского населения) крестьянских усадеб. Если на территориях сопредельных карельских и восточных русских районов существуют усадьбы с домами-комплексами, объединяющими под одной крышей или системой крыш жилые и хозяйственные части [214; 30], то на обследованной территории Приладожья они отсутствуют.

Судя по натурным материалам, восточная граница ареала крестьянских усадеб с автономными жилыми домами (без домов-комплексов) проходит в районе деревни Кесняселькя и совпадает со старой государственной советско-финляндской границей, существовавшей в период с 18 декабря 1917 года по 12 марта 1940 года [190, с. 227, прим.4; 43; 372]. Видимо, не последнюю (если не ведущую) роль в этом случае сыграл "хуторской" тип организации индивидуальных усадебных хозяйств, широко распространенный, к примеру, на территории соседней Финляндии.

В процессе работы трех последних историко-архитектурных экспедиций было обследовано 45 крестьянских усадеб, датируемых кон. 19 - нач. 20 вв. После камеральной обработки собранных натурных материалов были выполнены архитектурно-типологический и математико-статистический анализы.

Полученные при этом результаты, аналогично результатам исследования системы расселения и поселений, свидетельствуют о наличии в формах и архитектурно-композиционных принципах и приемах организации приладожских усадеб как общих, характерных для всего Российского Севера черт, так и специфических особенностей, свойственных только обследованной территории [157].

Так, по своему сезонному использованию все обследованные усадьбы оказались круглогодично обитаемыми и принадлежащими преимущественно одному хозяину. Сезонно обитаемых усадеб, подобных рыболовецким тоням Беломорского Поморья или летним сенокосным хозяйствам на реке Пинеге в Архангельской области, и разделенных на несколько хозяев, подобно русским усадьбам Карельского Поморья, на территории Приладожья зафиксировано не было.

По своему структурно-функциональному развитию обследованные приладожские усадьбы стратифицировались на четыре класса. Ведущее место при этом занял класс усадеб с полным натуральным хозяйством (70,45%) - результат характерный практически для всего Российского Севера. Правда, относительно высоким оказывается процент усадеб с элементами натурального хозяйства, выполняющих хозяйственно-производственные функции в сокращенном объеме (20,45%), что, предположительно, является следствием исторических событий двух последних войн 1939-40 и 41-45 гг. и последующей послевоенной разрухи.

В числе характерных особенностей приладожских усадеб можно назвать аморфность их общей территории при наличии визуально выявленных усадебных границ (44,44%) и присутствие ярко выраженного усадебного ядра (90,91%), также с аморфной территорией, но с визуально выявленными границами (40,48%).

В данном случае наблюдается характерная для всего Российского Севера (наличествующая как у русского, так и у карельского населения) тенденция к уплотнению усадебной застройки, однако не приведшая в итоге к формированию широко распространенного в русско-карельской среде дома-комплекса, объединяющего под одной крышей или системой крыш жилые и хозяйственные части усадеб [220].

А отсутствие строго геометричных форм в планировке усадебной территории и физически выявленных с помощью заборов и оград границ - сближает архитектуру приладожских усадеб с архитектурой карельских крестьянских хозяйств (особенно, Северной Карелии), в отличие от более регулярного характера усадебной застройки русского населения.

По застройке основной территории все обследованные приладожские усадьбы дифференцируются на 4 типа, ведущим из которых является вариант усадебных хозяйств с застройкой в виде нескольких компактно расположенных построек (75,55%), в числе которых помимо основного жилого дома доминирующее место занимает закрытый двор (61,36%).

Примером может служить усадьба Пахомовой З.Ф. из поселка Кортела Лахденпохского района, датируемая кон. 19 - нач. 20 вв. Расположена она на северо-восточной окраине поселения, справа при въезде в него со стороны поселка Реускала. Хозяйство в целом представляет собой комплексную усадьбы-хутор, включающую развитые хозяйственно-производственные постройки и усадебный участок.

Территория усадьбы имеет аморфную форму с физически выявленными границами. Южной стороной она примыкает к транзитной автомобильной дороге Сортавала-Лахденпохья, с запада и востока ограничена кромкой лесного массива, а с севера - скалой, покрытой сосновым лесом. Периметральное ограждение основной усадебной территории отсутствует.

В состав усадебных построек входят: 1) отдельно стоящий, одноэтажный на низком подклете "Т"-образный в плане жилой дом, покрытый двумя взаимно перпендикулярными, врезанными друг в друга, двускатными (с изломами) крышами; 2) двухэтажный каменно-деревянный двор-сеновал под двухскатной (с изломами) крышей; 3) крытый на два ската амбар; 4) одноэтажная блокированная, крытая на два ската, хозяйственная постройка, включающая хлев, одноэтажный мини-двор и амбар; 5) одноэтажный, крытый на два ската сенной сарай на погребе-леднике; 6) старая и 7) новая бани под двухскатными крышами; 8) срубный колодец "с воротом" под двухскатной крышей. По месторасположению построек и по взаимной ориентации их продольных осей усадьба имеет компактную свободную застройку с взаимно перпендикулярной ориентацией осей сооружений.

В структуре усадьбы З.Ф. Пахомовой выделяется планировочное ядро с полифункциональным, частично огражденным двором, расположенным полуохватом сзади жилого дома. Основной земельный участок с картофельным полем располагается к югу от усадебного ядра (перед лицевым фасадом жилого дома) и полностью огражден по периметру. Ранее, по рассказам нынешних хозяев, этот участок был занят садом с ягодными кустами, а поля располагались на месте сенокосных угодий (покосов), расположенных в настоящее время по обеим сторонам от подъездной дороги, ведущей к усадебному ядру.

Благодаря расположению жилого дома в глубине участка (по отношению к основному входу на усадебную территорию с транзитной дороги) и ориентации его лицевого фасада (продольной боковой стены) в сторону входа, усадьба в целом имеет частично выраженную лицевую сторону, а в виду отсутствия полного периметрального ограждения основной территории - полностью раскрывается в окружающее природное пространство.

Авторы не случайно так подробно остановились на характеристике одной усадьбы. В ней, как в капле воды, нашли отражение многие характерные особенности, свойственные приладожским "хуторским" хозяйствам.

Так, в целом застройка приладожских усадеб является преимущественно свободной (бессистемной - 57,14%) и реализована, как правило, в подвариантах пунктирного (59,52%) или частично сблокированного (40,48%) размещения. Вместе с тем, набор многих других, хотя и реже встречающихся, вариаций свидетельствует о наличии в палитре композиционных приемов организации усадебного комплекса тенденций к однонаправленной (28,21%), последовательной (10,26%), параллельной (10,26%) и замкнутой (15,38%) застройке.

Застройка приладожских усадеб является преимущественно одноэтажной (58,14%). Наиболее типичны - хозяйства с одной (40,00%) или двумя (31,11%) хозяйственно-бытовыми и с одной (42,22%) или двумя (33,33%) животноводческими постройками. В числе первых можно назвать дровяные сараи (60,00%), погреба (39,99%), колодцы (31,11%), бани (26,66%) и амбары (20,00%). В числе вторых встречаются дворы-сеновалы (51,11%), отдельно стоящие хлева (44,44%), сенные сараи (13,33%) и крытые дворы (6,67%).

По функциональному зонированию усадебного ядра ведущим типом являются усадьбы с полифункциональным двором (37,78%). Однако, по численно меньшим типам можно наблюдать тенденцию к функционально-пространственной дифференциации двора на "чистую" (хозяйственно-бытовую) и хозяйственно-производственную зоны (26,67%), в большинстве случаев выделенные лишь визуально, без физического разделения оградами (66,67%).

А в многообразии уникальных вариантов можно проследить еще две тенденции: к разгораживанию дворов (16,67%) и их дальнейшей пространственной автономизации (16,67%), а также к визуально-пространственной организации внутридворовых территорий не только оградами (2,50%), но и застройкой (постройками и сооружениями - 95,00%).

Правда, следует отметить, что дворы все же остаются не полностью (13,64%), а лишь частично (61,36%) огражденными, сохраняя у зрителя ощущение их неразрывной связи с природным окружением усадьбы. По расположению относительно лицевого фасада жилища полифункциональные дворы находятся преимущественно сзади (32,00%) или полуохватом сзади (44,00%), тогда как "чистые" и производственные дворы - сзади (26,92 и 29,41%) или сбоку (50,00 и 58,82%) от жилья. Иллюстрацией к сказанному могут служить: усадьба Е.В. Якшиной из деревни Кортела Лахденпохского района и усадьба А.С. Кублинской (в прошлом - смотрителя стрелочного поста), расположенная на окраине поселка Вяртсиля, административно подчиненного мэрии города Сортавала.

По размещению и функциональному зонированию земельных участков приладожские усадьбы дифференцируются на 3 вида: с основным земельным участком на основной территории (77,78%), вне ее (20,00%) и в комбинированном варианте (2,22%). В первой группе усадеб ведущим является вариант без дополнительного земельного участка (94,44%). Если же основной участок располагается вне основной территории, он все же остается, как правило, визуально доступным (60,00%) для хозяев.

Кроме того, по отношению к усадебному ядру, формируемому жилыми, хозяйственно-бытовыми и производственно-животноводческими постройками, основные земельные участки расположены преимущественно спереди (35,56%), как на усадьбе Пахомовой З.Ф., сбоку (22,22%), как на усадьбе Якшиной Е.В., или сзади (17,78%), а дополнительные - сбоку (24,44%), спереди (13,33%) или полуохватом спереди (22,22%).

Если же основной участок находится вдали от основной территории усадьбы, то он, как правило, отделен дорогой (50,00%) или ландшафтными формами (35,71%). В свою очередь, если основные земельные участки используются для посадки картофеля, то дополнительные, расположенные вне усадьбы, - под сады, а в границах усадьбы - под палисадники (34,29%), овощные грядки (2,86%), посадки садовых деревьев и кустов (17,14%) или единичных декоративных деревьев-акцентов (17,14%).

Оценивая степень функциональной загрузки усадебного ядра можно сказать, что примерно в равном количестве в Приладожье встречаются как усадьбы без застройки за пределами усадебного ядра (59,09%), так и усадьбы с отдельными постройками вне ядра (40,91%), но, как правило, на основном земельном участке (97,56%).

В число построек (их в среднем 1-2), расположенных вне усадебного ядра, обычно входят: погреба (47,37%), бани (63,16%), дровяные сараи (15,79%), колодцы (36,84%) и парники (10,53%), а также сенные сараи (33,33%) и отдельно стоящие дворы-сеновалы (33,33%).

По вариативности структурных связей усадеб с окружающей средой приладожские крестьянские хозяйства выявлены в трех разновидностях, представленных примерно в равном количественном соотношении. В группе усадеб без выраженной лицевой стороны (26,67%) ведущим является вариант с расположением жилого дома в глубине участка по отношению к основному входу на усадебную территорию и с ориентацией лицевого фасада дома в сторону, противоположную входу (75,00%).

В группе усадеб с частично выраженной лицевой стороной (31,11%) преобладает вариант хозяйств с расположением жилого дома на одной стороне со входом на усадебную территорию и с боковой ориентацией лицевого фасада дома в сторону от входа (64,29%).

Наконец, в группе усадеб с явно выраженной лицевой стороной (42,22%) господствуют хозяйства с расположением дома на одной стороне со входом на усадебную территорию и с ориентацией лицевого фасада дома на входную сторону (77,78%).

Все три упоминавшиеся ранее усадьбы иллюстрируют именно третий вариант композиционно-пространственной организации усадебной территории.

Из числа трех зафиксированных вариантов ориентации лицевой (входной) стороны усадеб ведущим является вариант с ориентацией на основные для поселения структуро-образующие элементы (57,78%). В качестве последних, оказывающих существенное влияние на месторасположение и ориентацию крестьянских усадеб, в Приладожье выступают дороги и водоемы, но наиболее часто встречается комбинированный вариант их совместного присутствия в сочетании с границами общественного пространства поселения.

Однако, если ведущим вариантом в случае ориентации лицевой стороны усадеб является ориентация на общественный центр поселения и внутрипоселковые дороги (48,89%), ориентация лицевых фасадов жилых домов - преимущественно "на лето" (в сектор горизонта от 45 до 225 градусов). Помимо главного (парадного) входа большинство приладожских усадеб (46,34%) имеет дополнительный хозяйственный вход, расположенный на противоположной по отношению к основному входу стороне.

Наконец, по степени визуальной изоляции усадеб от внешнего пространства ведущим является вариант усадеб, огражденных, но не изолированных от общественного пространства поселения (48,89%) за счет сквозных оград на лицевой и частично на боковых и тыльной сторонах. И здесь вновь можно сослаться на все три ранее упоминавшихся примера.

В итоге по результатам анализа всего лишь 45 приладожских усадеб было установлено наличие сложного комплекса из 58 основных тесно взаимосвязанных между собой архитектурно-типологических параметров с 248 уникальными многопараметрическими вариациями, что свидетельствует о высоком профессиональном мастерстве и культуре населения приладожских районов в организации своей жизненной среды обитания.

Вследствие бытования на приладожской территории усадеб с автономными жилыми домами значительно более разнообразным представляется набор внутриусадебных хозяйственно-бытовых и хозяйственно-производственных построек.

Помимо широко распространенных на всем Российском Севере бань и амбаров, в Приладожье было зафиксировано множество вариантов одно- и двухэтажных отдельно стоящих дворов-сеновалов (которые изредка встречаются только в Северной Карелии и в Карельском Поморье), а также большое количество сложных комбинированных построек, включающих скотные дворы, хлева, сеновалы, сенники, погреба-ледники и амбары. Подобные комбинированные постройки в действительности характерны только для приладожской территории и отсутствуют в других районах Карелии.

Из числа обследованных хозяйственных построек в первую очередь хочется упомянуть об отдельно стоящем дворе-сеновале, выявленном в поселке Кортела Лахденпохского района у дома Nо 15 и датируемом кон. 19 - нач. 20 вв.

Расположен он на восточной окраине деревни в 15 м от транзитной улицы-дороги, к которой обращен своим тыльным торцевым фасадом. Совместно с баней, колодцем и жилым домом входит в состав крестьянской усадьбы Nо 15 и направлен своим торцевым фасадом со входами ко входу в жилой дом. По общему объемно-планировочному и конструктивному решению двор-сеновал представляет собой разноэтажную срубную постройку, включающую двухэтажный двор-сеновал под двухскатной и одноэтажный хлев под односкатной крышами.

Первый этаж этой постройки выполнен в виде пятистенка с продольным (относительно конька крыши) перерубом, разделяющим двор, в пространстве которого дощатыми перегородками выделено два загона и хлев. Двор и хлев имеют самостоятельные входы на торцевой стене, а внутри связаны дверями. На торцевой стене расположенного над двором сарая-сеновала устроена дверь для загрузки сена, а на фронтоне - окно с четырехчастной рамой.

Стены двора-сеновала рублены "в охряпку" с нижней припазовкой из отесанных с двух сторон бревен. Крыша на постройке - самцово-слеговая, с редко врубленными слегами. Кровля на крыше устроена из одного слоя теса, сверху покрытого слоем толя. Двери на двор, сарай и в хлев выполнены двухкосящатыми с сопряжением косяков с бревнами сруба "под прямым углом", а дверные полотна сделаны одностворчатыми из нешироких тесин, с кованными петлями на кованных гвоздях. Окно фронтона достаточно архаичное. Оно - двухкосящатое с сопряжением косяков с бревнами сруба "под прямым углом". Для подъема на сеновал используется приставная деревянная лестница-стремянка.

Схожими чертами обладают два других двухэтажных двора-сеновала, обследованные в деревне Кесняселькя, расположенной у бывшей российско-финской границы, а по современному административно-территориальному делению входящей в состав Пряжинского района.

На этих постройках наглядно прослеживаются общие генетические корни между приладожскими постройками и дворами-сеновалами карельских и русских домов-комплексов. Для сравнения здесь могут быть приведены хозяйственно-производственные постройки, выявленные эколого-архитектурной экспедицией Петрозаводского университета 1993 года в соседней карельской деревне Мандеры из Колатсельгского куста деревень (Пряжинский район Республики Карелия).

Другим интересным примером является отдельно стоящий двор-сеновал у дома Nо 26 из поселка Мийнала Лахденпохского района, датируемый кон. 19 - нач. 20 вв. Он расположен в северо-восточной части деревни на расстоянии 20 м от транзитной улицы-дороги. Совместно с жилым домом этот двор-сеновал входит в состав построек отдельно стоящей крестьянской усадьбы под Nо 26 и стоит сбоку от жилого дома, ко входу в который направлен своей торцевой стеной с воротами на сарай.

По общему объемно-планировочному решению данный двор-сеновал представляет собой двухэтажную, каменно-деревянную, прямоугольную в плане постройку, покрытую двухскатной крышей. В ней на уровне первого этажа размещается скотный двор, разделенный поперечной каменной стеной на два помещения.

В одном из помещений дощатыми перегородками выделено три хлева, а перед входом устроена дощатая пристройка-тамбур под самостоятельной односкатной крышей. Размещенный над двором сарай-сеновал имеет два поперечных переруба-контрфорса и двухстворчатые ворота на торцевой стене, перед которыми устроен взвоз из плах горбылем вверх по двум круглым наклонным балкам.

Стены двора на половину их высоты сделаны из валунов на цементно-известковом растворе, а вторая часть стен двора и стены сарая-сеновала рублены из тесанных с двух сторон бревен "в охряпку" ("в собачью шею"). Перекрытие над двором выполнено из тесин, уложенных параллельно коньку крыши по четырем поперечным круглым балкам.

Крыша на постройке - самцово-слеговая, со слегами врубленными через три венца. Свесы крыши на торцевых стенах опираются на одноярусные кронштейны без резьбы и имеют причелины с резными полотенцами в виде модульона. Кровля первоначально была сделана из дранки по сплошному дощатому настилу, уложенному параллельно коньку крыши. Позднее, кровлю покрыли дополнительно слоем толя. Окно в стене двора и ворота на сарай выполнены двухкосящатыми с сопряжением косяков с бревнами сруба "под прямым углом".

Охарактеризованный выше двор-сеновал из поселка Мийнала по своему архитектурно-планировочному и конструктивному решению занимает промежуточное положение между двором-сеновалом Nо 15 из поселка Кортела и постройкой, зафиксированной в составе усадьбы Пахомовой З.Ф. из того же поселка.

Последний можно рассматривать в качестве эталонного образца приладожского отдельно стоящего двухэтажного двора-сеновала. Постройка эта датируется кон. 19 - нач. 20 вв. и на территории усадьбы стоит по диагонали слева за жилым домом, перпендикулярно к нему. Своей продольной стеной с примыкающим к нему открытым жердевым загоном двор-сеновал направлен одновременно ко входу в дом и на север.

По архитектурно-планировочному решению двор-сеновал Пахомовой З.Ф. представляет собой прямоугольную в плане двухэтажную каменно-деревянную постройку, покрытую двухскатной с изломами симметричной крышей, именуемой в среде карельского и русского населения - "финской".

На первом этаже постройки размещается "Г"-образный в плане скотный двор, стены которого выполнены из отесанных камней и валунов с забиркой из мелких камней на цементно-известковом растворе. Двор освещается пятью окнами - тремя на торцевой и двумя на боковой продольной стенах.

Во двор можно попасть через двухстворчатые трехкосящатые ворота. Косяки ворот соединены между собой "под прямым углом", а вершник имеет подрезку в виде арки. В западающем северо-западном углу двора устроен тамбур-шлюз, снаружи обшитый вертикальными досками. В нем сделаны две одностворчатые двери, а перед входом в тамбур-шлюз устроен открытый жердевой загон.

На втором этаже постройки расположен сарай-сеновал, стены которого имеют высоту в три венца и рублены из отесанных с двух сторон бревен "в прямоугольную лапу с открытым зубом". Сверху двор-сеновал покрыт стропильной крышей с дощатыми фронтонами, обшитыми вертикальными досками.

Кровля на крыше первоначально была драночная по сплошному дощатому настилу. Для въезда на сарай во фронтонах устроены двухстворчатые ворота. Благодаря постановке двора-сеновала на крутом рельефе (на склоне горы), перед западными воротами имеется небольшой пандус-взвоз, сложенный из валунов и покрытый дерном, что также является специфической особенностью только приладожских дворов-сеновалов.

Помимо отдельно стоящих дворов-сеновалов несомненный интерес в качестве объекта исследования представляют приладожские бани, причем не только из-за их типологической ценности, но и из-за их важной роли в вопросах теоретического осмысления специфики эволюции народного жилища [172, с. 104].

Всего на этапе предварительного анализа было задействовано только 6 объектов данного типа. Однако, они оказались достаточно разнообразными, как по архитектурно-планировочным, так и по инженерно-конструктивным решениям.

Судя по результатам архитектурно-типологического анализа приладожских бань, их объемно-планировочные структуры сформировались под воздействием "горизонтальной" тенденции развития, вследствие чего они оказались представленными двумя основными типами.

Результаты математико-статистического анализа свидетельствуют, что наибольшее распространение в Приладожье имеют бани-"пятистенки", состоящие из моечно-парного помещения и предбанника (83,33%). И только в одном случае была зафиксирована баня-"шестистенок" с внутренней продольной дощатой перегородкой, выгораживающей в пространстве предбанникам дополнительное сушильно-остывочное отделение.

Оба типа бань (особенно - пятистенки) встречаются практически на всем Российском Севере. Однако, следует обратить внимание на отсутствие в Приладожье архаичных форм бань-"четырехстенков" (простых однокамерных бань или их усложненных вариаций в виде четырехстенных построек с навесами над входом и с ветрозащитными стенками [172, с. 113, рис. 1], бытующих во многих других районах Карелии и смежных русских областей).

Видимо, начальные эволюционные этапы формирования бань в условиях Приладожья были относительно давно пройдены. Но, очевидно, ранее бани-"четырехстенки" в приладожских районах все же существовали, поскольку 60,00% обследованных приладожских бань-"пятистенков" имеют не рубленый, а дощатый предбанник.

Особенностью приладожских бань является также то, что все они покрыты двухскатными стропильными крышами с дощатыми фронтонами и топятся "по-черному" с помощью печей (каменок или кирпичных), устроенных в главном помещении в левом или в правом ближайшем к двери углу с ориентацией устья печи к боковой по отношению ко входу стене. В других районах Карелии, особенно, в Карельском Поморье, исследователями зафиксировано множество иных объемно-планировочных решений [172, с. 112-122].

Однако внешняя простота приладожских бань обманчива.

Во-первых, несмотря на наличие общей "продольной" (по отношению к коньку крыши) тенденции развития плана, наружный вход в баню в равной мере располагается как в торцевой, так и в боковой продольной стене предбанника.

Во-вторых, при общности устройства стен главного моечно-парного помещения бань в виде сруба из отесанных с двух сторон бревен наблюдаются различные приемы рубки углов. Так, практически в равном соотношении зафиксированы такие конструктивные приемы, как рубка углов "в охряпку" ("в собачью шею"), "в прямоугольную лапу" и "в ласточкин хвост с открытым зубом".

В свою очередь на фоне общего приема топки бань "по-черному" прослеживаются существенные различия в конкретных способах дымоудаления. Наряду с наиболее широко распространенным вариантом дымоудаления через потолочный дымоволок и устроенную над ним прямоугольную дощатую дымницу (66,67%), в приладожских банях встречаются варианты стенного дымоволока (16,67%), а также комбинированный вариант сочетания упомянутых приемов (16,67%).

В этой связи интересно отметить, что по данным, собранным архитектором В.П. Орфинским в процессе изучения бань Карелии и смежных русских областей, была выявлена следующая закономерность. Оказалось, что для финно-угорских народов более характерны потолочный дымоволок и круглая дымница, а для русского населения - стенной дымоволок и прямоугольная дымница. В местах же тесных межэтнических контактов и на территориях, где сильно ощущались традиции финноязычных аборигенов, у русского населения Севера наблюдались смешанные приемы дымоудаления [215, с. 248-249].

Аналогичная закономерность была также зафиксирована автором данной статьи при исследовании народной архитектуры в бассейне реки Онеги, аборигенным населением которого по летописным источникам была "Заволочьская чудь" - племена финно-угорского происхождения [172, с. 120-121]. Очевидно, подобный процесс, но с противоположным знаком, имел место в Приладожье.

В отличие от хозяйственно-бытовых и хозяйственно-производственных построек, специфические черты которых прослеживаются лишь на отдельных типологических признаках или в их сложных сочетаниях-комбинациях, явно своеобразным внешним обликом обладают жилые дома Приладожья.

При их обследовании, во-первых, было выявлено множество интересных планировочных решений - начиная от наиболее простых одноэтажных домов-четырехстенков и кончая двухэтажными, с жилыми мансардами-мезонинами под крышей, многостенными домами со сложной, напоминающей зачастую современную городскую, планировочной структурой.

В частности, описывая этажность приладожских домов можно сказать, что все обследованные в Приладожье жилые постройки в процессе предварительного визуально-сопоставительного анализа дифференцировались по данному признаку на три группы.

Наибольшее распространение на территории Приладожья имеют одноэтажные дома (60,00%). Более одной трети задействованных в анализе объектов оказались представленными полутораэтажными постройками с жилыми помещениями на чердаке (в подкрышном пространстве) (37,50%), тогда как двухэтажные дома в итоге составили всего лишь 2,50%.

Схожие закономерности проявляются и русско-карельской среде. Правда, процент двухэтажного жилья там несколько выше. К примеру, на территории Беломорского Поморья соотношение одно- и двухэтажных жилищ составляет 91,00% к 9,00% [166, с. 40, табл. 3].

В данном случае можно предположить, что в русско-карельских поселениях процесс формирования домов-комплексов (процесс сближения и последующей блокировки жилых и хозяйственно-производственных построек под одной крышей) опережал развитие жилища и, естественно, потребность в увеличении числа жилых помещений в доме без ухудшения условий их комфортности, освещенности и инсоляции, могла осуществляться только путем увеличения этажности жилища - то есть путем реализации "вертикальной" тенденции развития жилых частей.

В свою очередь, в приладожских домах пристроенные дворы-сеновалы отсутствовали, а коммуникационные устройства (сени и тамбуры-прихожие) не играли при этом главенствующей роли и были относительно автономными, что в итоге не препятствовало усложнению планировки жилья в горизонтальной плоскости как в продольном, так и в поперечном направлениях("продольная" и "поперечная" тенденции развития).

Таким образом, на территории Приладожья приоритет получила "горизонтальная" тенденция развития жилища в противоположность более характерной для русско-карельской жилой архитектуры "вертикальной" тенденции в эволюции жилья.

Проведенный на основе собранных натурных материалов предварительный архитектурно-типологический анализ обследованных жилых домов также показал, что по такому важному типологическому признаку как "частность жилища", играющему существенную роль в характеристике русских и карельских жилых построек, соответствующих, бытующих в русско-карельской среде, вариаций на территории Приладожья не наблюдается.

Все обследованные приладожские дома относятся к типу одночастного жилья, состоящего из одной структурно-функциональной жилой части. Правда следует отметить, что в отличие от русско-карельских жилых построек часть приладожских домов имеет не одни, а несколько сеней (25,64%), в большинстве случаев представленных небольшими тамбурами-прихожими и дифференцирующихся по функциональному назначению на парадные ("чистые") и хозяйственные ("черные") входы.

В этой связи представляется важным следующий момент. При внешнем визуальном анализе объемно-планировочных решений приладожских домов складывается ощущение, что основным планировочным ядром в жилище является система из жилых помещений, по отношению к которым сени выступают второстепенным (вспомогательным) коммуникационным элементом.

В русских и карельских домах наблюдается противоположная картина. Там, как правило, развитые по площади и общему объемно-планировочному решению сени, играют роль главного композиционного ядра, вокруг которого группируются отдельные, несвязанные друг с другом, жилые помещения или сложные по планировочной структуре, нередко полностью автономные (то есть пространственно отделенные друг от друга сенями) жилые блоки (жилые части).

Особенно большое разнообразие вариаций по данному признаку можно наблюдать на жилых домах русского населения Поморья. Последние достаточно часто в общей структуре имеют несколько жилых блоков со своими сенями, которые, пространственно объединяясь с многочисленными внутренними коридорами и переходами, превращаются в итоге в сложные "Г"-, "Т"-, "П"-, "Н"- и "Ж"-образные многоярусные и многоэтажные коммуникационные системы, принимая тем самым на себя роль главного композиционно-планировочного ядра жилого дома [166, с. 40-43].

Характеризуя плановую структуру приладожских домов, можно сказать, что из 40 задействованных в анализе объектов жилье с продольным относительно конька своей кровли развитием составило только 7,50%, тогда как, к примеру, в бассейне реки Онеги на территории Архангельской области жилища подобного типа составляют явное большинство - 99,29%.

В свою очередь преобладающим вариантом жилья в Приладожье являются дома с поперечной осью развития (57,50%), с одновременным остаточно широким распространением жилых построек, имеющих развитие в двух взаимно перпендикулярных направлениях (35,00%).

Уточняя специфику приладожского жилища, следует сказать о том, что по конфигурации плана оно дифференцируется на четыре варианта: прямоугольное, "Г"- , "Т"- и "П"-образное (соответственно, 42,50 , 30,00 , 20,00 и 7,50%). Если сослаться вновь на упоминавшийся выше детально обследованный бассейн реки Онеги, то два последних варианта можно рассматривать как специфические и бытующие только на приладожской территории.

В данном случае также интересно отметить, что варианты "Г"- и "Т"-образного в плане жилища на Онеге связываются с "чудским" (финно-угорским) аборигенным населением, ассимилированным новгородскими переселенцами, и во многом схожы по общему объемно-планировочному решению со старыми постройками вепсов и карел, планы которых опубликованы, к примеру, в работе этнографа З.И. Етоевой-Строгальщиковой [14, с. 24; 299, с. 32, 34, 45, 63-64, 90, прим. 13].

Несомненный интерес для исследования закономерностей и особенностей эволюции народной архитектуры представляет анализ структурно-функциональной организации жилых частей крестьянских домов. В данном случае при изучении планировок приладожских жилых построек была выявлена следующая картина: большая часть обследованных объектов оказалась представленной в виде "пяти"- (22,50%) и "шестистенков" (неполных - 32,50% и полных - 12,50%).

Полученный результат вполне закономерен, поскольку по данным историка-этнографа А.С. Жеребцова "пятистенки" получили распространение в Приладожье относительно рано, во всяком случае до середины 17 века - времени окончательного переселения карел в Поволжье [215, с. 101].

Очевидно, в силу специфики исторического и социально-экономического развития приладожских районов начальный этап эволюции жилища в виде избы-"четырехстенка" оказался достаточно давно пройденным.

Из 40 задействованных в анализе объектов этот вариант планировки встретился только в одном единственном случае (2,50%), да и то, общая планировочная структура жилого дома оказалась в действительности усложненной внутренней поперечной дощатой перегородкой с функциональной дифференциацией жилого пространства на избу-кухню и горницу-комнату при сохранении одной духовой печи в центре дома.

Характеризуя приладожское жилище нельзя не упомянуть и о том, что в числе обследованных жилых построек значительную долю заняли многокамерные дома типа "семистенков" (10,00%), "восьмистенков" (5,00%) и более сложных планировочных форм (15,00%). Бытование усложненных структурно-планировочных вариантов жилища явно отличает территорию Приладожья от смежных карельских районов.

Завершая краткий обзор результатов проведенного исследования, необходимо сказать, что они послужили основой при разработке гипотетической схемы эволюционного развития жилых домов Приладожья, которая позволяет свести все многообразие выявленных на обследованной территории форм в достаточно стройную логическую систему и может служить базой для дальнейших более глубоких научно-теоретических изысканий и, в частности, для сопоставления с аналогичными схемами, составленными ранее для территории Беломорского Поморья, Новгородской области, Архангельского Поонежья и Примошья [148, с. 236, рис. 53, с. 243, рис. 55; 172, с. 96, рис. 3].

Наряду со спецификой объемно-планировочного решения, жилые постройки Приладожья имеют довольно разнообразные варианты конструктивного исполнения. Наряду со срубными домами, стены которых выполнены из круглых бревен, наблюдается большое количество старых построек с каркасно-обшивными стенами и домов с пустотелыми стенами из кирпича-сырца.

В свою очередь, внутреннее убранство домов, специфические черты функционально-конструктивных (к примеру, печи) и архитектурно-декоративных (наличники окон, полотна дверей) элементов, а также многочисленные особенности в планировочном и конструктивном устройстве хозяйственно-бытовых и хозяйственно-производственных построек существенно сближают архитектуру Приладожья с народной архитектурой соседних восточных губерний Финляндии [58; 361; 362].

Вместе с тем, на многих отдельных элементах и деталях прослеживаются черты, свойственные главным образом карельскому деревянному зодчеству - особенно в постройках, приближенных к границе Питкярантского и Пряжинского районов (к старой советско-финляндской границе периода 1917-1940 годов).

Подводя итог краткому обзору результатов предварительного анализа накопленных натурных материалов, характеризующих традиционную жилую среду, сформировавшуюся в условиях Карельского Приладожья, следует особо подчеркнуть, что она является уникальным образцом исторически ценной архитектурно-природной системы, а территория Северного и Северо-Западного Приладожья представляет собой специфический историко-архитектурный субрегион Российского Севера, формирование которого протекало в атмосфере сложного взаимодействия своеобразных природно-климатических, социально-экономических, исторических и этнических факторов.