ГРУППОВЫЕ СИСТЕМЫ НАСЕЛЕННЫХ МЕСТ АРХАНГЕЛЬСКОГО ПРИМОШЬЯ

(Материал данного раздела опубликован в виде отчета о НИР: Создание многоцелевой образно-графической и текстовой базы данных по памятникам народной архитектуры Архангельского Примошья для сети Интернет: Отчет о НИР (промежуточный) / ПетрГУ; Руководитель П. П. Медведев. - № ГР 01.200.403266; Инв. № 02.200.403903. - Петрозаводск, 2004. - 150 с. - Соисполн.: Т. Д. Козлова; Е.И. Ратькова, Л.А. Девятникова, О. В. Дьяконова; Т. С. Зуева. - Библиогр.: с. 76-84).

Всего за период работы историко-архитектурных экспедиций ПетрГу 1989-1992 годов на территории Архангельского Примошья было детально обследовано 5 групповых систем населенных мест. В их числе: Андреевская, Лимская, Матьозерская, Мошинская (Мошенская) и Шултусская ГСНМ.

Наиболее крупной их них является Мошинская (Мошенская) групповая система населенных мест, расположенная непосредственно в центре примошского субрегиона на расстоянии 45 км к западу от районного центра - города Няндомы. С ним она связана автомобильной асфальтированной дорогой, ведущей из города Каргополя (Каргопольский район Архангельской области) к городам Вельску (Вельский район Архангельской области) и Шенкурску (Шенкурский район Архангельской области), расположенным на автомагистрали федерального значения Архангельск-Вологда-Ярославль-Москва [7; 8, с. 55-56, 62-63; 23; 24; 24, с. 30, 51, 71-72, 94-95, 117].

По характеру трудовой деятельности населения Мошинская (Мошенская) ГСНМ относится к классу сельских поселенческих кластеров (“К1”), имеющих особо крупные размеры (“К1/4”). По сведениям на 1984-1992 годы в ее составе насчитывалась 61 деревня, а административным центром Мошинской групповой системы являлась деревня Макаровская-Кузнецовская, расположенная на северо-западной оконечности Большого Мошинского (Мошенского) озера [6, с. 89-90, № 2509; 7, № 3478].

Вместе с тем на рубеже XIX-XX веков численность поселений Мошинской ГСНМ была значительно большей. Так, согласно спискам населенных мест Олонецкой губернии 1894 года деревни Мошинской ГСНМ входили в состав Фатьяновской волости Каргопольского уезда и делились между двумя обществами. В составе Мошинского общества, располагавшегося на западном побережье Мошинского (Мошеского) озера, насчитывалось 52 поселения, в которых имелось 411 домов с 2477 жителями (1217 мужчин и 1260 женщин), а на землях Заречного общества, охватывавшего территорию восточного побережья, размещалось 26 поселений с 265 домами и 1681 жителем (820 мужчин и 861 женщина) [105, №№ 3453-3530]. Из приведенных данных видно, что в среднем на одно поселение на территории Мошинского общества приходилось 7,90 дома и 47,63 жителя, а на территории Заречного общества - соответственно, 10,19 дома и 64,65 жителя. Таким образом в целом на территории Мошинской групповой системы под общим административным управлением находилось 78 населенных пунктов со средней дворностью в пределах от 8 до 9 домов (8,67 дома) и со средним числом жителей в поселении 53,31 чел.

В непосредственной близости от административного центра Мошинской групповой системы, на расстоянии всего лишь 200 м, расположились сразу три деревни - Поповская, Корихино-Пятница-Мокроносовская и Петариха-Питариха-Сидоровская, практически сросшиеся с деревней Макаровской [6, с. 89-90, № 2527, 2498, 2522; 105, №№ 3477, 3479, 3476]. Далее, при движении к югу вдоль побережья Мошинского (Мошенского) озера, на расстоянии около 800 м, находятся еще три деревни - Алексеевская, Нестеровская-Дмитриевская и Логиновская-Игнатовская [6, с. 88-89, № 2471, 2517, 2507; 105, №№ 3475, 3453, 3480]. Далее на расстоянии 1,5 км от центра отстоят еще четыре поселения. В их числе деревни Бор-Шипичинская-Афанасьевская, Зеленевская-Зеленинская-Федоровская, Курья-Фофановская и Лобановская-Олуховская [6, с. 88-90, №№ 2475, 2489, 2504, 2505; 105, №№ 3454, 3481, 3474, 3455].

От этого планировочного ядра по направлению к юго-западу располагаются деревни Пигинская-Анисимовская (2 км от административного центра) и Конинская-Андреевская-Заболотье (2,5 км) [6, с. 89-90, №№ 2523, 2497; 105, №№ 3454, 3457]. А ранее рядом с ними было еще две ныне утраченных деревни - Кирилловская-Пахомовская и Сидоровская [105, №№ 3458, 3459]. В свою очередь при движении на юг по дороге, ведущей к городу Вельску, друг за другом следуют деревни Котовская-Пелинская (2 км), Милехинская-Мелехинская-Андреевская (2,5 км), Ореховская-Ивановская (2,5 км), Кстово-Котова-Высотинская (2,8 км), Ручьевская-Емельяновская (ныне утрачена), Заболотье-Аникиевская (2,5 км), Макаров Двор - Гришинская (2,5 км), Проково-Прокова-Проковская (3 км), Казаковская-Козаковская-Самсоновская (3,5 км), Сосновцы-Савинский починок (ныне утрачена), Монастырский Остров - Звонихин остров (4 км), Мартевская-Мартьевская-Фатьяновская (4,5 км), Игольницина-Олуховская (ныне утрачена), Даниловская-Федоровская (5 км), Горка-Юксовская (5,5 км), Климушина-Софроновская (6 км), Мининская (ныне утрачена), Ильинский Остров – Исаковская (6 км), Кривцы-Устьяновская (6,5 км) и Ортевская-Ортева-Кононовская (6,5 км) [6, с. 88-90, № 2499, 2514, 2520, 2501, 2488, 2510, 2528, 2493, 2515, 2512, 2480, 2483, 2496, 2520; 105, №№ 3482-3499, 3502-3503]. А самыми южными поселениями по западному берегу Большого Мошенского (Мошенского) озера были две ныне утраченные деревни - Луптега-Луптига-Карповская и Маниковская-Мининская, находившиеся от административного центра на расстоянии в пределах 7-8 км [105, №№ 3500, 3501].

В свою очередь, но уже к северо-западу от деревни Макаровской, вдоль правого (восточного) берега реки Иксы, впадающей в реку Мошу, расположены деревни Икса – Икса верхняя (3 км), Шолга-Шегновская (3,5 км) и Ивашково-Ивашковская-Артемовская (5 км) [6, с. 89-90, № 2491, 2534, 2490]. А вдоль озера Мошинского (Мошенского), на дороге, ведущей из деревни Макаров-ской в деревню Наволок (центр Лимской сельской администрации Няндомского района), друг за другом расположены деревни Вахрамеиха-Сергеевская (1,5 км), Пожариха-Вахновская (утрачена), Вельская (2,5 км), Лупачиха-Андреевская (2,5 км), Поздеиха-Поздеевская-Бураковская (2,5 км), Кувшиниха-Кукшинодворская-Плосконосовская (3 км), Филипповская-Тетеринская (3,5 км), Шернинская-Шорнинская-Алексеевская (4 км), Дровневская-Дровнинская-Евсеевская (4,5 км) и Мостовая-Туровская (5 км) [6, с. 89-90, № 2480, 2481, 2508, 2525, 2502, 2532, 2533, 2486, 2516; 105, №№ 3472, 3471, 3469, 3468, 3466, 3465, 3464, 3463, 3462, 3460]. В итоге только на западном побережье Большого Мошинского (Мошенского) озера на протяжении всего лишь 13 км в прошлом было сконцентрировано в общей сложности 51 поселение, из числа которых до настоящего времени дошли 42 деревни.

Во вторую или “западную” группу поселений, занимающую территорию вдоль западного побережья Большого Мошинского (Мошенского) озера, в прошлом входило 23 поселения, связанные тупиковым ответвлением грунтовой дороги. В их числе были деревни Пустарево-Пустырева-Ярковская (3,7 км от административного центра), Тухачиха – Устье Иксы речки (3,5 км), Карасиха-Пашковская (утрачена), Белинская-Лузи (утрачена), Гавриловская-Савинская (2 км), Анташиха-Похлебаиха (2 км), Бряшниха-Тордиевская (1,7 км), Кипровская-Кусовская (1,5 км), Грудиха-Руданская (1,5 км), Васильевская-Ерокшинская (1,8 км), Братаниха-Михайловская (утрачена), Полинская-Павловская (3,5 км), Погост (1 км), Климовская (3,7 км), Будринская-Коровинская (4 км), Манушкин Остров – Алексеевская (3,7 км), Кулемиха-Ермолинская (4,5 км), Боровская-Мичневская (5 км), Суегра-Плясуновская (6,5 км), Юдинская-Галашева (5 км), Лобановская – Васюка-толстаго (5 км), Большой Двор-Аксентовская (6 км) и Заболотье (6 км) [6, с. 88-90, №№ 2469, 2531, 2482, 2472, 2478, 2494, 2484, 2479, 2526, 2524, 2495, 2476, 2511, 2503, 2477, 2530, 2535, 2506, 2473, 2488; 105, №№ 3505-3514, 3517-3520, 3523-3530].

Согласно данным, полученным при опросе местных жителей, Мошинская (Мошенская) групповая система населенных мест по социально-экономическим и эволюционно-генетическим закономерностям возникновения может быть отнесена к подклассу поселенческих кластеров, сформировавшихся путем отпочкования новых населенных пунктов от старого селения-ядра (“ПК1”) в процессе сегментации крестьянских общин (“ПК1/1”). А по своей объемно-планировочной структуре Мошинская (Мошенская) групповая система относится к поселенческим кластерам, имеющим разобщенно-слитные структурные части (“Т3”) в смешанном варианте (“Т/3”), сочетающем как равнозначные, так и иерархически соподчиненные структурные элементы (“Т/3:[Т/1+Т/2]”), при иерархическом соподчинении последних в двух уровнях (“Т/3:[Т/1+Т/2](2)”).

В отличие от административного центра, деревни Макаровской композиционно-планировочным центром Мошинской (Мошенская) групповой системы является деревня Погост, в центре которой находится каменная церковь Рождества Богородицы, построенная в 1822 году. Деревня располагается на полуострове, клином вдающемся в Большое Мошинское (Мошенское) озеро в его северо-восточной части, поблизости от деревни Бряшнихи.

В свою очередь в роли композиционно-планировочной доминанты второго уровня выступает деревня Ильинский Остров, расположенная на южном побережье Мошинского (Мошенское) озера. На северной окраине этой деревни, на крутом озерном берегу стоит деревянная Ильинская церковь, построенная в первой половине XIX века. Она композиционно организует поселения, расположенные вдоль южной оконечности Мошинского (Мошенское) озера. Наконец, в роли аналогичного композиционно-планировочного ядра в группе поселений, расположенных вдоль северной оконечности озера, выступает деревня Ивашково, на юго-западной окраине которой размещается деревянная часовня, построенная в конце XIX века.

К сказанному остается только добавить, что согласно сведениям, полученным от местных жителей, ранее в композиционно-пространственной организации Мошинской (Мошенской) групповой системы принимали участие еще две архитектурные доминанты - деревянная церковь, расположенная в центре деревни Лобановская – Васюка-толстаго, а также деревянная часовня, некогда стоявшая на южной окраине деревни Суегра. В этой связи нельзя исключать возможности существования и других архитектурно-композиционых акцентов, особенно на западном побережье Мошинского озера, принимая во внимание многочисленность сконцентрированных на его территории поселений.

Развивая далее общую характеристику Мошинской (Мошенской) групповой системы населенных мест, можно сказать, что по форме пятна межпоселенческой застройки она относится к подтипу смешанных поселенческих кластеров (“ПТ4”), в территориально-планировочной организации которых наблюдаются органически взаимосвязанные между собой фрагменты линейных (“ПТ1”), ядерно-центричных (“ПТ2”) и даже ковровых (“ПТ3”) форм (“ПТ4:[ПТ1+ПТ2+ПТ3]”).

А по композиционным особенностям внутренней организации межпоселенческой ткани Мошинская (Мошенская) ГСНМ может быть отнесена к поселенческим кластерам смешанного вида (“В4”), обладающим комбинированной системой из также комбинированных естественных и искусственных структурообразующих элементов. В роли естественных или природно-ландшафтных структурообразующих элементов для Мошинской ГСНМ выступают Большое Мошинское (Мошенское) озеро и реки Большая Охтомица, Моша и Икса (“В2/4:[В2/1+В2/2]”), а функцию искусственных структурообразующих элементов выполняют: асфальтированная автомобильная магистраль областного значения Каргополь-Няндома-Вельск и три грунтовые автомобильные дороги (из деревни Макаровской вдоль северо-западного, северного и восточного берегов Мошинского озера до деревни Большой Двор, а также на север вдоль реки Моши до деревни Малая Орьма и на северо-восток вдоль реки Лим до деревни Наволок Лимской сельской администрации), а также несколько отдельных (как правило, тупиковых) гужевых дорог до отдельных сельских поселений (“В3/4:[В3/1+В3/2]”). Причем, как по отношению к естественным, так и по отношению к искусственным структурообразующим элементам межпоселенческая ткань Мошинской (Мошенской) групповой системы оказывается полностью композиционно-соподчиненной (“В4:[В2/4:[В2/1+В2/2]+В3/4:[В3/1+В3/2]](1)”).

В свою очередь по характеру акцентировки пятна застройки Мошинская (Мошенская) групповая система относится к смешанно-акцентированным поселенческим кластерам (“ПВ4”) с акцентами, расположенными как внутри пятна групповой системы (каменная церковь Рождества Богородицы в деревне Погост, церковь в деревне Лобановская и часовня в деревне Суегра), так и на ее границе (деревянная Ильинская церковь в деревне Ильинский Остров и деревянная часовня в деревне Ивашково) (“ПВ4/4:[2+3]”). Причем, нельзя не заметить, что все упомянутые выше акценты расположены на осях структурообразующих элементов с взаимным усилением композиционных качеств обоих (“ПВ4/4:[2+3](1)”).

Необходимо также сказать, что при наличии двух церквей и одной часовни Мошинская (Мошенская) ГСНМ относится к поселенческим кластерам с числом акцентов от трех до семи (“ПВ(01.2)(02.5)”), имеющих иерархическое соподчинение (“ПВ(03.2)”) в одном уровне (“ПВ(04.1)”). Вместе с тем нельзя не отметить и тот факт, что в прошлом (предположительно, до революции 1917 года) Мошинская (Мошенская) ГСНМ могла иметь более сложную систему акцентировки, поскольку согласно карте Архангельской губернии 1865 года и смежных с ней территорий на острове в центре Мошинского озера, предположительно, где ныне размещается деревня Монастырский Остров, ранее находился Мошинской монастырь [68, карта]. К сожалению, в 1991 году на период обследования поселений Мошинской ГСНМ историко-архитектурной экспедицией ПетрГУ следов монастыря зафиксировано не было.

Наконец, по взаимосвязи групповой системы с окружающим ее природным ландшафтом Мошинская (Мошенская) ГСНМ может быть отнесена к разновидности поселенческих кластеров, межпоселенческая ткань которых активно использует природный ландшафт с усилением его композиционных качеств (“Р1”).

Второй по своим физическим размерам из числа обследованных на территории Архангельского Примошья ГСНМ оказалась Лимская групповая система, расположенная на расстоянии 62 км к северо-востоку от города Няндомы. На пути от районного центра к Лимской ГСНМ лежит Мошинская групповая система с административным центром в деревне Макаровской, от которой деревня Наволок – Епифанов Наволок, выполняющая функцию центра Лимской сельской администрации, отстоит на расстоянии 17 км к северо-востоку [6, с. 88, № 2466; 105, № 3538].

Пятно поселенческой ткани Лимской ГСНМ лентой вытянуто вдоль реки Лим, текущей с северо-востока на юго-запад и сливающейся с рекой Мошей, вытекающей из Мошинского озера. Административный центр Лимской системы – деревня Наволок - размещается практически в центре пятна межпоселенческой застройки, размещаясь на левом берегу реки Лим, в ее крутой излучине.

На одной стороне с деревней Наволок, на расстоянии 1 км вверх по течению реки Лим находится деревня Село-Сельская, а в 4 км к северо-востоку по грунтовой дороге – деревня Верховье-Верховская [6, с. 88, № 2470, 2458; 105, №№ 3540, 3542]. В свою очередь вниз по течению реки практически вплотную с административным центром ГСНМ расположена деревня Горка Грехнева – Грихнева Горка – Худая Горка, а вслед за ней, на расстоянии не более 0,5 км, стоит деревня Ивановская [6, с. 88, 2460; 105, №№ 3537, 3536].

Из деревни Горка Грихнева в правобережную часть Лимской ГСНМ ведет деревянный мост, напротив которого расположена деревня Гавриловская, уже полностью слившаяся с деревней Погост - Лимский Погост [6, с. 88, № 2459; 105, №№ 3532, 3544]. А к северо-востоку от них, вверх по течению реки Лим друг за другом размещаются деревни Горка Дуплева – Дуплева Горка – Хорошая Горка (1,5 км), Занаволок-Занаволочная (2,5 км), практически слившаяся с ней деревня Алексино-Алексинская (3 км) и ныне уже утраченная деревня Пустошь-Пустошная (4 км) [6, с. 88, № 2461, 2462; 105, №№ 3531, 3539, 3543, 3541]. А, вниз по течению реки Лим на расстоянии всего лишь 0,5 км от деревни Гавриловская-Погост расположена деревня Низ-Парфеновская, находящаяся практически напротив деревни Ивановской и связанная с ней подвесным пешеходным мостом [6, с. 88, № 2467; 105, № 3535].

Согласно сведениям из Списков населенных мест Олонецкой губернии на 1894 год перечисленные выше 12 деревень совместно с еще двумя близлежащими населенными пунктами Орьмской групповой системы, расположенной на реке Моше, входили в состав Лимского общества Фатьяновской волости Каргопольского уезда Олонецкой губернии. И в этих 14 поселениях в общей сложности насчитывалось 325 домов, в которых проживало 803 жителя (906 мужчин и 1709 женщин). Таким образом, на одно поселение в среднем приходилось 23,21 дома и 57,36 человек жителей.

По характеру трудовой деятельности населения Лимская ГСНМ относится к классу сельских групповых систем (“К1”), а по своим физическим размерам, как ранее, имея в своем составе 12 поселений, так и на момент обследования обладая 8 населенными пунктами, – к варианту крупных поселенческих кластеров (“К1/3”). По сведениям, полученным от местных жителей, Лимская групповая система, подобно Мошинской ГСНМ, по социально-экономическим и эволюционно-генетическим закономерностям возникновения может быть отнесена к подклассу поселенческих кластеров, сформировавшихся путем отпочкования новых населенных пунктов от старого селения-ядра (“ПК1”) в процессе сегментации крестьянских общин (“ПК1/1”).

В свою очередь по объемно-планировочной структуре Лимская групповая система может быть отнесена к поселенческим кластерам, имеющим разобщенно-слитные (“Т3”), иерархически соподчиненные (“Т3/2”) в одном уровне (“Т3/2(1)”) структурные части. Роль композиционно-планировочного центра Лимской групповой системы в прошлом выполняла деревня Гавриловская-Погост, на северо-западной окраине которой расположена деревянная церковь Рождества Богородицы Лимского погоста, построенная в конце XIX века. В свою очередь в роли композиционно-планировочных доминант второго уровня выступают три деревни. В их числе, во-первых, административный центр Лимской ГСНМ - деревня Наволок, в которой расположена Покровская часовня, построенная в начале XX века. Во-вторых, это деревня Ивановская с Дмитриевской часовней, возведенной в середине XIX века. И, наконец, находящаяся на северо-восточной окраине Лимской ГСНМ деревня Верховье, в которой некогда находилась Георгиевская часовня, построенная во второй половине XIX века и утраченная во второй половине XX века.

По форме пятна застройки Лимская групповая система относится к подтипу смешанных поселенческих кластеров (“ПТ4”), в территориально-планировочной организации которых наличествуют фрагменты линейных (“ПТ1”) и ядерно-центричных (“ПТ2”) форм (“ПТ4:[ПТ1+ПТ2]”). А по композиционным особенностям внутренней организации Лимская групповая система относится к поселенческим кластерам смешанного вида (“В4”), обладающим комбинированной системой из одного естественного (“В2/1”) и нескольких искусственных (“В3/4:[В3/1+В3/2]”) структурообразующих элементов. Так, в роли естественного или природно-ландшафтного структурообразующего элемента для Лимской ГСНМ выступает река Лим, а функцию искусственных структурообразующих элементов выполняют три дороги. Одна - грунтовая автомобильная дорога, идущая вдоль реки Лим из деревни Макаровской через деревни Ивановскую и Горку Грихневу до деревни Наволок. Две других дороги - гужевые. Одна дорога – транзитная, от деревни Горка Грихнева до деревни Верховье, а другая - тупиковая от деревни Гавриловской до деревни Алексино. Характеризуя степень влияния структурообразующих элементов, можно сказать, что, межпоселенческая ткань Лимской ГСНМ оказывается полностью композиционно-соподчиненной (“В(1)”), как по отношению к реке, так и по отношению к дорогам.

По характеру акцентировки пятна застройки Лимская групповая система относится к смешанно-акцентированным поселенческим кластерам (“ПВ4”) с акцентами, расположенными как внутри пятна групповой системы (церковь Рождества Богородицы Лимского погоста в деревне Гавриловская-Погос, Покровская часовня в деревне Наволок и Дмитриевская часовня в деревне Ивановской), так и на ее границе (Георгиевская часовня в деревне Верховье) (“ПВ4/4:[2+3]”). Причем, все акценты расположены на осях структурообразующих элементов с взаимным усилением композиционных качеств обоих (“ПВ(1)”). Необходимо также отметить, что при наличии одной церкви и трех часовен Лимская ГСНМ относится к поселенческим кластерам с числом акцентов от трех до семи (“ПВ(01.2)(02.4)”), которые оказываются иерархически соподчиненными (“ПВ(03.2)”) в одном уровне (“ПВ(04.1)”).

А по взаимосвязи групповой системы с окружающим ее природным ландшафтом Лимская ГСНМ, подобно многим другим поселенческим кластерам Российского Севера, может быть отнесена к разновидности групповых систем, межпоселенческая ткань которых активно использует природный ландшафт с усилением его композиционных качеств (“Р1”).

На третьем месте стоит Андреевская ГСНМ, в состав которой на момент обследования в 1991 году входило 8 поселений. Административным центром групповой системы служит деревня Андреевская, расположенная на расстоянии 11 км к западу от районного центра города Няндомы и стоящая на автомагистрали Каргополь-Няндома-Вельск [6, с. 87, № 2404; 105, № 2703].

По сведениям из Списков населенных мест Олонецкой губернии на 1894 год поселения Андреевской ГСНМ входили в состав Нименского общества Андреевской волости Каргопольского уезда [105, №№ 2703-2719]. При этом всего на территории Андреевской волости насчитывалось 26 поселений, в которых имелось 423 дома и проживало 2587 человек (1237 мужчин и 1350 женщин). Таким образом, в среднем на одно поселение приходилось 16,27 дома и 99,50 жителя.

В полукилометре от административного центра Андреевской ГСНМ - деревни Андреевской - находится озеро Боровое, вокруг которого на период 1992 года группировалось 5 еще существовавших, но уже практически заброшенных деревень. В их числе деревни Сидорова Гора и Сафонова Гора – Софонова Гора, отстоящие от административного центра на расстоянии 1,5 км к северо-востоку и расположенные на склоне холма в 200 м к северо-западу от озера Борового [6, с. 87, №№ 2409-2410; 105, №№ 2704-2705]. От современной асфальтированной автотрассы к этим деревням можно было добраться по старой гужевой дороге.

Далее, пересекаемая автомагистралью и примыкающая к речке, вытекающей из озера Островичное и впадающей в озеро Боровое на его северо-восточной оконечности, расположена деревня Бережная, связанная гужевой дорогой с деревней Кузьминская-Заозерье-Козьминская, стоящей на высоком холме в юго-западной части озера Боровое [6, с. 87, № 2405; 105, №№ 2706, 2712]. А ра-нее предположительно между этими населенными пунктами существовало еще три поселения, сведения о которых содержатся в Списках населенных мест Олонецкой губернии 1894 года. Это деревни Заручевская, Труфановская и Бурачиха [105, №№ 2709-2711].

Вполне вероятно, что аналогичная ситуация наблюдалась и при движении в направлении от деревни Бережной к деревне Яковлевская-Конец, стоящей на пересечении автомагистрали Каргополь-Няндома и речки, связывающей озера Островичное и Боровое [6, с. 87, № 2412; 105, № 2708]. Вполне вероятно, что именно между ними ранее существовала деревня Наумовская [105, № 2707].

В свою очередь в западном направлении от деревни Андреевской в сторону города Каргополя на расстоянии 1 км находится деревня Беловская (Дом отдыха), между которыми ранее, весьма вероятно, существовало еще два поселения – деревни Бобриха и Долгозерская [6, с. 87, № 2406; 105, №№ 2718, 2716, 2717]. А через 2 км от деревни Беловской, также на автомагистрали расположено самое крайнее с юго-запада поселение Андреевской ГСНМ - деревня Конда [6, с. 87, № 2407; 105, № 2719].

Кроме того, необходимо отметить, что прежде на расстоянии менее 1 км к юго-востоку от деревни Андреевской находилась еще одна деревня – Хвастиха, предположительно связанная гужевой дорогой с деревней Кузьминская-Заозерье-Козьминская [105, № 2715]. Причем, предположительно, именно на этой дороге в прошлом располагались еще две, ныне также практически бесследно утраченные, деревни Захарьина и Савинская [105, №№ 2714, 2713].

Наконец, между деревнями Андреевская и Сидорова Гора некогда существовала еще деревня Емельяниха-Омельяниха, из которой по гужевой дороге можно было добраться до деревни Некрасиха, а далее попасть в окрестности Шултусской групповой системы населенных мест, полукольцом охватывающей Нименьгское озеро [105, №№ 2727, 2736]. Таким образом, на рубеже XIX-XX веков в составе Андреевской групповой системы насчитывалось в общей сложности 19 поселений.

По характеру трудовой деятельности населения Андреевская ГСНМ относится к классу сельских групповых систем (“К1”). По своим физическим размерам, даже после утраты 11 из 17 существовавших ранее поселений, эта система осталась представителем крупных поселенческих кластеров (“К1/3”), а судя по сведениям, полученным от местных жителей, она, подобно рассмотренным ранее Мошинской и Лимской ГСНМ, по социально-экономическим и эволюционно-генетическим закономерностям возникновения может быть отнесена к подклассу поселенческих кластеров, сформировавшихся путем отпочкования новых населенных пунктов от старого селения-ядра (“ПК1”) в процессе сегментации крестьянских общин (“ПК1/1”).

Характеризуя объемно-планировочную структуру Андреевской групповой системы можно сказать, что по этому признаку ее можно отнести к поселенческим кластерам, имеющим разобщенные (“Т1”), иерархически соподчиненные (“Т1/2”) в одном уровне (“Т1/2(1)”) структурные части. В роли композиционно-планировочного ядра Андреевской ГСНМ выступает деревня Андреевская, а все другие поселения групповой системы оказываются композиционно-соподчиненными ей. Вместе с тем, не исключено, что в прошлом композиционным центром этого поселенческого кластера служили либо деревня Кузьминская, либо деревня Хвастиха, поскольку по сведениям, полученным от местных жителей, в этих деревнях ранее имелись ныне уже утраченные часовни. Кроме того, принимая во внимание утрату большого количества поселений, нельзя также исключать возможности существования в прошлом в Андреевской ГСНМ и более сложной объемно-планировочной структуры с многоуровневой иерархической организацией. Но документальных подтверждений подобному предположению пока нет.

По форме пятна межпоселенческой застройки Андреевская групповая система во многом сходна с ранее рассмотренной Лимской ГСНМ и относится к подтипу смешанных поселенческих кластеров (“ПТ4”), в территориально-планировочной организации которых в органическом единстве сливаются фрагменты линейных (“ПТ1”) и ядерно-центричных (“ПТ2”) форм (“ПТ4:[ПТ1+ПТ2]”). А по композиционным особенностям своей внутренней организации Андреевская ГСНМ относится к поселенческим кластерам смешанного вида (“В4”), обладающим комбинированной системой из естественных (“В2/4:[1+2]”) и искусственных (“В3/4:[В3/1+В3/2]”) структурообразующих элементов.

Так, в роли естественных или природно-ландшафтных структурообразующих элементов для Андреевской ГСНМ выступают озеро Боровое и речка, связывающая его с озером Островичным, а функцию искусственных структурообразующих элементов выполняют три дороги. Вопервых, это асфальтированная межрайонная автомагистраль Каргополь-Няндома-Вельск, пересекающая деревни Конда, Беловская - Дом Отдыха, Андреевская, Бережная и Яковлевская-Конец. Во-вторых, это гужевая дорога от деревни Емельяниха-Омельяниха через деревню Некрасиха к деревне Шултус. В-третьих, это три тупиковых гужевых дороги. Одна из них в виде ответвления от автомагистрали ведет к деревням Сидорова Гора и Сафонова Гора. Другая - связывает деревню Бережную с деревней Кузьминской-Заозерье-Козьминской, а третья - некогда связывала деревню Андреевскую с ныне утраченной деревней Хвастихой.

В свою очередь, характеризуя степень влияния структурообразующих элементов на форму пятна межпоселенческой ткани, можно сказать, что, по этому признаку Андреевская ГСНМ оказывается лишь частично композиционно-соподчиненной озеру и речке как естественным структурообразующим элементам (“В2/4(2)”) и полностью соподчинена системе искусственных структурообразующих элементов (“В3/4:[В3/1+В3/2](1)”).

В тоже время по характеру акцентировки пятна застройки Андреевская групповая система ныне является наглядным примером нейтральных поселенческих кластеров (“ПВ1”). Хотя, и об этом уже упоминалось ранее, прежде в этой групповой системе наличествовали акценты, расположенные в центре пятна межпоселенческой ткани (“ПВ3”) и на границе групповой системы (часовни в деревнях Кузьминская и Хвастиха) (“ПВ3/3”). Причем, по отношению к естественным структурообразующим элементам, и в первую очередь к озеру Боровому, Андреевская ГСНМ обладает смешанным размещением акцентов. В деревне Кузьминской часовня стоит на композиционной оси озера Борового с взаимным усилением композиционных качеств обоих, а в деревне Хвастиха – нейтрально по отношению к озеру (“ПВ(3:[1+2])”). Между тем по отношению к дорогам, как искусственным структурообразующим элементам, архитектурные доминанты оказываются расположенными на осях последних, чем достигается взаимное усиление композиционных качеств обоих (“ПВ(1)”). В этой же связи необходимо отметить, что на момент существования двух ныне уже утраченных часовен Андреевская ГСНМ относилась к поселенческим кластерам с числом акцентов менее трех (“ПВ(01.1)(02.2)”), которые, судя по материалам натурных исследований, в общей композиции выступали автономно и не обладали каким-либо иерархическим соподчинением (“ПВ(03.1)”).

Наконец, по взаимосвязи групповой системы с окружающим ее природным ландшафтом Андреевская ГСНМ, подобно многим другим поселенческим кластерам Российского Севера, может быть отнесена к разновидности групповых систем, межпоселенческая ткань которых активно использует природный ландшафт с усилением его композиционных качеств (“Р1”).

Четвертое по счету место заняла Матьзерская ГСНМ, в составе которой на момент ее обследования в 1991 году насчитывалось 3 поселения, административно подчиненные Мошинской сельской администрации. Планировочным ядром групповой системы служит деревня Большое Матьзеро - Холдиево-Мадзеро, в которую можно попасть из деревни Климовской, входящей в состав Мошинской ГСНМ, по гужевой дороге протяженностью 2 км [6, с. 88, № 2474; 105, № 3516].

От районного центра, города Няндомы, деревня Большое Матьзеро находится на расстоянии 51 км, а от своего административного центра – деревни Макаровской – отстоит на расстоянии 5,7 км к востоку. Далее на расстоянии менее 1 км к северо-западу от деревни Матьзеро расположена деревня Малое Матьзеро – Сушинино-Мадзеро, а на расстоянии 1,5 км у юго-востоку находится деревня Рябово-Матьзеро – Рябово-Мадзеро-Даниловская [6, с. 89-90, №№ 2513, 2529; 105, №№ 3515, 3522].

Необходимо также отметить, что ранее в составе Матьзерской ГСНМ имелось еще одно поселение. Это была деревня Речная – Еговско-речная, стоявшая на южной оконечности озера Матьозера у истока речки, связывающей это озеро с Большим Мошинским озером [105, № 3521]. Таким образом, ранее в составе Матьзерской ГСНМ насчитывалось 4 населенных пункта, которые до революции 1917 года в виду близости к Мошинской (Мошенской) групповой системе входили вместе с поселениями ее западной части в состав Заречного общества Фатьяновской волости Каргопольского уезда Олонецкой губернии.

По характеру трудовой деятельности населения Матьзерская ГСНМ относится к классу сельских групповых систем (“К1”), а по своим физическим размерам (как ранее при 4 поселениях, так и ныне при наличии всего лишь трех деревень) она, закономерно попадает в группу средних поселенческих кластеров (“К1/2”). В свою очередь по социально-экономическим и эволюционно-генетическим закономерностям возникновения она с полным правом может быть отнесена к подклассу поселенческих кластеров, сформировавшихся путем отпочкования новых населенных пунктов от старого селения-ядра (“ПК1”) в процессе сегментации крестьянских общин (“ПК1/1”).

Характеризуя объемно-планировочную структуру Матьзерской групповой системы можно сказать, что по этому признаку ее можно причислить к поселенческим кластерам, имеющим разобщенные (“Т1”) иерархически соподчиненные (“Т1/2”) в одном уровне (“Т1/2(1)”) структурные части. Так, в роли композиционно-планировочного ядра Матьзерской групповой выступает деревня Большое Матьзеро - Холдиево-Мадзеро, а все другие поселения групповой системы оказываются композиционно-соподчиненными ей.

По форме пятна застройки Матьзерская групповая система относится к подтипу линейных поселенческих кластеров (“ПТ1”), а по композиционным особенностям своей внутренней организации - к поселенческим кластерам с природно-ландшафтным структурообразующим элементом (“В2”), в роли которого выступает берег Матьзера (“В2/2”), и с которым форма пятна межпоселенческой застройки имеет полное композиционное соподчинение (“В2/2(1)”).

В свою очередь по характеру акцентировки пятна застройки Матьзерская групповая система ныне является наглядным примером нейтральных поселенческих кластеров (“ПВ1”). Хотя, по сведениям, полученным при опросе местных жителей, в промежутке между деревнями Большое и Малое Матьзеро в прошлом стояла деревянная шатровая часовня, а в деревне Рябово-Матьзеро – Рябово-Мадзеро-Даниловская находилась вторая часовня, размещавшаяся на самом берегу озера Матьзера. Таким образом, ранее Матьзерская ГСНМ, по всей видимости, относилась к центрично-акцентированным (“ПВ3”) поселенческим кластерам с акцентами, расположенными на границе пятна групповой системы (“ПВ3/3”) и с комбинированным (нейтральным и на оси структурообразующего элемента) расположением (“ПВ3/3(3)”) архитектурных доминант по отношению к структурообразующему элементу – берегу озера Матьзера.

Имея в прошлом в своей структуре всего лишь две архитектурные доминанты, Матьзерская ГСНМ по этому признаку относилась к поселенческим кластерам с двумя (“ПВ(01.1)(02.2)”) равнозначными (“ПВ(03.1)”) акцентами, а по взаимосвязи групповой системы с окружающим ее природным ландшафтом она может быть отнесена к разновидности групповых систем, межпоселенческая ткань которых активно использует природный ландшафт с усилением его композиционных качеств (“Р1”).

На пятом месте выступила Шултусская групповая система населенных мест, расположенная на расстоянии 23 км к западу от районного центра - города Няндомы. На период полевых работ историко-архитектурной экспедиции ПетрГУ 1991 года из ранее существовавших в пределах Нименьгского озера деревень в числе существующих поселений значилась только деревня Шултус-Шультус, административно подчиненная Андреевской сельской администрации [6, с. 87, № 2411; 105, № 2725]. Она располагалась на восточном берегу озера и стояла на мысу, образованном небольшим, вдающимся в материк, озерным заливом. Однако, по сведения, полученным от местных жителей, ранее в окрестностях Нименьгского озера существовало еще две деревни.

Одна из них находилась на противоположной от деревни Шултус-Шультус западной стороне Нименьгского озера и именовалась Востровской [105, № 2723]. До нее на прямую через озеро было не более 3 км. Причем располагалась она подобно деревне Шултус-Шультус также на небольшом мысу, но уже клином вдающемся в Нименьгское озеро с юго-запада. В свою очередь на северной оконечности озера в устье реки Илоксы находилась деревня Низкоглядово-Низкоглядовская [105, № 2724]. Наконец, судя по данным из Списков населенных мест Олонецкой губернии 1894 года, можно предположить, что в составе Шултусской групповой системы ранее существовал еще Нименский погост [105, № 2728]. Есть основания считать, что ранее он размещался на острове, расположенном перед деревней Шултус-Шультус. В пользу подобного предположения говорят данные, полученные от местных жителей, о том, что на этом острове ранее существовала церковь, разрушенная в период 1940-1950-х годов.

По характеру трудовой деятельности населения Шултусская ГСНМ относится к классу сельских групповых систем (“К1”). При наличии в прошлом в ее структуре 4 поселений по своим физическим размерам она относилась к группе средних ГСНМ (“К1/2”), а после утраты 2 населенных пунктов перешла в разряд малых поселенческих кластеров (“К1/1”). В свою очередь, согласно сведениям, полученным от местных жителей, с точки зрения социально-экономических и эволюционно-генетических закономерностей возникновения ее можно также отнести к подклассу поселенческих кластеров, сформировавшихся путем отпочкования новых населенных пунктов от старого селения-ядра (“ПК1”) в процессе сегментации крестьянских общин (“ПК1/1”).

Характеризуя объемно-планировочную структуру Шултусской групповой системы, можно сказать, что по этому признаку она может быть отнесена к поселенческим кластерам, имеющим разобщенные (“Т1”) иерархически соподчиненные (“Т1/2”) в одном уровне (“Т1/2(1)”) структурные части. В прошлом композиционно-планировочным ядром этой групповой системы, вероятнее всего, выступал Нименский погост, функции которого в последующем переняла деревня Шултус-Шультус.

По форме пятна застройки Шултусская групповая система в прошлом на момент существования четырех структурных элементов относилась к подтипу ядерно-центричных поселенческих кластеров (“ПТ2”), а после утраты погоста и деревни Низкоглядовской перешла в разряд линейных поселенческих кластеров (“ПТ1”). В свою очередь по композиционным особенностям внутренней организации Шултусская ГСНМ относится к поселенческим кластерам смешанного вида (“В4”), обладающим комбинированной системой из естественных (“В2/4:[1+2]” – озеро Нименьгское с речками Илоксой и Нименьгой) и искусственного (“В3/1” – гужевая тупиковая дорога) структурообразующих элементов, по отношению к которым форма пятна межпоселенческой застройки имеет полное композиционное соподчинение (“В4:[В2/4:[1+2]+В3/1](1)”).

В свою очередь по характеру акцентировки пятна застройки Шултусская групповая система ныне является наглядным примером нейтральных поселенческих кластеров (“ПВ1”). Вместе с тем, и об этом уже упоминалось ранее, прежде напротив деревни Шултус на острове существовала деревянная церковь (предположительно, церковь Нименского погоста), благодаря которой Шултусская ГСНМ в более ранний период времени относилась к центрично-акцентированным (“ПВ3”) поселенческим кластерам с акцентом, расположенным внутри пятна групповой системы (“ПВ3/3”) и на осях естественного (осевая линия пятна водной глади Нименьгского озера) и искусственных (подъездные тупиковые гужевые дороги) структурообразующих элементов с взаимным усилением композиционных качеств обоих (“ПВ3/3(1)”).

Имея в прошлом в своей структуре всего лишь одну архитектурную доминанту, Шултусская ГСНМ по этому признаку относилась к поселенческим кластерам с одним-двумя акцентами (“ПВ(01.1)(02.1)”), а по взаимосвязи групповой системы с окружающим ее природным ландшафтом с полным правом может считаться классическим примером групповой системы, межпоселенческая ткань которой активно использует природный ландшафт с усилением его композиционных качеств (“Р1”).

Помимо детально обследованных и охарактеризованных выше пяти групповых систем населенных мест в сферу зондажного обследования оказались вовлеченными еще 9 поселенческих кластеров. В их числе Вадьезерско-Липовская, Воезерско-Спасская, Канакшанско-Охтомская, Шелупихо-Горская (Елгомская), Орьмская, Лелемская, Веральская, Лепшанская и Шалакушская групповые системы населенных мест.

С целью изучения морфологии групповых систем населенных мест Архангельского Примошья на базе апробированной ранее методики комплексного архитектурно-типологического и математико-модельного анализа с использованием возможностей СУБД Access-97-2000 и табличного процессора Excel-97-2000 была подготовлена локальная база данных под названием “Поселенческие кластеры Архангельского Примошья” (БД-ПКАП), вобравшая в себя сведения по 17 групповым системам населенных мест.

На стадии предварительной систематизации накопленных натурных и архивно-литературных материалов был задействован апробированный в предшествующих локальных исследованиях специальный архитектурно-типологический кодификатор, синтезирующий теоретические разработки географов, этнографов, историков, экономистов, искусствоведов, архитекторов, градостроителей и районных планировщиков (приложение В) [74, с. 26-27; 78, с. 37-38]. В структуре этого кодификатора нашли отражение такие характеристики поселенческих кластеров, как:

1. особенности трудовой деятельности проживающего в групповых системах населения (классы – “К”);
2. социально-экономические и эволюционно-генетические закономерности возникновения групповых систем (подклассы – “ПК”);
3. вариативность объемно-планировочной структуры поселенческих кластеров (типы – “Т”);
4. вариативность формы пятна межпоселенческой застройки групповых систем (подтипы – “ПТ”);
5. вариативность композиционно-планировочных приемов внутренней организации поселенческих кластеров по отношению к структурообразующим элементам (виды – “В”);
6. вариативность архитектурно-композиционных приемов акцентировки пятна межпоселенческой застройки (подвиды – “ПВ”);
7. особенности взаимодействия групповых систем с окружающим их природным ландшафтом (разновидности – “Р”).

Анализируя полученные в процессе исследования результаты, необходимо отметить, что на уровне классов групповых систем при изучении особенности трудовой деятельности проживающего в них населения из числа задействованных в исследовании примошских поселенческих кластеров господствующее положение заняли сельские групповые системы (“К1”), составившие в итоге 94,12% (приложение В, таблица Г.1). В свою очередь на территории Архангельского Примошья “чисто” городских поселенческих кластеров (“К2”) выявлено не было, а групповая система смешанного класса (“К3” – 5,88%) оказалась представленной в единственном числе. Подобным исключением выступила Шалакушсская ГСНМ, состоящая из рабочего поселка Шалакуша, образованного в 1941 году и расположенного на расстоянии 66 км к северу от районного центра, города Няндомы, и практически слившихся с поселком двух старых деревень – Большая сторона – Шалякушка и Малая Сторона, стоящих по обеим сторонам реки Моши [6, с. 86, № 2389; 105, №№ 2829, 2828].

Принимая во внимание визуально наблюдаемые различия в территориально-пространственных размерах обследованных поселенческих кластеров, последние с учетом этой характеристики были дифференцированы на четыре варианта, из числа которых на территории Архангельского Примошья наиболее широкое распространение получили крупные ГСНМ (“К/3”) (таблица Г.2). На их долю в итоге пришлось 35,29%. Правда, при этом совсем незначительно им уступили средние (“К/2”) и малые (“К/1”) поселенческие кластеры (соответственно, 29,41 и 17,65%). А еще две групповые системы были отнесены к пятому переходному варианту поселенческих кластеров (“К/5” – 11,76%). В числе последних оказались Шултусская и Шелупихо-Горская (Елгомская) ГСНМ, в составе которых согласно Спискам населенных мест Олонецкой губернии 1894 года имелось по 4 населенных пункта, а к концу XX века осталось только по два. Причины запустения – территориальная оторванность этих групповых систем от оживленных транспортных магистралей и миграция населения в близ расположенные более крупные расселенческие образования.

Согласно коэффициенту “типичности-уникальности”, при пяти признаках-атрибутах равному 5,86% [11, с. 92], групповые системы населенных мест практически всех перечисленных вариантов можно считать вполне типичными для условий Архангельского Примошья, тогда как ГСНМ четвертого варианта с особо крупными территориально-пространственными размерами (“К/4”), на долю которой хотя и пришлось 5,88%, можно рассматривать в качестве явно уникального представителя. Причем, в роли такого особо крупного поселенческого кластера выступила Мошинская (Мошенская) ГСНМ, в структуре которой даже к концу XX века имелся 61 населенный пункт, а на рубеже XIX-XX веков в ее составе насчитывалось 74 деревни, вытянутые лентой по периметру всего Большого Мошинского (Мошенского) озера.

А по результатам разложения ГСНМ переходного варианта на составляющие предшествующего и последующего временных периодов наглядно прослеживается тенденция к уменьшению относительного количества средних ГСНМ (с 41,18 до 29,41%) с одновременным ростом относительного числа малых ГСНМ (с 17,65 до 29,41%) (таблицы Г.3 и Г.4).

Наряду с вариантами, учитывающими лишь относительные различия в территориально-пространственных размерах поселенческих кластеров (визуально наблюдаемые при сравнении геометрических параметров ГСНМ, после приведения последних к единому масштабу), последние были также дифференцированы на три подварианта по числу входящих в их структуру поселений (приложение В, таблица Г.5). При этом к первому подварианту были отнесены поселенческие кластеры, состоящие только из двух поселений (“К(1)”). Их доля составила в итоге 17,65%. В свою очередь групповые системы с числом поселений от трех до семи (“К(2)” – 29,41%) на территории Архангельского Примошья оказались встречающимися в 1,7 раза чаще. А наиболее типичными представителями оказались групповые системы третьего подварианта с числом поселений более семи (“К(3)” – 41,18%). Наконец, был дополнительно выделен подвариант ГСНМ переходного типа (“К(4)” – 11,76%). В итоге, оценивая сложившееся распределение по значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, для четырех выделенных признаков-атрибутов равному 7,32% [84, с. 92], можно сказать, что все четыре выделенных варианта по своему относительному количеству могут считаться типичными для обследованной территории.

А дифференциация представителей переходного типа на подварианты предшествующего и последующего исторических периодов только подтверждает ранее выявленную тенденцию к росту числа малопоселенных групповых систем (таблицы Г.6 и Г.7). Об этой тенденции говорят также данные анализа вариантов первого дополнительного типологического признака для классов, при выделении которых учитывалось точное число входящих в состав ГСНМ населенных пунктов. Так, на предшествующий исторический период, приходящийся на рубеж XIX-XX веков, все задействованные в исследовании 17 поселенческих кластеров дифференцировались на 10 вариантов, а к концу XX века таких вариантов осталось только 8 (таблицы Г.8 и Г.9). Соответственно произошло и снижение численности поселений в отдельных групповых системах. Одна из причин уже называлась ранее – физическая утрата целого ряда поселений, Другая причина – слияние мелких деревень в более крупные населенные пункты. И это процесс прослеживается на примере многих групповых систем Архангельского Примошья.

Так, расположенные на юго-восточной окраине Мошинской групповой системы деревни Большой Двор, Лобановская и Юдинская практически слились в единый населенный пункт, местным населением именуемый Погостище. Другим примером может служить Лимская ГСНМ, в структуре которой наблюдается слияние сразу двух пар населенных пунктов – деревни Лимский Погост – Погост с деревней Гавриловской и деревни Алексино-Алексинской с деревней Занаволок-Занаволочная.

Далее вслед за изучением особенностей трудовой деятельности проживающего в групповых системах населения, территориально-пространственных размеров обследованных поселенческих кластеров и структурного состава, исследованию были подвергнуты их эволюционно-генетические и социально-экономические закономерности возникновения (приложение В, таблица Г.10). В результате анализа этого архитектурно-типологического признака все задействованные в исследовании групповые системы в итоге стратифицировались на 2 подкласса: “ПК1” - групповые системы, сформировавшиеся путем отпочкования новых населенных пунктов от старого селения-ядра (94,12%) и “ПК3” - комбинированные системы, в которых наблюдается сочетание двух эволюционных направлений (23,64%) – систем типа “ПК1” с системами типа “ПК2”, сформировавшимися путем механической концентрации населенных пунктов, не имеющих общих генетических корней. Примером системы третьего подкласса является уже упоминавшаяся ранее Шалакушская групповая система.

Помимо сказанного, необходимо отметить, что при отнесении обследованных поселенческих кластеров к соответствующему подклассу учитывались материалы натурных обследований с результатами опроса местных жителей. Естественно, что при этом не остались без внимания сведения из архивных, литературных и картографических источников по территории Российского Севера, а также данные, содержащиеся в списках населенных мест Олонецкой губерний конца XIX века, в границах которой некогда и находились задействованные в исследовании поселенческие кластеры, а также списки населенных мест Архангельской области второй половины XX века.

С целью уточнения специфики процессов формирования групповых систем типа “ПК1” (16 поселенческих кластеров) по материалам натурных исследований они все были отнесены к варианту групповых систем, сформировавшихся на основе сегментации крестьянских общин (“ПК1/1” – 100,00%) на фоне отсутствия кластеров, образовавшихся на основе распада коллективов “задружного” типа (“ПК1/2”).

На следующем шаге исследования при изучении особенностей архитектурно-пространственной организации объемно-планировочных структур групповых систем, последние дифференцировались на четыре типа: поселенческие кластеры со зрительно разобщенными (“Т1” - 64,71%) и с частично слившимися (“Т2” - 35,29%) структурными частями (приложение В, таблица Г.11). А вот поселенческих кластеров с полностью слившимися структурными частями (“Т3”), подобных тем, которые встречаются на территории Беломорского Поморья, в границах Архангельского Примошья выявлено не было.

С учетом числа выявленных вариаций типов и значения “меры перехода от типичности к уникальности”, при двух признаках-атрибутах равного 14,65%, можно сказать, что групповые системы обеих выделенных типов для примошской территории могут считаться вполне типичными представителями.

В процессе дальнейшего анализа все задействованные в исследовании примошские поселенческие кластеры на уровне вариантов типов удалось разделить на три группы в зависимости от характера композиционной соподчиненности отдельных поселений (таблица Г.12). Согласно сложившемуся распределению наиболее широкое распространение на обследованной территории имеют ГСНМ с иерархически соподчиненными структурными частями (“Т/2” – 86,67%). На втором по счету месте оказались поселенческие кластеры с равнозначными структурными частями (“Т/1”). На их долю в итоге пришлось 6,67%. Наконец, был выделен вариант переходных ГСНМ, иллюстрирующих последовательную смену упомянутых выше композиционных приема территориально-пространственной организации (“Т/4” – 6,67%). В данном случае следует напомнить, что при наличии в распределении трех признаков-атрибутов коэффициент “типичности-уникальности” составляет 9,76% [84, с. 92]. Таким образом, групповые системы второго варианта можно рассматривать в качестве вполне типичных для обследованной территории, тогда как поселенческие кластеры первого и четвертого вариантов следует считать уникальными.

А при дифференциации групповой системы переходного варианта (“Т/4”) на предшествующий и последующий временные периоды проявилась тенденция к росту относительного количества иерархически соподчиненных ГСНМ (таблицы Г.13 и Г.14). Полученный результат вполне согласуется с аналогичными данными по смежным историко-архитектурным субрегионам, свидетельствуя об общей для всего Российского Севера тенденции к усложнению композиционно-планировочной организации расселенческих образований.

На следующем шаге исследования с использованием возможностей табличного процессора Excel была получена таблица распределения относительных частот парных сочетаний выделенных типов и их вариантов (таблица Г.15). В итоге таких сочетаний оказалось четыре. При этом согласно коэффициенту “типичности-уникальности”, при четырех вариантах анализируемого признака-атрибута равного 7,32%, в числе типичных представителей для обследованной территории могут быть названы поселенческие кластеры типа “Т1/2” (8 кластеров или 53,33%), “Т3/2” (5 кластеров или 33,33%), а к числу явно уникальных представителей отнесены групповые системы типа “Т1/1” и “Т3/3” (каждый, по 6,67%).

Далее на уровне подвариантов типов задействованные в исследовании поселенческие кластеры, обладающие иерархически соподчиненными частями в “чистом” или в смешанном вариантах, были дополнительно разделены на три подварианта в зависимости от характера соподчиненности частей (таблица Г.16). Согласно сложившемуся при этом распределению наиболее широкое распространение на территории Примошья получили групповые системы, отдельные структурные элементы которых имеют одноуровневое иерархическое соподчинение (“Т(1)” – 85,71%). Также вполне типичными могут считаться и поселенческие кластеры с поселениями, композиционно соподчиненными в двух уровнях (“Т(2)”). На долю таких групповых систем, в конечном счете, пришлось 14,29%. Принимая во внимание значение коэффициента “типичности-уникальности”, при двух признаках-атрибутах равного 14,65%, групповые системы первого подварианта могут считаться вполне типичными, а второго – уникальными.

А соответствующее двумерное распределение парных сочетаний выделенных вариантов и подвариантов типов свидетельствует о том, что наиболее широко распространенными в границах Архангельского Примошья оказываются поселенческие кластеры типа “Т/2(1)” (85,71%), которые согласно коэффициенту “типичности-уникальности”, при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [84, с. 92], могут считаться вполне типичными, тогда как ГСНМ типа “Т/2(2)” и “Т/3(1)” (соответственно, каждый по 7,14%) можно считать в качестве уникальных представителей в границах исследуемой территории (таблица Г.17).

Наконец, с целью изучения всего спектра типологических вариаций на уровне типов было построено полипараметрическое распределение вариантов и подвариантов выявленных типов задействованных в исследовании поселенческих кластеров (таблица Г.18). Согласно значению коэффициента “типичности-уникальности”, при четырех вариантах исследуемого признака-атрибута равного 7,32%, к числу относительно типичных представителей для обследованной территории могут быть отнесены групповые системы типа “Т1/2(1)” (7 кластеров или 50,00%), “Т3/2(1)” (5 кластеров или 35,71%). В тоже время к числу явно уникальных представителей могут быть отнесены поселенческие кластеры типа “Т1/2(2)” и “Т3/3(2)” (каждый, соответственно, по одному примеру или 7,14%).

Несомненный интерес для современных архитекторов-проектировщиков представляют результаты анализа групповых систем по форме пятна застройки с выделением соответствующих подтипов ГСНМ (приложение В, таблица Г.19). Выбор варианта формы межпоселенческого застроечного пятна тесно переплетается с решением задач по наиболее рациональному функциональному зонированию селитебной территории населенных пунктов или их групповых образований, а также с решением проектных задач по выбору формы сети транспортных магистралей и по выбору композиционных приемов архитектурно-пространственной организации жилой застройки [21; 54].

Из результатов этого этапа исследования наглядно видно преобладание на обследованной территории групповых систем с линейной формой пятна застройки (“ПТ1” - 43,75%), что также вполне закономерно, поскольку освоение земель Российского Севера происходило еще во времена новгородской колонизации XI-XV веков и осуществлялось преимущественно вдоль естественных транспортных магистралей, в качестве которых служили реки, берега озер и морей (таблица Г.19) [9; 10; 11; 47; 114; 117; 118; 138; 141; 160].

Однако, обращает на себя внимание и относительно высокая доля смешанных групповых систем, структура которых организована с использованием двух (“ПТ4” - 40,00%), а в одном слу-чае даже трех (“ПТ5” - 6,67%) различных композиционно-планировочных приемов (таблица Г.19). Согласно коэффициенту “типичности-уникальности”, при пяти вариантах анализируемого признака-атрибута равному 5,86% [84, с. 92], ГСНМ первого и четвертого типов могут считаться вполне типичными для исследуемой территории. Кроме того в границах Примошья было установлено бытование одного ядерно-центричного кластера с явно выделенным композиционно-планировочным узлом (“ПТ2” - 6,67%), а также групповой системы переходного типа (“ПТ6” – 6,67%).

Смешанные подтипы поселенческих кластеров в сумме составляют более одной трети всех обследованных на территории Примошья групповых систем, что является еще одним свидетельством достаточно высокого профессионального мастерства народных зодчих как опытных градостроителей, поскольку архитектурно-планировочная организация нелинейных поселенческих образований даже в современной профессиональной архитектурно-строительной практике считается достаточно сложной проектной задачей [21; 54]. А дифференциация смешанных кластеров на “чистые” составляющие, свидетельствует о том, что наряду с линейными формами пятен межпоселенческой ткани групповых систем (“ПТ1” – 58,33%), достаточно широкое распространениена территории Примошья имеют ядерно-центричные формы (“ПТ2” – 37,50%) (таблица Г.20).

Вслед за исследованием объемно-планировочных структур групповых систем и формы пятна их застройки был проведен анализ композиционных особенностей их архитектурно-пространственной организации. В формировании этих особенностей существенную роль играют так называемые структурообразующие элементы (СОЭ), в определенной мере ограничивающие свободу принятия проектных решений или наоборот предопределяющие основные тенденции в процессе формообразования пятна застройки расселенческих систем [21; 54]. Результаты анализа литературных источников и предварительной систематизации накопленных натурных материалов свидетельствуют, что в роли таких элементов в условиях Российского Севера выступают разнообразные природные формы - берега водоемов, кромки лесных массивов или выходы скальных пород, а также искусственные образования в виде транспортных и иных инженерно-технических магистралей и коммуникационных устройств.

При изучении этого архитектурно-типологического признака из четырех известных на территории Российского Севера вариаций в границах Архангельского Примошья было зафиксировано бытование только двух видов поселенческих кластеров (приложение В, таблица Г.21). На фоне явного отсутствия групповых систем без структурообразующих элементов (“В1”), в границах обследованной территории в процессе полевых исследований были выявлены поселенческие кластеры с естественными природно-ландшафтными (с берегами рек и озер) структурообразующими элементами (“В2” – 5,88%), а также системы смешанного вида (“В4” - 94,12%), в организации объемно-планировочной структуры которых прослеживаются следы комплексного воздействия естественных и искусственных СОЭ.

Высокий процент групповых систем, в которых наличествуют естественные структурообразующие элементы (“В2” и “В4”), к которым относятся реки и озерные берега, вполне закономерен. Именно вдоль рек и озерных берегов в период начального освоения северных земель Российского государства осуществлялось движение колонизационных потоков с Новгородской земли и Верхнего Поволжья [100; 117; 118]. Кроме того, водоемы являлись естественным и постоянным источником питьевой воды и служили своеобразной рыбной житницей для жителей большинства прибрежных поселений, вследствие чего последние и тяготели к их берегам. Наконец, именно у берегов водоемов оказывались расположенными наиболее благоприятные для земледелия и полеводства участки земли и достаточно обширные естественные сенокосные угодья.

Не вызывает удивления и относительно высокий процент групповых систем населенных мест смешанного вида (“В4”). В частности, по территории Примошья еще в XIX веке проходил важный почтовый тракт, связывавший город Каргополь Олонецкой губернии с городами Вельск и Шенкурск Архангельской губернии [68]. Закономерно и полное отсутствие на задействованной в анализе территории групповых систем, не имеющих структурообразующих элементов (“В1”), поскольку большинство водораздельных территорий малопригодно для земледелия и скотоводства по причине их сильной заболоченности.

Вместе с тем, при дальнейшей дифференциации ГСНМ смешанного вида на “чистые” составляющие, выявилась весьма существенная роль искусственных структурообразующих элементов в формировании объемно-планировочных структур примошских поселенческих кластеров. Доля ГСНМ, имеющих искусственные структурообразующие элементы в виде гужевых, автомобильных и железных дорог, оказалась практически равной относительному количеству кластеров с естественными СОЭ (соответственно, “В3” - 48,48% против 51,52% “В2”) (таблица Г.22).

Далее, уточняя специфику влияния структурообразующих элементов на объемно-планировочную структуру групповых систем, на уровне вариантов подвидов все задействованные в исследовании поселенческие кластеры удалось дифференцировать на две группы (приложение В, таблица Г.23). Согласно данным сложившегося распределения, в первой группе ГСНМ с естественными СОЭ наиболее широкое распространение в границах Архангельского Примошья получили поселенческие кластеры со смешанными естественными структурообразующими элементами (“В2/4” – 47,06%), тогда как в “чистом” виде на ГСНМ с реками пришлось более одной трети (“В2/1” - 35,29%), а на кластеры с озерами - в два раза меньше (”В2/2”– 17,65%). Вместе с тем, дальнейшая дифференциация ГСНМ типа “В2/4” на “чистые” составляющие в итоге все же показала практически равное соотношение речных и озерных кластеров лишь с очень незначительным преобладанием первых (соответственно, “В2/1” – 56,00% против 44,00% “В2/2”) (таблица Г.24).

В свою очередь во второй группе поселенческих кластеров, в которую вошли ГСНМ с искусственными СОЭ, было выделено три варианта: ГСНМ с гужевыми (“В3/1” – 6,25%) и автомобильными (“В3/2” – 56,25%) дорогами, а также кластеры смешанного варианта (“В3/4” – 37,50%) (таблица Г.25). Согласно коэффициенту “типичности-уникальности”, при трех признаках-атрибутах равному 9,76%, ГСНМ второго и четвертого вариантов можно рассматривать в качестве типичных, а кластеры первого варианты – в качестве уникальных для исследуемой территории представителей.

В свою очередь, как и в случае с естественными СОЭ, дифференциация ГСНМ типа “В3/4” на “чистые” составляющие показала весьма значительную роль гужевых дорог в структурно-планировочной организации примошских поселенческих кластеров (“В3/1” – 27,27%), а также выявила наличие в перечне искусственных структурообразующих элементов железной дороги (“В3/3” – 4,55%), хотя и зафиксированной в единственном случае (таблица Г.26).

С целью изучения степени влияния структурообразующих элементов на процесс формирования объемно-планировочных структур ГСНМ и форм пятна их межпоселенческой застройки на уровне подвариантов видов все задействованные в исследовании поселенческие кластеры удалось дифференцировать на четыре группы (приложение В, таблица Г.27). При этом наиболее широкое распространение на примошской территории получили ГСНМ, пятно поселенческой застройки которых оказывается полностью соподчиненным структурообразующим элементам (“В(1)” – 75,00%). В свою очередь поселенческие кластеры с частичным композиционным соподчинением (“В(2)”) составили ровно 15,00% обследованных ГСНМ, а кластеры, автономные по отношению к структурообразующим элементам (“В(3)”), и ГСНМ смешанного подварианта (“В(4)”) предстали в единственном числе (соответственно, каждый по 5,00%). Согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех вариантах признака-атрибута равного 7,32% [84, с. 92], поселенческие кластеры двух первых подвариантов могут считаться достаточно типичными в сравнении с групповыми системами двух вторых вариантов, которые выступают в роли явно уникальных представителей.

С целью уточнения специфики зависимостей между рассмотренными выше видами с их вариантами и подвариантами была построена двухмерная таблица их тройственных сочетаний (таблица Г.28). Согласно полученным результатам при 5 проявившихся вариантах относительно типичными для обследованной территории могут считаться только групповые системы типа “В4/-(1)” (12 кластеров или 75,00%), тогда как все другие варианты (ГСНМ типа “В2/2(1)”, “В4/-(2)”, “В4/-(1+2)” и “В4/-(2+3)”) выступают в роли явно уникальных представителей.

Помимо особенностей влияния структурообразующих элементов на процесс формирования поселенческих кластеров немаловажную роль в их территориально-пространственной организации играют архитектурно-композиционные доминанты. В процессе изучения характера акцентировки пятна застройки групповых систем архитектурными доминантами все обследованные на территории Примошья поселенческие кластеры удалось дифференцировать на четыре подвида (приложение В, таблица Г.29). В итоге наименее распространенными на обследованной территории оказались нейтральные поселенческие кластеры, в структуре которых отсутствуют композиционные акценты (“ПВ1”), а также периферийно- (“ПВ2”) и центрично-акцентированные групповые системы (“ПВ3”) в “чистом” виде (соответственно, каждый по 12,50%). Однако перечисленные подви-ды оказались не единственными в границах обследованной территории. Почти одна четверть всех задействованных в анализе групповых систем в итоге оказалась представленной смешанно-акцентированными поселенческими кластерами (“ПВ4” – 25,00%), а более одной трети составили ГСНМ переходного подвида (“ПВ5” – 37,50%). Причем, согласно коэффициенту “типичности-уникальности”, при пяти вариантах исследуемого признака-атрибута равному 5,86% [84, с. 92], групповые системы только двух последних подвидов представляются в качестве достаточно типичных. Причем, следует особо подчеркнуть, что существование на обследованной территории относительно большого числа поселенческих кластеров, обладающих композиционно-акцентированными объемно-планировочными структурами, свидетельствует о достаточно пристальном внимании со стороны народных зодчих к выбору приемов композиционно-пространственной организации жилой среды групповых систем.

В свою очередь дифференциация поселенческих кластеров типа “ПВ4” на чистые составляющие в сочетании со стратификацией “чистых” вариаций на различные временные периоды показали следующие результаты (таблицы Г.30 и Г.31). Полученные при этом цифры свидетельствуют о том, что в прошлом относительное количество центрично-акцентированных поселений было существенно более значительным (25,00% против 12,59%), а соответствующий процент нейтральных ГСНМ – ниже (соответственно, 37,50% против 50,00%), что в первую очередь связано с утратой достаточно большого числа культовых сооружений, выполнявших в прошлом функции архитектурно-композиционных доминант.

Далее на уровне вариантов подвидов групповых систем, учитывающих расположение архитектурных доминант по отношению к границам пятна поселенческой застройки, в процессе анализа натурных материалов удалось выделить четыре специфических группы поселенческих кластеров: “ПВ/2” – ГСНМ с акцентами, расположенными внутри пятна групповой системы (14,29%); “ПВ/3” – поселенческие кластеры с акцентами, расположенными на границе пятна групповой системы (57,14%) и “ПВ/4” – ГСНМ с комбинацией выше перечисленных вариантов (28,57%) (приложение В, таблица Г.32). Из числа известных на Российском Севере вариантов подвидов на территории Примошья оказались отсутствующими лишь поселенческие кластеры с акцентами, расположенными вне пятна групповой системы (“ПВ/1”). При этом согласно коэффициенту “типичности-уникальности”, при трех вариантах исследуемого признака-атрибута равного 9,76%, поселенческие кластеры всех трех выделенных вариантов могут считаться вполне типичными для территории Архангельского Примошья. А дальнейшая дифференциация комбинированных вариантов на “чистые” составляющие показала явное господство на обследованной примошской территории групповых систем с акцентами, расположенными на границе пятна групповой системы (“ПВ/3” – 66,67% против ГСНМ с доминантами, расположенными внутри пятна групповой системы – “ПВ/2” – 33,33%) (таблица Г.33).

В процессе дальнейшего анализа на уровне подвариантов подвидов ГСНМ, учитывающих характер взаимоотношения архитектурных доминант и структурообразующих элементов, удалось выделить еще две группы поселенческих кластеров: “ПВ(1)” – ГСНМ с акцентами, расположенными на осях структурообразующих элементов (с взаимным усилением композиционных качеств обоих) (71,43%) и “ПВ(3)” – комбинированные ГСНМ, сочетающие первый прием с нейтральным расположением акцентов по отношению к структурообразующим элементам (28,57%) (приложение В, таблица Г.34). Причем, оба подварианта представляются вполне типичными для исследуемой территории. Но, если рассматривать отдельные подварианты в “чистом” виде, то явно господствующим выглядят поселенческие кластеры типа “ПВ(1)” (87,50% против 12,50% ГСНМ типа “ВП(3)”) (таблица Г.35).

По аналогии с рассмотренными ранее видами, для которых также была выделена серия специфических вариантов и подвариантов, применительно к подвидам с их вариантами и подвариантами была построена таблица тройственных сочетаний выделенных признаков (таблица Г.36). В итоге проявилось 6 сочетаний, из числа которых, согласно значению коэффициента “типичности-уникальности” 5,86%, относительно типичными могут считаться групповые системы типа “ПВ3/3(2)” и “ПВ4/4(1)” (соответственно, по 2 кластера или 28,57%). В свою очередь явно уникальными выступают групповые системы типа “ПВ2/3(1)”, “ПВ3/2(1)” и “ПВ3/3(1)”, зафиксированные на обследованной территории в единичных примерах (по 1 кластеру или 14,29%).

При наличии архитектурных акцентов в структуре поселенческих кластеров в первую очередь возникает вопрос об их количестве. Ответом на него могут служить результаты анализа распределения вариантов первого дополнительного типологического признака для подвидов (таблица Г.37). Принимая во внимание большое разнообразие, проявившееся в численном количестве архитектурных доминант на уровне первого дополнительного признака, все задействованные в исследовании поселенческие кластеры сначала были дифференцированы на два варианта. Из их числа вполне типичными для обследованной территории могут считаться групповые системы с одним или двумя архитектурными акцентами (“ПВ(01.1)” – 66,67%), а также ГСНМ с числом акцентов от трех до семи (“ПВ(01.2)” – 33,33%).

А полный спектр реализованных в натуре вариантов по конкретному числу архитектурных доминант, задействованных в композиционно-пространственной организации примошских поселенческих кластеров, наглядно проявился в процессе анализе второго дополнительного типологического признака, свидетельствуя о бытовании на обследованной территории групповых систем в четырех вариациях, из числа которых наиболее типичными оказались ГСНМ типа “ПВ(02.2)” с двумя архитектурными доминантами (таблица Г.38).

В случае, когда в объемно-планировочной структуре поселенческих кластеров наличествует более двух архитектурных доминант, возникает вопрос об их роли в композиционно-пространственной организации межпоселенческой застройки, а также о характере их взаимоотношений между собой. С целью изучения этого вопроса на уровне третьего дополнительного признака в процессе анализа натурных материалов все задействованные в исследовании архитектурно-акцентированные поселенческие кластеры удалось разделить на два варианта: поселенческие кластеры с равнозначными (“ПВ(03.1)”) и с иерархически соподчиненными (“ПВ(03.1)”) акцента-ми (каждый, соответственно, по 50,00%) (таблица Г.39). Причем, представители обеих вариантов могут считаться вполне типичными для обследованной территории, поскольку коэффициент перехода от типичности к уникальности в этом случае составляет 14,65% [84, с. 92], а варианты оказались в итоге представленными в равном количественном соотношении. В свою очередь групповые системы типа “ПВ(03.2)” на уровне четвертого дополнительного типологического признака оказались представленными всего в одном варианте. Их акценты соподчинены лишь в одном уровне (“ПВ(04.1)” – 100,00%) (таблица Г.40).

В заключение предметно-содержательного и разведочного анализов были исследованы особенности взаимодействия жилой застройки групповых систем с природным окружением и выделено 2 основных разновидности поселенческих кластеров (приложение В, таблица Г.41). По результатам одномерного табулирования основная масса групповых систем Архангельского Примошья оказалась представленной поселенческими кластерами, активно использующими природный ландшафт и тем самым усиливающими его композиционные качества (“Р1” - 92,86%) и только в одном единственном случае встретилась система смешанной разновидности типа “Р5:[Р1+Р3]”, на долю которой пришлось 7,14%. В итоге ее дифференциации на “чистые” составляющие относительное количество ГСНМ типа “Р1” только возросло, составив 93,33% (таблица Г.42).

Обобщая результаты предметно-содержательного и разведочного анализов можно сказать, что на территории Архангельского Примошья удалось установить бытование поселенческих кластеров, дифференцирующихся:

1. на 2 класса по характеру трудовой деятельности проживающего в них населения (сельские и смешанные поселково-сельские - 94,12% и 5,88%) с 5 вариантами, учитывающими территориально-пространственные размеры (малые, средние, крупные, особо крупные и переходного типа – соответственно, 17,65; 29,41; 35,29, 5,88 и 11,76%) и с четырьмя подвариантами, учитывающими количественный состав их структурных частей (с числом поселений менее трех, от трех до семи и более семи, а также переходного типа – соответственно, 17,65; 29,41; 41,18 и 11,76%) и с 8 дополнительными вариантами первого уровня, учитывающими конкретное число формирующих групповую систему составных элементов (с двумя, с тремя, с шестью, с восемью, с десятью, с одиннадцатью, с тринадцатью и с шестьюдесятью одним поселением – соответственно, 29,41; 29,41; 5,88; 5,88; 11,76; 5,88; 5,88 и 5,88%).
2. на 2 подкласса по социально-экономическим и эволюционно-генетическим закономерностям их возникновения (сформировавшиеся путем отпочкования новых населенных пунктов от старого селения-ядра а также смешанного подкласса, сочетающего приемы органической и механической концентрации поселений - соответственно, 94,12 и 5,88%) с одним вариантом для первого подкласса, учитывающим специфику эволюционно-генетических процессов (на основе сегментации крестьянских общин - 100,00%);
3. на 2 типа по объемно-планировочной структуре (со зрительно разобщенными и с частично слившимися структурными частями - 64,71 и 35,29%) с 3 вариантами, учитывающими степень развития структурно-функциональных связей (с равнозначностью или иерархической соподчиненностью составных элементов, а также переходного варианта - соответственно, 6,67; 86,67 и 6,67%), и с 2 подвариантами, различающимися по особенностям иерархической соподчиненности элементов (с одно- и двухуровневым подчинением - 85,71 и 14,29%);
4. на 5 подтипов по форме пятна межпоселенческой застройки (с линейной, ядерно-центричной, смешанной (из двух и трех вариантов) и переходной формой - соответственно, 43,75; 6,67; 40,00; 6,67 и 6,67%);
5. на 2 вида по композиционным особенностям (с естественными природно-ландшафтными и комбинированными естественными и искусственными структурообразующими элементами - 5,88 и 94,12% при полном отсутствии ГСНМ без структурообразующих элементов) с 3 вариантами у второго (с реками, озерами и с комбинацией этих вариантов - соответственно, 35,29; 17,65 и 47,06%) и с 3 вариантами у третьего (с гужевыми и автомобильными дорогами, а также в комбинированном варианте - соответственно, 6,25; 56,25 и 37,50%) видов, а также с 4 подвариантами, учитывающими характер соподчинения пятна межпоселенческой ткани структурообразующим элементам (полностью композиционно-соподчиненные, частично соподчиненные, автономные и смешанного подварианта – 75,00; 15,00; 5,00 и 5,00%);
6. на 5 подвидов по характеру акцентировки пятна застройки архитектурно-природными доминантами (нейтральные, периферийно-, центрично-, смешанно-акцентированные и переходного варианта - соответственно, 12,50; 12,50; 12,50, 25,00 и 37,50%) с 3 вариантами по месторасположению доминант относительно пятна застройки (внутри и на границе пятна, а также в комбинированном варианте - соответственно, 14,29; 57,14 и 28,57%) и с 2 подвариантами по взаимному расположению акцентов и структурообразующих элементов (с расположением акцентов на оси СОЭ и с комбинацией приемов - соответственно, 71,43 и 28,57%), с 3 дополнительными вариантами первого уровня, учитывающими количество доминант (1-2 и 3-7 - 66,67 и 33,33%), с 4 дополнительными вариантами второго уровня, учитывающими конкретное число доминант (с одной, с двумя, с четырьмя и с пятью доминантами – соответственно, 20,00; 40,00; 20,00 и 20,00%), с 2 дополнительными вариантами третьего уровня, учитывающими характер их композиционной соподчиненности при числе доминант не менее двух (с равнозначными и иерархически соподчиненными акцентами – соответственно, 50,00 и 50,00%) и с 1 дополнительным вариантом четвертого уровня, учитывающим степень иерархической соподчиненности нескольких доминант (соподчиненные в одном уровне – 100,00%);
7. на 2 разновидности по особенностям взаимодействия жилой застройки с природным окружением (с активным использованием ландшафта, предусматривающим усиление его композиционных качеств, и с комбинацией разнообразных архитектурно-композиционных приемов - соответственно, 92,86 и 7,14%).

Результаты представленного выше исследования, и в первую очередь полученные в процессе разведочного анализа данные по оценке “типичности-уникальности” задействованных в исследовании архитектурно-типологических признаков, позволяют сформулировать обобщенную характеристику наиболее типичного (эталонного) образца групповой системы населенных мест Архангельского Примошья в период конца XIX – первой половины XX века. Последняя представляла собою сельскую групповую систему (“К1”) с крупными территориально-пространственными размерами (“К/3”) и с числом сельских поселений более семи (“К(3)”), сформировавшуюся путем отпочкования новых населенных пунктов от старого селения-ядра (“ПК1”) на основе сегментации крестьянских общин (“ПК/1”), обладающую зрительно разобщенными структурными частями (“Т1”) с иерархической соподчиненностью элементов (“Т/2”) в одном уровне (“Т(1)”), имеющую линейную или смешанную форму пятна межпоселенческой застройки (“ПТ1” или “ПТ4”), комбинированные (естественные – реку и озеро и искусственные - автомобильную дорогу) структурообразующие элементы (“В4:[В2/4:[1+2]+ В3/2]”) с полным соподчинением им пятна межпоселенческой ткани (“В(1)”) и смешанно-акцентированную (“ПВ4”) с расположением архитектурных доминант на границе пятна застройки (“ПВ/3”) и на оси структурообразующих элементов (“ПВ(1)”), с двумя архитектурными доминантами (“ПВ(01.1) (02.2)”), равнозначными или иерархически соподчиненными в одном уровне (“ПВ(03.1)” или “ПВ(03.2)(04.1)”) и с активным использованием ландшафта, предусматривающим усиление его композиционных качеств (“Р1”).

В итоге, обобщая результаты проведенного исследования, можно сказать, что эталонным примером примошского поселенческого кластера могла бы служить групповая система населенных мест, обладающая набором следующих значений вариационных параметров – “К1/3(3), ПК1/1, Т1/2(1), ПТ1 {или ПТ4}, В4:[В2/4:[1+2]+В3/2](1), ПВ4/3(1)(01.1)(02.2),(03.1) {или (03.2)(04.1)}, Р1”.

Самой близкой к подобному типу поселенческих кластеров является Лимская ГСНМ (таблица Г.43). Ее типологическая формула содержит следующий вариационный набор параметров – “К1/3(3)(01.12-01.8), ПК1/1, Т3/2(1), ПТ4:[ПТ1+ПТ2], В4:[В2/1+В3/4:[В3/1+В3/2]](1), ПВ4/4:[2+3](1)(01.2)(02.4)(03.2)(04.1), Р1” и отличается от эталонной формулы только значениями показателей типа и варианта подвида (“Т3” и “ПВ/4” в отличие от эталонного образца с “Т1” и “ПВ/3”). Также достаточно близкими к эталонному образцу оказались Воезерско-Спасская (типологическая формула - “К1/3(3)(01.12-10), ПК1/1, Т3/2(1), ПТ4:[ПТ1+ПТ2], В4:[В2/4:[1+2]+В3/2](1), ПВ3/2(1), Р1”), Мехренская (типологическая формула - “К1/3(3)(01.13-10), ПК1/1, Т3/2(1), ПТ4:[ПТ1+ПТ2], В4:[В2/4:[1+2]+В3/2](1), ПВ-, Р1”), Канакшанско-Охтомская (типологическая формула - “К1/3(3)(01.12-11), ПК1/1, Т3/2(1), ПТ4:[ПТ1+ПТ2], В4:[В2/1+В3/2](1), ПВ-, Р1”) и Лепшанская (типологическая формула - “К1/3(3)(01.14-13), ПК1/1, Т3/2(1), ПТ4:[ПТ1+ПТ2], В4:[В2/4:[1+2]+В3/4:[1+2]](1), ПВ-, Р1”) групповые системы. Вместе с тем необходимо отметить, что выполненная далее сортировка задействованных в исследовании примошских ГСНМ по полному набору ведущих и второстепенных архитектурно-типологических признаков выявила полную индивидуальность всех обследованных на территории Архангельского Примошья поселенческих кластеров.

В свою очередь далее при снижении общей вариационной размерности до набора только ведущих типологических признаков был получен следующий результат. На этом этапе исследования наиболее близкими к эталонному образцу (формула из ведущих типологических признаков - “К1, ПК1, Т1, ПТ1 {или ПТ4}, В4, ПВ4, Р1”) оказались Орьмская и Лелемская групповые системы с типологическими формулами “К1, ПК1, Т1, ПТ1, В4, ПВ-, Р1” и “К1, ПК1, Т1, ПТ1, В4, ПВ-, Р1”.