За период 1979-2009 годов в процессе работы историко-архитектурных экспедиций Петрозаводского государственного университета на территории Российского Севера было обследовано 1243 традиционных сельских поселения (Мурманская область - 17 объектов, Республика Карелия. - 325 объект, Архангельская область - 489 объектов, Республика Коми - 2 объекта, Ленинградская область - 39 объектов и Новгородская область - 371 объект).

С целью более глубокого изучения специфики историко-архитектурного наследия Российского Севера в рамках научно-исследовательских работ по Межвузовской научно-технической и инновационной программе «Поисковые и прикладные исследования высшей школы в приоритетных направлениях науки и техники» (подпрограмма «Архитектура и строительство», 1995-1997 гг.), в рамках НИР Министерства среднего и высшекго образованеия Россйской Федерации (1996-1997 гг.) [51], в рамках гранта Института «Открытое общество» по программе «Интернет» в конкурсе «Ресурсы Интернет для культуры, образования, здравоохранения и гражданского общества» (1998-1999 гг.) [52], а также в рамках грантов Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) и Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) 1998-2009 годов специалистами кафедры САПР ПетрГУ была проведена камеральная обработка натурных материалов по отдельным сельским поселениям [53; 54].

Далее с использованием возможностей табличного процессора Excel-2003 была подготовлена локальная база данных для комплексного анализа объемно-планировочных структур традиционных сельских поселений и детального изучения субрегиональных особенностей их архитектурно-пространственной и композиционно-планировочной организации в развитие фрагментарных исследований, начатых еще в 1979 году [8; 9; 10; 11; 12; 13; 53; 55; 56; 57]. В процессе камеральной обработки натурных, атласно-картографических и архивно-литературных материалов и предварительной систематизации накопленной историко-архитектурной информации по традиционным сельским поселениям в орбиту исследования были включены их следующие архитектурно-типологические характеристики:

1) особенности социально-функционального назначения поселений с учетом преобладающего и побочного направлений хозяйственно-производственной деятельности их жителей (классы - «К»);

2) ролевые функции поселений в социально-экономической организации субрегиональной поселенческой ткани с характеристикой дворности населенных пунктов и степени оседлости их жителей (подклассы - «ПК»);

3) особенности планировочной организации (функционального зонирования) территории поселений с оценкой территориально-пространственной целостности внутрипоселенческой ткани (группы - «Г»);

4) особенности функциональной взаимосвязи внутрипоселенческой ткани с естественной и искусственной транспортной инфраструктурой (подгруппы - «ПГ»);

5) вариативность объемно-планировочных структур населенных пунктов (типы - «Т»); 6) вариантивность форм пятна застройки поселений (подтипы - «ПТ»);

7) композиционные особенности взаимодействия пятна поселенческой застройки с естественными и искусственными структурообразующими элементами (виды - «В»);

8) приемы архитектурно-композиционной акцентировки жилой застройки поселений (подвиды - «ПВ»);

9) специфика взаимодействия внутрипоселенческой ткани с окружающим природным ландшафтом (разновидности - «Р»);

10) особенности внешнего и внутреннего зрительного восприятия поселенческой застройки (подразновидности - «ПР») (приложение А) [7].

В силу специфики проведенных историко-архитектурных исследований (естественно, что приоритетом в первую очередь пользовались памятники народного зодчества) в процессе изучения особенностей социально-функционального назначения поселений основная масса обследованных на территории Российского Севера населенных пунктов в итоге образовала единый класс сельских поселений («К1» - 99,03%) и только двенадцать населенных пунктов оказались отнесенными к переходному классу («К5» - 0,97%) (приложение А, таблица Д.1).

Применительно к территории Карелии в границах Карельского Поморья в качестве первого примера могут быть упомянуты сразу три рядом расположенных поселения. Это деревни Пудас, Верховье и Гайжево, находящиеся в черте города Кеми (Кемский район Республики Карелия, Карельский берег Карельского Поморья), получившего статус уездного города Архангельской губернии в 1785 году [58; 59]. В качестве второго примера может быть упомянут город Беломорск, расположенный в северо-восточной части Республики Карелия (Поморский берег Карельского Поморья), являющийся административным центром Беломорского района и преобразованный в город в 1923 году из поморского села (позднее поселка) Сороки и рабочего поселка им. Солунина [60, с. 33, 52, прим. 3, с. 57, прим.3; 83]: Третьим примером служит поселок городского типа Надвоицы (Сегежский район Республики Карелия, Выгозерье), расположенный в месте слияния озер Выгозеро и Воицкое и образованный после 1939 года из одноименной деревни и рабочего поселка, основанного во время строительства Беломоро-Балтийского канала [60, с. 59-60, 134].

В свою очередь на территории Карельского Приладожья первым примером является деревня Пуиккола, находящаяся в черте города Сортавала (территория, подчиненная администрации города Сортавала, Республика Карелия) и расположенная на его северо-восточной окраине [61, с. 120-121; 62, с. 130, карта]. Вторым примером служит поселок городского типа Хелюля (территория, подчиненная администрации города Сортавала, Карельское Приладожье), расположенный на расстоянии 1 км к северо-западу от города Сортавала и образованный в 1946 году [82, с. 135, прим. 2].

На территории Заонежья к числу поселений типа «К5» была отнесена деревня Кондопога со знаменитой Успенской церковью, построенной в 1774 году. Это поселение находится на юго-восточной окраине одноименного города, расположенного на расстоянии около 65 км к северу от Петрозаводска. Сам город является административным центром Кондопожского района Республики Карелии (Северо-Западное Прионежье) и получил свой статус в 1933 году после строительства на северо-западном берегу Онежского озера вблизи деревни Кондопоги крупного целлюлозно-бумажного комбината [60, с. 59, 61; 62, с. 3-4]. А на территории Олонецкой Карелии примером поселения типа «К5» является деревня Сулажгора (Северо-Западное Прионежье), в настоящее время входящая в структуру жилой застройки города Петрозаводска и расположенная на его северо-западной окраине. В прошлом она находилась на почтовом тракте между губернским городом Петрозаводском и уездным городом Олонцом [63].

На территории Мурманской области в число поселений типа «К5» вошел город Кандалакша (Кандалакшский район Мурманской области, Кандалакшский берег Мурманского Поморья), основой для которого в свое время послужило одноименное поселение (первоначально деревня, а затем поморское село) Кандалакша, расположенное на левом западном берегу реки Нивы вместе ее впадения в Кандалакшский залив Белого моря [15, с. 38-60, рис. 23; 64; 65, с. 107; 66, с. 46]. Наконец, на территории Архангельского Поважья примером может служить город Вельск - административный центр одноименного района, находящийся в юго-западной части Архангельской области, расположенный у места слияния рек Ваги и Вели и образованный в 1780 году из Вельского посада и окружавших его деревень [67; 68; 69, с. 41-42]. А на территории Архангельского Поморья примером служит город Мезень - административный центр одноименного района Архангельской области, расположенный в устье одноименной реки, впадающей в Белое море и образованный в 1780 году из Кузнецовой и Окладниковой поморских слобод [70; 71; 72].

Естественно, что это только предварительный результат исследования, поскольку поселения типа «К5» в орбиту изучения оказались вовлеченными пока лишь выборочно в связи с задачами параллельно выполнявшихся научно-исследовательских работ прикладного характера. Так, детальное изучение планировки и застройки города Кеми потребовалось в связи с разработкой историко-архитектурного опорного плана после присвоения городу статуса исторического поселения [58]. В свою очередь изучение деревни Надвоицы, входящей в состав одноименного поселка, и города Вельска производилось с целью сбора и анализа историко-архитектурных материалов для составления Свода памятников истории и культуры, в первом случае - в границах Сегежского района Республики Карелия, а во втором – на территории Вельского района Архангельской области [2, с. 171; 73; 74, с. 177]. Наконец изучение памятников архитектуры города Сортавалы и его окрестностей (в том числе и поселка городского типа Хелюля) было выполнено в процессе разработки технико-экономического обоснования по созданию природного парка «Ладожские шхеры» и в процессе выполнения гранта Института «Открытое Общество» по созданию Веб-сайта «Памятники архитектуры Карельского Приладожья» [13; 52; 57].

В данном случае следует особо отметить, что морфология сельских населенных пунктов, послуживших основой для городских поселений, или пригородных населенных пунктов, вошедших позднее в состав разросшихся городов, требует специального изучения. Подобное направление исследований, в частности, намечалось архитектором В.Р. Рывкиным еще в 1988 году на примере города Сортавала (территория, подчиненная администрации города Сортавала, Карельское Приладожье), но, к сожалению, не получило своего дальнейшего развития [61]. В этой связи полученный на начальном этапе исследования результат можно рассматривать пока лишь как своеобразный задел для дальнейших научных изысканий.

В свою очередь, оценивая характер распределения выявленных классов с помощью коэффициента ковариации (см. приложение В), можно отметить, что в роли наиболее «стабильного» признака-атрибута на этом этапе исследования выступил первый класс поселений (Cv = 94,15%), а наиболее «нестабильным» оказался пятый класс населенных пунктов (Cv = 160,73%). В тоже время в характере распределения классов населенных пунктов внутри отдельных групп задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов сложилась следующая картина. Наиболее «стабильной» в данном случае оказалась территория Мурманской области (Cv = 82,24%), наиболее «нестабильными» – территории Республики Коми, Ленинградской и Новгородской областей (соответственно, для каждой Cv = 100,00%), а территории Республики Карелии и Архангельской области заняли промежуточное положение (соответственно, Cv = 94,46% и Cv = 99,18%) (таблица Д.1).

Далее на следующем этапе исследования при анализе основных направлений хозяйственно-производственной деятельности жителей населенных пунктов первого класса, отнесенных к сообществу поселений «настоящего времени», было установлено бытование на обследованной территории Российского Севера пяти дополнительных вариантов (приложение А, таблица Д.2).

В итоге для обследованной территории Российского Севера в роли наиболее типичных сельских населенных пунктов выступили поселения с преобладающей животноводческо-земледельческой специализацией («К1/6» - 76,18% или 937 поселений от 1230 задействованных в исследовании населенных пунктов), относительное количество которых возрастает при движении с севера на юг обследованной территории от границ Мурманской области (6,67%) к южным районам Карелии (61,71%) и Архангельской области (69,40%), приобретая полное господство на территориях Ленинградской и Новгородской областей. Полученный результат вполне закономерен, поскольку жители прибеломорских районов Карелии, Мурманской и Архангельской областей испокон веков занимались, главным образом, рыболовными и зверобойными промыслами, а земледелие и животноводство для них играло роль лишь подсобного хозяйства [66; 75; 76; 77; 78; 79].

Наряду с поселениями, обладающими животноводческо-земледельческой специализацией, согласно коэффициенту «типичности-уникальности» для пяти архитектурно-типологических признаков-атрибутов равному 5,86% [28, с. 92; 29], также достаточно типичными для территории Российского Севера могут считаться рыболовецкие поселения, жители которых занимаются озерными, речными и морскими рыболовными промыслами («К1/2» - 8,21%), причем относительное количество их постепенно снижается при движении с севера на юг обследованной территории. В Мурманской области их относительное число составляет 93,33%, тогда как на территории Карелии и Архангельской области колеблется в пределах от 10,13 до 11,29% (приложение А, таблица Д.2).

Наконец, в роли также достаточно типичных для обследованной территории населенных пунктов выступили поселения переходного класса («К1/16»), составившие в итоге 14,72%, а в характере их территориально-пространственного распределения наблюдается тенденция к увеличению их относительного количества при движении с востока на запад от территории Архангельской области (18,07%) к территории Республики Карелии (26,58%) и к снижению их относительного количества при движении от территории Республики Карелии на север в сторону Мурманской области (0,00%) и на юг в сторону Ленинградской (7,69%) и Новгородской (1,62%) областей. К этому варианту оказались в итоге отнесенными 84 карельских поселения, 88 архангелогородских населенных пунктов, 3 поселения на территории Ленинградской и 6 поселений на территории Новгородской областей (приложение А, таблица Д.2).

Наряду с поселениями перечисленных выше вариантов на обследованной территории Российского Севера было установлено также бытование полифункциональных поселений типа «К1/15» (0,73%) и прочих населенных пунктов типа «К1/14» (0,16%). К числу последних, в частности, были отнесены две сенокосные деревни, выявленные и обследованные архитектором А.В. Ополовниковым на территории Архангельской области. Это деревни Хорнема - Хорнима и изба Усть-Улеша - Летняя Усть-Улеша, находящиеся на территории Выйской сельской администрации Верхнетоемского района Архангельской области и расположенные на левом притоке реки Пинеги речке Улеше в 10 км к югу от административного центра деревни Окуловской [80, с. 29; 81, с. 45; 82, с. 27-39, илл. 11-26; 83, с. 186-191].

Согласно коэффициенту «типичности-уникальности» поселения двух последних вариантов выступают в роли явно уникальных представителей. Однако не исключено, что в процессе дальнейших более широких в территориальном аспекте и более глубоких в историческом плане исследований их число может измениться. Примером могут служить сведения о поморских рыболовецких тонях поморов, представленные в работе этнографа Т.А. Бернштам, а также описания сезонных поселений и промысловых изб, опубликованные в работе архитектора О.Г. Севан [76; 84]. Но естественно, что эти вопросы требуют своего дополнительного более глубокого изучения.

Наряду с прочими населенными пунктами типа «К1/14», интерес также представляют полифункциональные поселения типа «К1/15», в названиях которых сохранилось упоминание об их культовой роли в прошлом в качестве так называемых «погосто-мест». Из числа всех обследованных населенных пунктов на период начала XXI века пять таких поселений оказалось зафиксированными на территории Республики Карелия и четыре населенных пункта в границах Архангельской области (приложение А, таблицы Д.2. и Д.3).

При этом восемь поселений сочетали в себе наряду с культовыми животноводческо-земледельческие функции (населенные пункты типа «К1/15:[6+11]» - 88,89%) и только один населенный пункт оказался представленным в сочетании культовых и рыболовецких функций (населенный пункт типа «К1/15:[2+11]» - 11,11%). Примером последнего варианта, в частности, является деревня Погост - Шуерецкое, входящая ныне в состав села Шуерецкое (Беломорский район Республики Карелия, Карельский берег Карельского Поморья). Это село находится на расстоянии 26 км к северу от города Беломорска и расположено на реке Шуе, впадающей в Белое море [15, с. 101-112, рис. 56-64; 85, с. 403; 86, с. 118].

Помимо поселений упомянутых вариантов, и об этом уже говорилось ранее, на обследованной территории Российского Севера было установлено также бытование поселений с полифункциональным характером хозяйственной деятельности их жителей. Так, в границах 19 задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов населенных пунктов, отнесенных к поселениям типа «К1/15», на начало XXI века в итоге оказалось девять и на их долю пришлось 0,73%. Естественно, что на общем фоне населенных пунктов других вариантов такие поселения выступают в роли явно уникальных представителей, но тем они и интересны, что позволяют говорить о специфике тех историко-архитектурных субрегионов, в границах которых было установлено их бытование. В этой связи следует особо отметить, что по два таких поселения было выявлено в границах Заонежского и Каргопольского историко-архитектурных субрегионов (соответственно, 5,41 и 4,76%) и по одному поселению на территориях Карельского Поморья (2,04%), Карельского Приладожья (1,96%), Восточного Обонежья (0,96%) и Архангельского Поонежья (0,72%).

В свою очередь, оценивая характер распределения выявленных вариантов классов с помощью коэффициента ковариации, можно отметить, что в роли наиболее «стабильного» признака-атрибута выступил второй вариант (Cv = 97,98%), а наиболее «нестабильным» явился третий вариант (Cv = 223,61%). В тоже время в характере распределения вариантов классов внутри отдельных групп историко-архитектурных субрегионов сложилась следующая картина. Наиболее «стабильной» в данном случае оказалась территория Республики Карелии (Cv = 114,45%), наиболее «нестабильной» – территория Республики Коми (Cv = 200,00%), а все другие группы историко-архитектурных субрегионов заняли промежуточное положение (таблица Д.2).

Далее более подробному изучению были подвергнуты поселения типа «К/16», которые в итоге удалось дифференцировать на пять дополнительных вариантов, из числа которых основную массу составили населенные пункты типа «К/16:[6->13]» (70,56%) и поселения типа «К1/16:[6->14]» (26,67%) (приложение А, таблица Д.4). В свою очередь на долю поселений типа «К1/16:[2->13]» и «К1/16:[15->13]» пришлось, соответственно, по 1,11%, а населенные пункты типа «К1/16:[15->16]» составили в итоге 0,56%.

Далее с целью изучения не только морфологических особенностей населенных пунктов, но также эволюционно-генетических закономерностей их возникновения и формирования все задействованные в исследовании поселения Российского Севера были дифференцированы на два сообщества. Населенные пункты, образовавшие первое сообщество, были условно названы поселениями «настоящего времени» и отнесены к периоду второй половины XX - начала XXI веков, а населенные пункты второго сообщества получили название поселений «предшествующего периода» и были датированы временем конца XIX - первой половины XX веков.

При проведении такой дифференциации, во-первых, учитывались сведения, полученные в процессе проведения полевых работ путем опроса местных жителей и, особенно, старожилов с выявлением и фиксацией на схемах и обмерных кроках месторасположения ранее существовавших, но утраченных к моменту обследования зданий и сооружений. Во-вторых, аналогичные сведения также фиксировались в процессе сбора и систематизации атласно-картографических и архивно-литературных материалов путем их сопоставления и сравнительного анализа между собой и с натурными данными.

Полученные результаты свидетельствуют о том, что, если из числа поселений типа «К1/16» на конец XIX - первой половины XX веков населенные пункты относились ко второму («К1/2» - 2 поселения рыболовецкой специализацией или 1,11%), к шестому («К1/6» - 175 поселений с животноводческо-земледельческой специализацией или 97,22%) и к пятнадцатому («К1/15» - 3 поселения с полифункциональной специализацией или 1,67%) вариантам, то на период второй половины XX - начала XXI веков значительная доля из них перешла в разряд дачных поселений типа «К1/13», в которых не более 25% взрослого населения постоянно занято сельским хозяйством (132 поселения или 73,33%), а часть - в разряд прочих сезонно-обитаемых населенных пунктов типа «К1/14» (48 поселений или 26,67%), аналогичных упоминавшимся ранее сенокосным поселениям Верхнетоемского района Архангельской области, функционирующим только в летний период времени (приложение А, таблицы Д.5 и Д.6).

В дополнение к приведенным выше результатам был также выполнен анализ вариантов первого класса населенных пунктов в их исходном («бывшем» - приложение А, таблица Д.7) и в текущем («настоящем» - приложение А, таблица Д.8) состояниях раздельно по уже упоминавшимся выше группам историко-архитектурных субрегионов. При визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что со временем достаточно большая доля северно-русских населенных пунктов перешла в разряд дачных («К1/13» - 1,62%) или сезоннообитаемых (в том числе и сенокосных) поселений («К1/14» - 0,65%). Относительное количество первых возросло практически в два раза (с нуля до 1,62%), а вторых - в четыре раза (с 0,16 до 0,65%).

Далее исследованию были подвергнуты подварианты классов сельских поселений, дифференцирующиеся по характеру подсобного или второстепенного направления хозяйственно-производственной деятельности их жителей. В итоге к числу таких населенных пунктов было отнесено 589 поселений (Мурманская область - 17, Республика Карелия - 215, Архангельская область - 253, Республика Коми - 2, Ленинградская область - 27 и Новгородская область - 75), дифференцировавшиеся на восемь подвариантов (приложение А, таблица Д.9).

В числе наиболее широко распространенных подвариатов первого класса населенных пунктов на обследованной территории Российского Севера оказались поселения, жители которых помимо основной сферы деятельности (как правило животноводческо-земледельческой) занимаются еще и рыбными промыслами («К1/(2)» - 76,23%). Полученный результат вполне закономерен, поскольку достаточно большое число обследованных населенных пунктов Российского Севера расположено на берегах рек и озер, которые еще в период новгородского освоения северных земель являлись естественными транспортными артериями и одновременно служили источниками чистой питьевой воды, добыча которой в так называемых «сележных» поселениях, расположенных на холмах-возвышенностях и удаленных от естественных водных ресурсов, вызывала большие проблемы, требуя устройства глубоких колодцев.

Следует также отметить, что для территории Российского Севера достаточно типичными могут считаться и поселения типа «К1/(6)», на долю которых в итоге пришлось 18,68% (приложение А, таблица Д.9). В их число вошли в основном рыболовецкие поселения, жители которых не утратили навыков ведения личного приусадебного хозяйства с возделыванием огородов и с содержанием крупного и мелкого рогатого скота. Согласно коэффициенту «типичности-уникальности» при восьми признаках-атрибутах, равному 3,66% [28, с. 92; 29], поселения других выявленных шести подвариантов могут рассматриваться в качестве уникальных представителей.

Во-первых, это поселения типа «К1/(11)» (3,06%), игравшие в прошлом роль «погосто-мест» и сохранившие до настоящего времени в своей структуре отдельные культовые сооружения или их комплексы, функционирующие несмотря на все исторические катаклизмы, согласно свому первоначальному предназначению и сохранившие свою прежнюю историко-культурную значимость. Во-вторых, это полифункциональные населенные пункты типа «К1/(15)», на долю которых пришлось 1,02%, а большая часть из них оказалась бытующей в границах Архангельской области. Аналогично населенным пунктам переходного подварианта («К1/(16)») предстали лесозаготовительные поселения («К1/(4)») (соответственно, каждый по 0,34%). Наконец, на долю «чисто» животноводческих населенных пунктов типа «К1/(5)» и прочих населенных пунктов типа «К1/(14)» пришлось, соответственно, по 0,17% (приложение А, таблица Д.9).

Интерес также представляет характер изменений, произошедших в распределении подвариантов сельских поселений за период с конца XIX по начало XXI веков (приложение А, таблицы Д.10 и Д.11). Сравнительный анализ полученных на этом этапе исследования вариационных таблиц свидетельствует о незначительных изменениях. Во-первых, снизилось число населенных пунктов типа «К1/(2)» с 446 до 443 поселений, но при этом их относительное количество возросло с 76,24 до 77,86%. Также уменьшилось число поселений типа «К1/(6)» со 108 до 102 с соответствующим уменьшением их относительного количества с 18,46 до 17,93%. Кроме того на шесть единиц снизилось число поселений типа «К1/(11)» (с 20 до 14 объектов или с 3,42 до 2,46%) и на одну единицу уменьшилось число поселений типа «К1/(15)» (их количество снизилось с 7 до 6 или с 1,20 до 1,05%). И только количество населенных пунктов типа «К1/(4)», «К1/(5)» и «К1/(14)» осталось практически без изменений. Полученный результат вполне закономерен, поскольку одна, пусть и незначительная часть задействованных в исследовании сельских поселений вошла в состав городских поселений, а другая часть перешла в разряд «неперспективных» деревень и в итоге оказалась полностью заброшенной.

Развивая далее общую характеристику северно-русских поселений, можно сказать, что по социально-экономическому статусу все обследованные на территории Российского Севера населенные пункты в итоге дифференцировались на девять подклассов (приложение А, таблица Д.12). В конечном счете основная масса северно-русских поселений на обследованной территории оказалась представленной деревнями («ПК2» - 90,16%) и представители этого подкласса могут считаться наиболее «типичными» как для территории Российского Севера в целом, так и для отдельных групп историко-архитектурных субрегионов. Причем в полученном межгрупповом субрегиональном распределении наглядно прослеживается тенденция к росту их относительного количества при движении с севера на юг обследованной территории. Так в Мурманской области поселения этого подкласса составляют только 41,18%, тогда как на территориях Карелии и Архангельской области на их долю уже приходится, соответственно, 82,61 и 89,80%.

Согласно коэффициенту перехода от «типичности» к «уникальности», при девяти признаках-атрибутах равному 3,25% [28, с. 92; 29], представители всех других подклассов, выявленных из числа задействованных на этом этапе исследования 1240 населенных пунктов, выступают в роли уникальных представителей. К ним, во-первых, относятся села («ПК4» - 32 поселения), на долю которых пришлось 2,58%. Причем, по относительному количеству они преобладают на территории Мурманской области, составляя здесь 35,29% от 17 обследованных населенных пунктов (приложение А, таблица Д.12).

Во-вторых, в числе уникальных представителей оказались починки и заимки («ПК1» - 7 поселений или 0,56%), «погосто-места» («ПК3» - 12 поселений или 0,97%), хутора («ПК6» - 2 поселения или 0,16%), сельские поселки («ПК7» - 24 поселения или 1,94%), комбинированные населенные пункты («ПК8» - 2 поселения или 0,16%), а также полифункциональные поселения («ПК15» - 9 поселений или 0,73%) и прочие населенные пункты («ПК16» - 34 поселения или 2,75%). Однако, не смотря на малочисленность представителей перечисленных подклассов, в их территориальном распределении наблюдаются достаточно интересные закономерности. Так, для территории Карелии достаточно типичными могут считаться поселки («ПК7»), составляющие здесь 5,28% от 322 обследованных поселений, а для Мурманской области - населенные пункты переходного подкласса («ПК16» - 4 поселения), на долю которых пришлось 23,53% от 17 обследованных поселений. Кроме того, нельзя не заметить, что на территории Карелии достаточно высоким оказалось относительное количество «погосто-мест» («ПК3»), почти в два раза превышающее аналогичный показатель, установленный, к примеру, для Архангельской области (соответственно, 1,86 против 1,02%).

Оценивая характер распределения выявленных подклассов с помощью коэффициента ковариации, можно отметить, что в роли наиболее «стабильного» признака-атрибута на данном этапе анализа выступил второй подкласс населенных пунктов, к которому относятся деревни (Cv = 95,69%), а наиболее «нестабильным» явился шестой подкласс (Cv = 223,61%). В тоже время в характере распределения подклассов внутри отдельных групп субрегионов сложилась следующая картина. Наиболее «стабильной» в данном случае оказалась территория Мурманской области (Cv = 146,47%), наиболее «нестабильной» – территория Республики Коми (Cv = 282,84%), а все другие группы историко-архитектурных субрегионов заняли промежуточное положение (таблица Д.12).

К сказанному также необходимо добавить, что из числа известных на территории Российской Федерации социально-экономических типов поселений в границах Российского Севера в числе обследованных населенных пунктов не оказалось селец («ПК5»), поселений смешанного подкласса («ПК9»), острогов («ПК11»), промышленных сел-городов («ПК12»), полугородских поселков («ПК13»), а также полугородских комбинированных («ПК14») и смешанных поселений («ПК15») (приложение А).

Принимая во внимание тот факт, что в массиве обследованных населенных пунктов Российского Севера было зафиксировано существование сельских поселений переходного подкласса, далее с целью сравнительной оценки были построены вариационные таблицы, фиксирующие их состояние на предшествующий и текущий временные периоды раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов (приложение А, таблицы Д.13 и Д.14).

При визуальном сравнении полученных данных наглядно видно, что в распределении поселений типа «ПК1», «ПК6», «ПК7», «ПК8» и «ПК10» никаких изменений не произошло, тогда как в группе населенных пунктов типа «ПК2», «ПК3» и «ПК15» наметилась тенденция к снижению как их общего, так и относительного количества (соответственно, с 91,82 до 90,76%, с 1,05 до 0,97% и с 0,97 до 0,49%), а в группе сельских поселений типа «ПК4» и «ПК16», наоборот, произошел рост их относительного числа (соответственно, с 2,59 до 4,13% и с 0,73 до 0,89%). При этом следует также отметить, что наиболее резкие изменения количественного состава произошли в наборах поселений типа «ПК2» и «ПК4». Так, за период с конца XIX по начало XXI веков относительное количество деревень снизилось на 15,98% (с 1133 до 1120 поселения), тогда как относительное число сел возросло на 59,38%, т.е. практически в два раза (с 32 до 51 поселения).

Полученный результат вполне закономерен и может быть объяснен, с одной стороны, воздействием процесса укрупнения поселений путем их естественного срастания или механического (административного) объединения рядом расположенных деревень в крупные села, а с другой стороны - воздействием естественного процесса ликвидации мелких неперспективных населенных пунктов, которые постепенно превращались в дачные поселения, а затем и вовсе исчезали с лица земли в результате полной заброшенности. Кроме того, нельзя не отметить и тот факт, что бывшие «погосто-места» вслед за утратой культовых сооружений естественно отходили к разряду обычных деревень, а многие деревни, имеющие большое количество крестьянских дворов, со временем закономерно получали статус сел. Также утратой «погосто-мест» может быть объяснено снижение в два раза относительного количества населенных пунктов смешанного подкласса («ПК15») с 12 до 6 поселений или с 0,97 до 0,49% и, хотя и незначительный, но рост числа населенных пунктов переходного подкласса («ПК16») с 9 до 11 поселений или с 0,73 до 0,89% (приложение А, таблицы Д.13 и Д.14).

Полученные данные позволяют говорить о том, что процесс эволюционного развития сельских поселений Российского Севера в плане их социально-экономической типологии на период конца XIX - первой половины XX веков наиболее быстрыми темпами протекал на территории Мурманской области, а к началу XXI века захватил также территории Республики Карелии и Архангельской области. Но причины здесь явно различны. Если в первом случае высоким темпам эволюционного развития содействовала специфика хозяйственно-производственной деятельности населения, связанная с коллективными формами труда на морских промыслах, а также особенности природно-климатических условий, обуславливавшие размещение поселений в устьях крупных рек, число которых не очень значительно, то во втором случае явно сыграл свою роль процесс оттока населения из мелких неперспективных деревень в крупные села и поселки.

Далее при исследовании размеров поселений все обследованные на территории Российского Севера населенные пункты были стратифицированы на пять вариантов (приложение А, таблица Д.15). При этом более одной трети всех обследованных северно-русских поселений оказалось представленной малодворными населенными пунктами, в застройке которых насчитывается от 2 до 10 крестьянских дворов («ПК/2» - 31,58%), тогда как господствующее положение на обследованной территории заняли поселения средней дворности с числом дворов от 11 до 50 («ПК/3» - 51,44%).

Вместе с тем нельзя не заметить, что применительно к территории Российского Севера в целом оба выделенных подкласса поселений являются вполне типичными, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», значение которого при пяти выявленных признаках-атрибутах составляет 5,86% [28, с. 92; 29]. Также достаточно типичными могут считаться и населенные пункты еще двух выявленных вариантов. Это поселения повышенной дворности, имеющие от 51 до 200 дворов («ПК/4» - 9,16%), а также населенные пункты переходного варианта («ПК/7»), составившие в итоге 6,89%, тогда как однодворные поселения («ПК/1» - 0,93%) могут считаться явно уникальными представителями (приложение А, таблица Д.15).

Кроме того, следует отметить, что по характеру сложившегося распределения территория Мурманской области оказывается существенно отличной от смежных групп историко-архитектурных субрегионов. В ее границах выявлено не только явное преобладание населенных пунктов средней дворности типа «ПК/3» (52,94%), но и весьма значительное количество поселений повышенной дворности типа «ПК/4» (29,41%) на фоне полного отсутствия однодворных поселений типа «ПК/1» и незначительного количества малодворных населенных пунктов типа «ПК/2» (17,65%). Также следует сказать, что по характеру распределения вариантов подклассов поселений к Мурманской области достаточно близка Новгородская область. И в частности, в ее границах на долю поселений типа «ПК/3» пришлось 75,89%, а населенные пункты типа «ПК/4» и «ПК/2» составили, соответственно, 13,39 и 7,14%.

Несколько иная картина проявилась на территориях других областей. Так, в границах Ленинградской области было установлено бытование только трех вариантов подклассов населенных пунктов с весьма значительной долей поселений типа «ПК/2» (41,03%) и с минимальным числом населенных пунктов типа «ПК/4» (2,56%). В свою очередь территории Республики Карелии и Архангельской области близки друг к другу вследствие бытования в их границах поселений всех пяти выявленных вариантов подклассов. Вместе с тем нельзя не заметить и их отличительные особенности. Во-первых, доля явно господствующих на этих территориях поселений типа «ПК/3» в границах Республики Карелии в итоге составила 45,40%, тогда как на территории Архангельской области - 49,08%. Во-вторых, на территории Республики Карелии относительное количество поселений типа «ПК/2» и «ПК/4» ниже, чем на территории Архангельской области (соответственно, 35,73 и 8,62%, против 35,73 и 8,62%), а доля населенных пунктов типа «ПК/1» и «ПК/7», напротив, выше (соответственно, 1,90 и 10,79%, против 0,62 и 5,95%).

Характер сложившихся распределений позволяет говорить о большей архаичности территорий Республики Карелия, а также Архангельской и Ленинградской областей, иллюстрирующих заторможенность эволюционного процесса развития сельских поселений в плане их дворности. А весьма значительная доля поселений повышенной дворности («ПК/4») на территориях Мурманской и Новгородской областей может быть объяснена следующими причинами. Так, жители поселений Мурманского Поморья испокон веков были заняты в коллективных рыболовецко-зверобойных промыслах на Белом и Баренцевом морях, что способствовало концентрации населения в незначительном количестве населенных пунктов, расположенных, как правило, в устьях крупных рек, и, соответственно, быстрому росту их дворности вслед за увеличением общего количества жителей. В свою очередь относительно большое количество поселений типа «ПК/4» на территории Новгородской области объясняется тем, что они располагались в центре Новгородской метрополии. Земли здесь были в историческом плане давно освоены и достаточно плотно заселены, вследствие чего близко расположенные малодворные поселения быстро сратались в крупные населенные пункты.

Также обращает на себя внимание достаточно значительное количество населенных пунктов типа «ПК/7» или поселений переходного варианта, представляющих несомненный интерес с точки зрения изучения генетических корней и эволюционных тенденций в формировании и развитии населенных пунктов. На территории Республики Карелии было выявлено 34 таких поселения, на территории Архангельской области их оказалось 29, а на территории Новгородской области - 4 (приложение А, таблица Д.15).

В результате анализа они дифференцировались на 7 дополнительных вариантов. В итоге на начало XXI века наиболее широко распространенными оказались поселения типа «ПК/7:[3->2]», ранее относившиеся к поселениям средней дворности, а затем перешедшие в разряд малодворных населенных пунктов. От 67 поселений переходного варианта они составили 73,13%. В весьма значительном относительном количестве проявились также поселения типа «ПК/7:[2->1]» (16,42%), ранее относившиеся к малодворным населенным пунктам, а на рубеже XX-XXI веков превратившиеся в однодворные поселения. Наконец, три населенных пункта были отнесены к поселениям типа «ПК/7:[2->3]» (4,48%) и по одному населенному пункту - к поселениям типа «ПК/7:[2->0]», «ПК/7:[3->0]», «ПК/7:[3->1]» и «ПК/7:[4->3]» (соответственно, каждый по 1,49%). Также необходимо отметить, что согласно значению коэффициента «типичности-уникальности», при семи признаках-атрибутах равному 4,18% [28, с. 92; 29], из 67 выявленных на этом этапе исследования населенных пунктов смешанного варианта помимо поселений типа «ПК/7:[3->2]» вполне типичными могут считаться населенные пункты типа «ПК/7:[2->1]» и «ПК/7:[2->3]», тогда как поселения всех других смешанных вариантов относятся к категории уникальных представителей (приложение А, таблица Д.16).

С целью уточнения характера основных эволюционных тенденций в процессе формирования традиционных сельских поселений, обследованных на территории Российского Севера, далее были построены вариационные таблицы с распределениями их «чистых» вариантов на предшествующий и текущий временные периоды (приложение А, таблицы Д.17 и Д.18).

Полученные результаты позволяют говорить о том, что за период с конца XIX по начало XXI веков наметился процесс снижения дворности северно-русских поселений. Так общее количество населенных пунктов средней дворности, отнесенных к типу «ПК/3», снизилось с 547 до 501 объекта или с 56,39 до 51,76%, а поселений повышенной дворности типа «ПК/4» - с 90 до 89 населеннных пунктов или с 9,28 до 9,19%. В тоже время наметился рост числа малодворных населенных пунктов типа «ПК/2» с 324 до 357 объектов или с 33,40 до 36,88% и количества однодворных поселений типа «ПК/1» с 9 до 21 населенного пункта или с 0,93 до 2.17% (приложение А, таблицы Д.17 и Д.18).

Полученный результат вполне закономерен и может быть объяснен обычными эволюционными процессами. Так, поселения средней дворности, составляющие основную массу обследованных населенных пунктов, при росте числа крестьянских хозяйств быстро переходят в разряд населенных пунктов повышенной дворности, а при утрате жилых дворов естественно попадают в группу малодворных поселений.

После изучения дворности северно-русских поселений на уровне подвариантов подклассов в процессе систематизации накопленной историко-архитектурной информации фиксировалась степень оседлости жителей отдельных населенных пунктов. В итоге из 1237 поселений, обследованных в границах Российского Севера, сезоннообитаемых населенных пунктов в «чистом» виде («ПК/(1)»), подобно летним сенокосным деревням, бытующим на территории Архангельской области [84, с. 113-120], или рыболовецким тоням Беломорского Поморья [86, с. 158-159, прим. 18], было выявлено только 16, что составило 1,29%. В тоже время основная масса задействованных в исследовании северно-русских поселений оказалась представленной круглогодично-обитаемыми населенными пунктами типа «ПК/(2)», на долю которых пришлось 84,42% (приложение А, таблица Д.19).

Помимо этих двух вариантов в границах обследованной территории было также установлено бытование населенных пунктов смешанного подварианта с большим количеством сезоннообитаемых дворов («ПК/(3)» - 5,08%), а также поселений смешанного подварианта с незначительным количеством сезоннообитаемых дворов («ПК/(4)» - 1,53%) и населенных пунктов переходного подварианта («ПК/(5)» - 7,67%). Причем, согласно значению коэффициента «типичности-уникальности», при пяти признаках-атрибутах равному 5,86% [28, с. 92; 29], вполне типичными могут считаться только круглогодично-обитаемые населенные пункты («ПК/(2)») и поселения переходного подварианта («ПК/(5)»), тогда как населенные пункты всех других подвариантов выступают уже в роли уникальных представителей.

Сложившаяся картина выглядит достаточно пестро. Но, тем не менее, в ней прослеживаются две тенденции. Первая - центробежная и связана с ростом относительного количества круглогодично-обитаемых поселений («ПК/(2)») при движении с территории Республики Карелии (73,44%) на север в сторону Мурманской области (94,12%), а также на восток в сторону Архангельской области (80,41%) и на юг в направлении к Новгородской области (98,11%). Противоположная центростремительная тенденция наблюдается в снижении относительного количества поселений переходного подварианта. На территории Республики Карелии их относительное число достигло 18,44%. На территориях Мурманской и Архангельской областей их относительное количество составляет уже, соответственно, 5,88 и 6,53%, а на территории Новгородской области снижается до 0,81%.

К сказанному можно также добавить, что по характеру распределения выявленных подвариантов подклассов в первую очередь обращает на себя внимание территория Республики Карелии, в границах которой наблюдается наименьший относительный показатель числа круглогодично-обитаемых населенных пунктов, на фоне достаточно большой доли сезонно-обитаемых поселений и населенных пунктов переходного подварианта (соответственно, 3,44 и 18,44%). В свою очередь отличительной особенностью Архангельской области является весьма значительное относительное количество поселений типа «ПК/(3)» и «ПК/(4)» (соответственно, 8,78 и 3,27%). Причем первые могут считаться вполне типичными представителями для архангелогородской территории.

Расположенная далее к югу от Республики Карелии Ленинградская область отличается тем, что в ее границах наиболее высока доля поселений типа «ПК/(3)» (10,26%). Но ввиду бытования на ее территории населенных пунктов только двух подвариантов поселения с большим количеством сезоннообитаемых дворов нельзя считать типичными. Наконец, в границах Новгородской области помимо населенных пунктов типа «ПК/(2)» (98,11%) встречаются поселения типа «ПК/(3)» и «ПК/(5)» (соответственно, 1,08 и 0,81%), а территория Мурманской области отлична тем, что в ее границах населенный пункт переходного подварианта был зафиксирован лишь в единственном случае (5,88%) (приложение А, таблица Д.19).

Далее, вновь принимая во внимание наличие в наборе выявленных подвариантов подклассов большого числа поселений переходного типа, последние были подвергнуты дополнительному исследованию. В итоге, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], из 95 населенных пунктов типа «ПК/(5)» в роли наиболее «типичных» представителей выступили поселения типа «ПК/(5:[2->3])» (переходного типа от малодворных поселений к населенным пунктам средней дворности) и «ПК/(5:[2->1])» (переходного типа от малодворных населенных пунктов к однодворным поселениям) (соответственно, 54,74 и 38,95%), тогда как населенные пункты типа «ПК/(5:[2->0])» (с переходом от малодворных деревень к полностью утраченным поселениям) и «ПК/(5:[2->4])» (переходного типа от малодворных поселений к населенным пунктам повышенной дворности) (соответственно, 2,11 и 4,21%) могут считаться явно «уникальными» (приложение А, таблица Д.20). При этом важно отметить, что из числа задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов в процесс деградации населенных пунктов оказались вовлеченными, главным образом, земли Республики Карелии и Архангельской области (соответственно, 59 населенных пунктов и 32 поселения), тогда как в границах Новгородской области было зафиксировано только три подобных примера. Это поселения типа «ПК/(5:[2->3])».

С целью выявления основных эволюционных тенденций в развитии сельских поселений Российского Севера далее были также построены соответствующие вариационные таблицы распределения выявленных подвариантов подклассов на предшествующий и текущий временные периоды (приложение А, таблицы Д.21 и Д.22). При сравнении полученных распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по начало XXI веков на территории Российского Севера наметилась тенденция к снижению относительного количества круглогодично-обитаемых населенных пунктов типа «ПК/(2)» (с 85,22 до 84,48%) с одновременным ростом числа сезонно-обитаемых поселений типа «ПК/(1)» (с 3,82 до 4,31%) и смешанных населенных пунктов типа «ПК/(3)» с большим количеством сезоннообитаемых дворов (с 9,18 до 9,42%). Причем в наибольшей мере этот процесс затронул территорию Республики Карелии. В ее границах относительное количество населенных пунктов типа «ПК/(2)» снизилось с 76,10 до 73,90%, а поселений типа «ПК/(1)» и «ПК/(3)» возросло с 12,26 до 13,84% и с 10,38 до 11,01%.

Далее на уровне первого дополнительного типологического признака подклассов сельских поселений анализу была подвергнута такая их характеристика, как мобильность и стационарность населенного пункта. В итоге на начало XXI века из 1234 задействованных в исследовании поселений Российского Севера было зафиксировано бытование только стационарных населенных пунктов типа «ПК(03)» на фоне полного отсутствия мобильных («ПК/(01)») и стационарно-мобильных поселений («ПК/(02)») (приложение А, таблица Д.23). Аналогичная картина была зафиксирована как на период конца XIX - начала XX, так и во время второй половины XX - начала XXI веков (приложение А, таблицы Д.24 и Д.25). Из полученного результата естественно нельзя сделать вывода о полном отсутствии на территории Российского Севера поселений типа («ПК/(01)») и («ПК/(02)»). Достаточно вспомнить о кочевых оленеводческих стоянках саамов (лопарей) и ненцев, бытующих на территориях, в первом случае - Мурманской, а во втором - Архангельской областей. Но в силу специфических особенностей они остались за рамками данного исследования.

После изучения ролевых функций северно-русских населенных пунктов в социально-экономической организации региональной поселенческой ткани исследованию были подвергнуты особенности планировочной организации поселений с оценкой территориально-пространственной целостности поселенческой застройки. В этой связи необходимо сказать, что планировочная организация населенных пунктов в общем случае выступает в виде различных по назначению зон, направлений (осей) и центров развития. В населенных пунктах это, как правило, селитебные и производственные зоны, общественные центры, а также система связывающих их транспортных и инженерно-технических коммуникационных осей.

В процессе изучения этого вопроса все обследованные на территории Российского Севера 1236 поселений удалось стратифицировать на три группы (приложение А, таблица Д.26). В итоге первую группу образовали поселения без функционального зонирования поселенческой ткани, именуемые полифункциональными и составившие более одной трети всех обследованных на территории Российского Севера населенных пунктов («Г1» - 35,60%). Ко второй более многочисленной группе поселений были отнесены населенные пункты с функциональным зонированием и их относительное количество превысило пятидесятипроцентный барьер «явной типичности» («Г2» - 58,17%). Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], поселения обеих выявленных групп применительно к исследуемой территории Российского Севера могут считаться вполне типичными. В свою очередь явно уникальными для исследуемой территории являются поселения переходной группы («Г3» - 6,23%). Причем населенные пункты третьей группы были выявлены как на территории Мурманской области (17,65%), так и в границах Республики Карелии и Архангельской области (соответсвенно, 5,94 и 9,03%), а также на территориях Ленинградской и Новгородской областей (соответствено, 2,56 и 2.70%) (приложение А, таблица Д.26).

В свою очередь, оценивая сложившееся распределение по коэффициентам ковариации, к полученному выше результату можно добавить, что в роли наиболее «стабильного» по распределению признака-атрибута выступила вторая группа поселений («Г2» - Cv = 96,91%), а наиболее «нестабильной» оказалась, естественно, третья группа, представленная всего лишь 77 населенными пунктами («Г3» - Cv = 119,83%). В тоже время среди групп задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов в роли наиболее «стабильной» по распределению групп поселений выступила Новгородская область (Cv = 65,09%), в наиболее «нестабильной» оказалась территория Мурманской области (Cv = 92,64%) (таблица Д.26).

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа подклассов поселений, далее был выполнен анализ групп в их исходном («бывшем» - таблица Д.27) и текущем («настоящем» - таблица Д.28) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера произошло увеличение относительного количества поселений без функционального зонирования поселенческой ткани («Г1» - с 35,60 до 38,35%) с одновременным снижением относительного числа населенных пунктов, обладающих функциональным зонированием («Г2» - с 63,27 до 60,52%).

Полученный результат объясняется обычными эволюционными процессами. Так, достаточно большое число старых населенных пунктов в прошлом имело свое культовое сооружение, выполнявшее функцию архитектурной доминанты в застройке и игравшее роль общественного центра поселения, а после его утраты, естественно, переходило в разряд функционально недифференцированных населенных пунктов. Причем, в наибольшей мере этим процессом оказалась охвачена территория Архангельской области, в границах которой за период с конца XIX по вторую половину XX веков произошло увеличение относительного количества поселений типа «Г1» с 26,28 до 31,42% (приложение А, таблицы Д.27 и Д.28).

Далее в процессе изучения особенностей функционального зонирования внутрипоселенческой ткани северно-русских населенных пунктов поселения, отнесенные ко второй группе (719 объектов), удалось дифференцировать на три варианта: «Г2/1» - поселения с выделением зоны общественного центра (31,15%), «Г2/2» - поселения с выделением жилой и хозяйственно-производственной зон (37,55%) и «Г2/3» - поселения с выделением жилой, хозяйственно-производственной и общественной зон (31,29%) (приложение А, таблица Д.29). Причем, нельзя не заметить, что населенные пункты всех трех выделенных вариантов согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для трех признаков-атрибутов равному 9,76% [28, с. 92; 29], могут считаться вполне типичными для территории Российского Севера, а само их бытование позволяет наметить эволюционную цепочку перехода от полифункциональных поселений типа «Г1» к населенным пунктам со сложным функциональным зонированием типа «Г2/3» по двум эволюционным ветвям – через варианты «Г2/1» и «Г2/2».

В свою очередь, говоря о поселениях с дифференциацией поселенческой ткани на жилую и хозяйственную зоны, необходимо сказать, что применительно к территории Российского Севера поселения типа «Г2/2» и «Г2/3» оказались обладающими хозяйственно-бытовыми зонами, представленными в большинстве случаев отдельно стоящими банями и рыбными амбарами, приближенными к берегам рек, озер или к берегу моря, а также колхозно-совхозными скотными дворами. Вполне закономерен и высокий процент населенных пунктов с выделением зоны общественного центра - поселений типа «Г2/1» и «Г2/3» (495 объектов), в сумме составляющих 68,84% (приложение А, таблица Д.29). К их числу в итоге были отнесены населенные пункты, как обладающие в настоящее время, так и обладавшие в прошлом своими церквями и часовнями, что лишний раз свидетельствует о важной роли архитектурных доминант в территориально-пространственной организации внутрипоселенческой ткани.

Кроме того, следует заметить, что по распределению вариантов второй группы поселений Мурманская область оказывается существенно отличной от смежных групп историко-архитектурных субрегионов. Так, на ее территории наблюдается явное преобладание поселений типа «Г2/3» с полным функциональным зонированием (61,54%), тогда как для территорий Карелии и Ленинградской области более характерны поселения типа «Г2/1» с выделением только зоны общественного центра, роль которой, как правило, выполняют культовые сооружения - церкви или часовни (соответственно, 40,84 и 45,83%). В свою очередь территория Архангельской области заняла «буферное» положение между Мурманской областью и Республикой Карелией, иллюстрируя равное количественное соотношение поселений типа «Г2/1» и «Г2/3» (соответственно, каждый по 36,83%), тогда как в границах Новгородской области господствующее положение заняли населенные пункты типа «Г2/2» (78,86%) на фоне относительно малого количества поселений типа «Г2/1» и «Г2/3» (соответственно, 9,14 и 12,00%).

Специфика поселений Мурманской области вполне объяснима. Культовые сооружения крупных, но не многочисленных поморских сел и деревень в прошлом, как правило, служили центрами церковных приходов, а выделение хозяйственной зоны (преимущественно это были городки из приближенных к пресной воде бань, а также комплексы рыболовецких амбаров, предназначенных для хранения рыбы и промыслового инвентаря, и амбаров-факторий для промышленной переработки морепродуктов) было обусловлено спецификой природно-климатических, ландшафтно-топографических и хозяйственно-экономических условий [78, с. 127-139; 87]. В свою очередь на территории Новгородской области в большей мере сказались последствия революции 1917 года, а также Гражданской (1918 г) и Великой Отечественной (1941-1945 гг.) войн, вызвавшие утрату большого количества некогда существовавших культовых сооружений [88; 89].

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа групп поселений, далее был выполнен анализ вариантов второй группы в их исходном («бывшем» - таблица Д.30) и текущем («настоящем» - таблица Д.31) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера, во-первых, произошло существенное снижение общего количества населенных пунктов типа «Г2» с функциональным зонированием пятна застройки (с 794 до 756 объектов). Во-вторых, наметился рост относительного количества поселений с выделением жилой и хозяйственной зон («Г2/2» - с 34,26 до 40,08%) с одновременным снижением относительного числа населенных пунктов, обладающих только зоной общественного центра («Г2/1» - с 32,75 до 30,16%) и населенных пунктов с выделением жилой, хозяйственно-производственной и общественной зон («Г2/3» - с 33,00 до 29,76%).

При этом обе выявленные тенденции тесно взаимосвязаны между собой и обусловлены, с одной стороны, утратой в части населенных пунктов культовых построек, ранее игравших роль общественных центров поселений, а с другой - последствиями политики колхозно-совхозного строительства первой половины XX века, нацеленной на строительство в средних и крупных населенных пунктах скотных дворов. Причем, судя по полученному результату, этот процесс в большей мере затронул территории Архангельской области и Республики Карелии.

Далее на уровне подвариантов групп населенных пунктов исследованию была подвергнута степень целостности массива поселенческой застройки. В итоге из 1233 задействованных на этом этапе исследования поселений удалось выделить четыре подварианта групп, из числа которых наиболее широкое распространение на обследованной территории Российского Севера получили населенные пункты с нерасчлененной застройкой типа («Г/(3)» - 80,45%) (приложение А, таблица Д.32). На втором по относительному количеству месте оказались поселения с застройкой, расчлененной сельскохозяйственными угодьями или непригодными для земледелия участками леса и болот, а также антропогенного ландшафта в виде погостов и некрополей («Г/(1)» - 12,73%). Согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], населенные пункты этих двух подвариантов могут считаться вполне типичными для территории Российского Севера, в то время как поселения, с вклинившимися в застройку сельскохозяйственными угодьями и непригодными для земледелия участками леса и болот, а также антропогенного ландшафта в виде погостов и некрополей («Г/(2)» - 5,03%), и смешанные населенные пункты, сочетающие перечисленные выше подварианты («Г/(4)» - 1,78%), выступили в роли явно уникальных представителей.

Анализируя характер распределения выявленных подвариантов групп поселений по территориям отдельных групп историко-архитектурных субрегионов, необходимо отметить особое место территории Республики Карелии, которая выступила в роли своеобразного эпицентра с наиболее низким относительным количеством населенных пунктов типа «Г/(3)» и с самым большим относительным числом поселений типа «Г/(1)» (соответственно, 68,97 и 19,12%). При движении от этого эпицентра на север в сторону Мурманской области, а также на восток в сторону Архангельской области и на юг в сторону Ленинградской и далее Новгородской областей прослеживается тенденция к росту относительного количества населенных пунктов типа «Г/(3)» (соответственно, 70,59; 82,55; 84,62 и 87,53%) с одновременным снижением относительного числа поселений типа «Г/(1)» (соответственно, 17,65; 12,53; 10,26 и 7,59%).

Относительно высокий процент населенных пунктов типа «Г/(1)» с застройкой, расчлененной сельскохозяйственными угодьями или непригодными для земледелия участками леса и болот, а также антропогенного ландшафта в виде погостов и некрополей на территории Республики Карелии может быть обусловлен спецификой ландшафтно-топографических условий - наличием крупных лесных массивов, выходов на дневную поверхность скальных пород и большим количеством заболоченных участков. Вместе с тем нельзя исключать и возможности влияния архитектурно-строительных традиций аборигенного финно-угорского населения (карел, вепсов и финнов). К такому предположению подталкивают, главным образом, примеры планировки и застройки сельских поселений Беломорской Карелии и Карельского Приладожья [9; 57; 90; 91; 92]. Что же касается 22 населенных пунктов смешанного подварианта групп поселений, то при их более детальном исследовании было установлено бытование на обследованной территории Российского Севера населенных пунктов трех дополнительных подвариантов – поселений типа «Г/(4:[1+2])», «Г/(4:[1+3])» и «Г/(4:[2+3])» (соответственно 86,36; 9,09 и 4,55%). При этом особого внимания заслуживает территория Республики Карелии, только в границах которой было зафиксировано бытование поселений типа «Г/(4:[1+3])» и «Г/(4:[2+3])» (соответственно, 11,11 и 5,56%) (приложение А, таблица Д.33).

Принимая во внимание наличие поселений смешанного варианта подгрупп, далее был проведен анализ «чистых» вариантов, в итоге которого поселения типа «Г/(3)» с нерасчлененной застройкой нашли наиболее широкое распространение (79,28%) (приложение А, таблица Д.34). Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], также вполне типичными могут считаться населенные пункты типа «Г/(1)» с застройкой, расчлененной сельскохозяйственными угодьями или непригодными для земледелия участками леса и болот, а также антропогенного ландшафта в виде погостов и некрополей (14,26%), тогда как поселения типа «Г/(2)» с вклинившимися в застройку сельскохозяйственными угодьями и непригодными для земледелия участками леса и болот, а также антропогенного ландшафта в виде погостов и некрополей (6,45%) выступают в роли явно уникальных представителей.

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа второй группы поселений, далее был выполнен анализ смешанных и автономных подвариантов групп в их исходном («бывшем» - таблицы Д.35, Д.36 и Д.37) и текущем («настоящем» - таблицы Д.38, Д.39 и Д.40) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера существенных изменений в количественном соотношении выявленных подвариантов групп населенных пунктов не произошло.

Наряду с изучением специфики функционального зонирования внутрипоселенческой ткани несомненный интерес для исследования представляют композиционные особенности взаимосвязи поселений с внешней транспортной инфраструктурой. По этому поводу можно сказать, что на территории Российского Севера обследованием было выявлено бытование поселений шести типологических подгрупп (приложение А, таблица Д.41).

На долю бездорожных поселений («ПГ1»), в исторической и этнографической литературе нередко именуемых «бесколесными», в итоге пришлось лишь 0,57% и все семь населенных пунктов этой подгруппы оказались зафиксированными только на территории Архангельской области. В свою очередь, приречные («ПГ2»), приозерные («ПГ3») и приморские («ПГ4») населенные пункты, представленные в «чистом» виде, составили, соответственно, 5,50, 2,43 и 0,32%, а на долю «чисто» придорожных поселений («ПГ5») пришлось 10,60%. Столь незначительная доля перечисленных подгрупп вполне закономерна, поскольку основная масса северно-русских поселений оказалась представленной населенными пунктами комбинированной подгруппы («ПГ6»), на долю которых в итоге пришлось 80,58%. Причем, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при шести признаках-атрибутах равному 4,88% [28, с. 92; 29], применительно к территории Российского Севера в качестве достаточно типичных примеров могут рассматриваться только «чисто» приречные и «чисто» придорожные поселения, а также населенные пункты комбинированной подгруппы.

В данном случае необходимо отметить, что полученный результат вполне закономерен в силу специфики гидрографических условий Российского Севера и особенностей исторического освоения его территории [93; 94; 95; 96; 97; 98; 99; 100; 101; 102; 103; 104; 105; 106; 107; 108; 109; 110; 111; 112; 113; 114; 115; 116; 117; 118; 119; 120; 121; 122; 123; 124]. Так, благодаря наличию большого числа озер и развитой системе множества связывающих их рек и речушек, движение переселенцев на северно-русских землях во времена новгородской колонизации происходило преимущественно по этим природным транспортным артериям. В последствии по ним же осуществлялось движение «торговых» и «промышленных» людей, стремившихся в Заонежье и в легендарное Заволочье и выходивших далее к берегам Белого и Баренцева морей [15; 125; 126; 127]. А с появлением колесного транспорта, необходимые для его передвижения грунтовые дороги наиболее легко и быстро удавалось устраивать именно по скелету уже сложившихся, хорошо знакомых и давно освоенных торговых путей.

В частности, по территории Республики Карелии в прошлом проходил торговый тракт, связывавший города Санкт-Петербург и Романов-на-Мурмане (Мурманск), а по территории Архангельской области - торговые тракты, связывавшие город Каргополь (Каргопольский район) с городами Архангельском (Приморский район) и Онегой (Онежский район) на территории Архангельского Поморья и с городом Вельском (Вельский район) на территории Поважья [65; 66; 78; 97; 111; 128].

В свою очередь, оценивая характер сложившегося распределения подгрупп, следует отметить, что наиболее «стабильное» распределение по исследуемой территории Российского Севера имеют поселения шестой («ПГ6») подгруппы (Cv = 93,71%), а наиболее «нестабильное» распределение оказалось свойственно поселениям первой подгруппы («ПГ1» - Cv = 223,61%). В тоже время из числа задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов наибольшую «стабильность» в распределении подгрупп показала территория Карелии (Cv = 161,49%), а наименьшей «стабильностью» обладает территория Республики Коми (Cv = 223,61%) (таблица Д.41).

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе исследования подвариантов групп поселений, далее был выполнен анализ выявленных подгрупп в их исходном («бывшем» - таблица Д.42) и текущем («настоящем» - таблица Д.43) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по начало XXI веков на территории Российского Севера резких изменений в распределении выявленных подгрупп поселений не произошло, за исключением очень незначительного снижении относительного количества поселений типа «ПГ2», «ПГ3» и «ПГ5» (соответственно, с 5,79 до 5,54%, с 2,49 до 2,28% и с 10,86 до 10,10%) с одновременным ростом относительного числа населенных пунктов типа «ПГ6» (с 79,98 до 81,19%).

Полученный результат может быть следствием двух причин. С одной стороны - это процесс физической утраты «неперспективных» деревень, о чем говорит снижение общей численности задействованных на данном этапе исследования поселений (с 1244 до 1228 объектов) (приложение А, таблицы Д.42 и Д.43). С другой стороны - увеличение относительного количества населенных пунктов смешанной подгруппы может быть объяснено тем, что в период коллективизации к ряду территориально отдаленных, но относительно крупных по дворности и перспективных в своем социально-экономическом развитии поселений были подведены грунтовые дороги.

Далее с целью уточнения вариативности композиционно-планировочных приемов в застройке традиционных сельских поселений дополнительно были получены данные по характеру распределения смешанных и «чистых» подгрупп населенных пунктов первоначально на начало XXI века (приложение А, таблицы Д.44 и Д.45), а затем в их исходном («бывшем» - таблицы Д.46 и Д.47) и текущем («настоящем» - таблицы Д.48 и Д.49) состояниях. Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при одиннадцати признаках-атрибутах равному 2,66% [28, с. 92; 29], из 997 населенных пунктов, отнесенных к смешанной подгруппе, относительно типичными могут считаться приречно-придорожные («ПГ6:[2+5]» - 66,30%) и приозерно-придорожные («ПГ6:[3+5]» - 18,46%) поселения, а также приречно-приозерно-придорожные населенные пункты («ПГ6:[2+3+5]» - 10,13%). Данный результат, и об этом уже говорилось ранее, вполне закономерный в силу специфики освоения земель Российского Севера в период новгородской колонизации и последующего наложения на сеть сложившихся естественных транспортных связей сети искусственных транспортных магистралей в виде гужевых и автомобильных дорог (приложение А, таблица Д.32).

По представленным в таблице Д.44 данным наглядно прослеживаются существенные различия между отдельными группами задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов. Так, во-первых, особое место заняла территория Мурманской области, в границах которой примерно в равном соотношении выступили приречно-приморские («ПГ6:[2+4]») и приречно-приморско-придорожные («ПГ6:[2+4+5]») поселения (соответственно, 46,15 и 53,85%). Во-вторых, выделилась территория Республики Карелии с господством приозерно-придорожных населенных пунктов типа «ПГ6:[3+5]» (40,98%) с относительно высокой долей приречно-придорожных и приречно-приозерно-придорожных поселений типа «ПГ6:[2+5]» и «ПГ6:[2+3+5]» (соответственно, 34,43 и 20,90%). В-третьих, благодаря господству приречно-придорожных населенных пунктов типа «ПГ6:[2+5]», отличительными чертами обладают территории Архангельской, Ленинградской и Новгородской областей (соответственно, 79,08; 48,57 и 79,74%). Но если на двух первых территориях второе по относительному количеству место заняли приозерно-придорожные поселения типа «ПГ6:[3+5]» (соответственно, 10,20 и 42,86%), то в границах Новгородской области на их месте оказались приречно-приозерно-придорожные населенные пункты типа «ПГ6:[2+3+5]» (10,61%) (приложение А, таблица Д.44).

При исследовании характера распределения «чистых» подгрупп традиционных сельских поселений Российского Севера, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при пяти признаках-атрибутах равному 5,86% [28, с. 92; 29], достаточно типичными могут считаться поселения типа «ПГ5», «ПГ2» и «ПГ3» (соответственно, 46,60; 37,24 и 13,90%)., а населенные пункты типа «ПГ1» и «ПГ4» (соответственно, 0,38 и 1,87%) могут рассматриваться в качестве уникальных представителей (приложение А, таблица Д.45).

Из числа задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов на этом этапе анализа особое место заняла территория Мурманской области, в границах которой наиболее широкое распространение получили населенные пункты типа «ПГ2» и «ПГ4» (соответственно, 40,54 и 37,84%), а также территория Республики Коми с равным представительством поселений типа «ПГ2» и «ПГ5» (соответсвенно, каждый по 50,00%). Также представляет интерес сравнительный анализ территорий Республики Карелии и Архангельской области. При явном преобладании в их границах поселений типа «ПГ5» (соответственно, 43,99 и 45,35%) на территории Карелии наблюдается более высокий процент числа населенных пунктов типа «ПГ3» (28,90%) в сравнении с поселениями типа «ПГ2» (26,46%), тогда как на территории Архангельской области сложилась противоположная картина. Здесь на долю населенных пунктов типа «ПГ3» пришлось всего лишь 7,08%, в то время как относительное количество поселений типа «ПГ2» составило 43,69% и практически сравнялось с показателем распространенности населенных пунктов типа «ПГ5». Наконец, следует отметить и тот факт, что по характеру распределения «чистых» подгрупп сельских поселений очень близки друг к другу территории Ленинградской и Новгородской областей. Но, тем не менее, и здесь наличествуют определенные различия. На фоне явного господства и практически равного соотношения населенных пунктов типа «ПГ5» (соответственно, 50,00 и 51,61%), при движении с территории Ленинградской области на юг в сторону Новгородской области наблюдается рост относительного количества поселений типа «ПГ2» (с 26,32 до 39,44%) с одновременным снижением доли населенных пунктов типа «ПГ3» (с 23,68 до 8,95%).

Думается, что во всех случаях специфика отдельных групп историко-архитектурных субрегионов обусловлена особенностями ландшафтно-топографических и гидрологических условий соответствующих территорий. Так, задействованные в исследовании поселения Мурманской области расположены преимущественно на побережье Белого моря. В свою очередь Республика Карелия не случайно именуется «краем тысячи озер», а территория Архангельской области обладает развитой сетью из множества крупных рек и впадающих в них более мелких речек и ручьев. Новгородская область в этом отношении более близка к Архангельской области, а Ленинградская область занимает промежуточное положение между Новгородской областью и Республикой Карелией [81; 88; 94;95; 96; 97; 98; 99; 100; 101; 102; 103; 104; 105; 106; 107; 108; 109; 110; 114; 116; 117; 118; 119; 120; 121; 122; 123; 129; 130]. В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа групп населенных пунктов, далее был выполнен анализ смешанных и «чистых» подгрупп в их исходном («бывшем» - таблицы Д.46 и Д.47) и текущем («настоящем» - таблицы Д.48 и Д.49) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера существенных изменений в количественном соотношении выявленных подвариантов групп населенных пунктов не произошло.

Далее, принимая во внимание факт существования на обследованной территории большого числа населенных пунктов, обладающих структурообразующими элементами, исследованию были подвергнуты характер взаимного соотношения и степень влияния последних на внутрипоселенческую застройку. В итоге в числе 877 приречных поселений, отнесенных к группе «ПГ2», удалось выделить четыре дополнительных варианта: «ПГ2/1» - населенные пункты, расположенные вблизи от рек (на расстоянии до 1.0 км) (17,33%), «ПГ2/2» - поселения, примыкающие к рекам (63,97%), «ПГ2/3» - населенные пункты, пересекаемые реками (10,38%), и «ПГ2/4» - поселения смешанного варианта (8,32%). Согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], населенные пункты всех четырех выявленных вариантов могут считаться вполне типичными для обследованной территории Российского Севера (приложение А, таблица Д.50).

Далее из числа 325 приозерных поселений, отнесенных к группе «ПГ3», в границах исследумой территории Российского Севера удалось выделить бытование также четырех дополнительных вариантов: «ПГ3/1» - населенные пункты, расположенные вблизи от озер (на расстоянии до 1.0 км) (12,62%), «ПГ3/2» - поселения, расположенные на берегах озер (84,31%), «ПГ3/3» - населенные пункты, расчлененные, как правило, небольшими и мелкими озерами-озерцами (1,23%), и «ПГ3/4» - приозерные поселения смешанного подварианта (1,85%). Согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], населенные пункты двух первых вариантов могут считаться вполне типичными для обследованной территории Российского Севера, тогда как поселения третьего и четвертого вариантов - рассматриваться в качестве уникальных представителей (приложение А, таблица Д.51).

В свою очередь, из числа 44 приморских поселений, отнесенных к группе «ПГ4», в границах исследуемой территории Российского Севера удалось выделить бытование только двух дополнительных вариантов: «ПГ4/1» - населенные пункты, расположенные вблизи от берега моря (на расстоянии до 1.0 км) и «ПГ4/2» - поселения, расположенные непосредственно на берегу моря (соответственно, 56,82 и 43,18%). При этом, населенные пункты двух первых вариантов, согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [33; 34, с. 92], могут считаться вполне типичными для обследованной территории Российского Севера, тогда как поселения третьего и четвертого варианта выступают в роли вполне уникальных представителей (приложение А, таблица Д.52).

Наконец, из числа 1097 населенных пунктов, отнесенных к подгруппе придорожных поселений типа «ПГ5», в границах исследуемой территории Российского Севера удалось выделить бытование не четырех, а пяти дополнительных вариантов: «ПГ5/1» - населенные пункты, расположенные вблизи от дорог (на расстоянии до 1.0 км) (3,56%), «ПГ5/2» - поселения, примыкающие к дорогам (9,94%), «ПГ5/3» - населенные пункты, пересекаемые дорогами (70,74%), «ПГ5/4» - поселения комбинированного и «ПГ5/5» - переходного вариантов (соотвественно, 15,59 и 0,18%). Согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при пяти признаках-атрибутах равному 5,86% [28, с. 92; 29], вполне типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться населенные пункты типа «ПГ5/2», «ПГ5/3» и «ПГ5/4», тогда как поселения типа «ПГ5/1» и «ПГ5/5» следует рассматривать в качестве вполне уникальных представителей (приложение А, таблица Д.53).

Из последнего полученного распределения также можно сделать вывод об особенностях отдельных групп задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов. Так на территории Мурманской области в равном количественном соотношении оказались представленными населенные пункты типа «ПГ5/2» и «ПГ5/4» (соответственно, каждый по 14,29%). В свою очередь территории Республики Карелии и Новгородской области характеризуются достаточно высоким относительным количеством поселений типа «ПГ5/4» (соответственно, 12,92 и 19,78%), а на территориях Архангельской и Ленинградской областей зафиксировано более широкое распространение населенных пунктов типа «ПГ5/2» (соответственно, 16,59 и 10,53%). Наконец, бытованием поселений типа «ПГ5/5» особо выделяется территория Республики Карелии (0,74%).

Далее в каждой из выявленных подгрупп детальному исследованию были подвергнуты сельские поселения смешанных вариантов. В итоге в подгруппе населенных пунктов типа «ПГ2/4» (73 объекта) (приложение А, таблица Д.54) удалось установить бытование поселений типа «ПГ2/4:[1+2]» (32,88%), часть жилой застройки которых расположена вдали от реки, а часть примыкает к ней; населенных пунктов типа «ПГ2/4:[1+3]» (8,22%), часть застройки которых расположена вдали от реки, а часть пересекается ею; поселений типа «ПГ2/4:[2+3]» (57,53%), часть жилой застройки которых примыкает, а часть пересекается рекой, и населенных пунктов типа «ПГ2/4:[1+2+3]» (1,37%) с одновременным размещением вдали от реки, примыкающим и пересекаемым ею (приложение А, таблица Д.54). Из числа выявленных вариантов согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], вполне типичными могут считаться только населенные пункты первых трех смешанных подвариантов при явном господстве поселений типа «ПГ2/4:[2+3]» на территории Ленинградской области.

В свою очередь в подгруппе приозерных комбинированных населенных пунктов типа «ПГ3/4» (6 объектов) (приложение А, таблица Д.55) удалось установить бытование поселений типа «ПГ3/4:[1+2]» (50,00%) с застройкой, частично расположенной вблизи и частично примыкающей к берегу озера, и населенных пунктов типа «ПГ3/4:[2+3]» (50,00%), часть жилой застройки которых примыкает к берегу озера, а часть застройки пересекается водоемом. При этом оба варианта в силу равного количественного соотношения могут рассматриваться в качестве вполне типичных представителей (приложение А, таблица Д.55). В данном случае следует обратить особое внимание на тот факт, что смешанные поселения третьей подгруппы четвертого варианта были зафиксированы только в границах Республики Карелии (с преобладанием населенных пунктов типа «ПГ3/4:[2+3]» - 75,00%) и на территории Новгородской области (с господством поселений типа «ПГ3/4:[1+2]» - 100,00%).

Наконец, в подгруппе придорожных населенных пунктов типа «ПГ5/4» комбинированного варианта (171 объект) (приложение А, таблица Д.56) удалось установить бытование поселений типа «ПГ5/4:[1+2]» (5,26%), часть застройки которых расположена вблизи от дороги, а часть примыкает к ней вплотную; населенных пунктов типа «ПГ5/4:[1+3]» (21,64%), часть застройки которых расположена вблизи от дороги, а часть пересекается ею; поселения типа «ПГ5/4:[2+3]» (71,35%), часть застройки которых примыкает к дороге, а часть пересекается дорогой, и населенные пункты типа «ПГ5/4:[1+2+3]» (1,75%), часть жилой застройки которых расположена вблизи от дороги, часть примыкает к ней, а часть пересекается ею. При этом, согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], вполне типичными могут считаться только населенные пункты типа «ПГ5/4:[1+3]» и «ПГ5/4:[2+3]», при явном господстве первых на территории Ленинградской области (33,33%), а вторых - в границах Архангельской области (81,03%) (приложение А, таблица Д.56).

Далее с учетом наличия комбинированных вариантов в каждой выделенной подгруппе населенных пунктов был проведен анализ «чистых» вариантов с целью изучения вариативности влияния структурообразующих элементов на пятно жилой застройки. В итоге при изучении приречных поселений типа «ПГ2» в «чистом» виде было выделено три варианта: «ПГ2/1» (19,24%), «ПГ2/2» (66,04%) и «ПГ2/3» (14,72%) (приложение А, таблица Д.57). Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], все три выявленных «чистых» варианта могут считаться вполне типичными для исследуемой территории Российского Севера. По результатам сложившегося распределения можно также сделать вывод об особенностях территорий Республики Карелии и Ленинградской области с достаточно высоким относительным количеством поселений типа «ПГ2/3» (соответственно, 32,95 и 17,39%), а также о специфике территорий Архангельской и Новгородской областей с относительным преобладанием населенных пунктов типа «ПГ2/1» (соответственно, 23,31 и 19,74%:). Затем при изучении приозерных поселений типа «ПГ3» в «чистом» виде было выделено также три варианта: «ПГ3/1» (13,25%), «ПГ3/2» (84,34%) и «ПГ3/3» (2,41%) (приложение А, таблица Д.58). Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], вполне типичными для исследуемой территории Российского Севера могут считаться населенные пункты только двух первых «чистых» вариантов, а в роли уникальных представителей выступают поселения типа «ПГ3/3».

Аналогично при исследовании приморских поселений типа «ПГ4» в «чистом» виде было выделено только два варианта: населенные пункты, расположенные вблизи от береговой полосы («ПГ4/1» - 56,82%) и поселения, находящиеся на берегу моря («ПГ4/2» - 43,18%) (приложение А, таблица Д.59). Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при двух признаках-атрибутах равному 14,65% [28, с. 92; 29], вполне типичными для исследуемой территории Российского Севера могут считаться населенные пункты обеих выявленных вариантов. Наконец, при исследовании придорожных поселений типа «ПГ5» в «чистом» виде было выделено только три варианта: населенные пункты, расположенные вблизи от дорог («ПГ5/1» - 6,93%), поселения, примыкающие к дорогам («ПГ5/2» - 19,29%) и населенные пункты, пересекаемые дорогами («ПГ5/3» - 73,78%) (приложение А, таблица Д.60). Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], вполне типичными для исследуемой территории Российского Севера могут считаться населенные пункты второго и третьего вариантов, на фоне уникальности поселений первого варианта.

Далее с целью уточнения вариативности композиционно-планировочных приемов дополнительно были получены данные по характеру распределения смешанных, комбинированных и «чистых» вариантов для каждой выявленной подгруппы населенных пунктов в их исходном («бывшем» - таблицы Д.61, Д.62, Д.63, Д.64, Д.65, Д.66, Д.67, Д.68, Д.69, Д.70 и Д.71) и текущем («настоящем» - таблицы Д.72, Д.73, Д.74, Д.75, Д.76, Д.77, Д.78, Д.79, Д.80, Д.81 и Д.82) состояниях раздельно для этапов анализа смешанных, комбинированных и «чистых» вариантов.

После изучения особенностей взаимодействия пятна жилой застройки северно-русских поселений с внешними транспортными коммуникациями было проведено исследование объемно-планировочных структур отдельных населенных пунктов, о вариативности композиционных приемов архитектурно-пространственной организации которых, можно судить по результатам анализа типов поселений.

В этой связи сначала следует сказать, что на территории Российского Севера в процессе экспедиционного обследования было выявлено бытование поселений шести типологических вариаций (приложение А, таблица Д.83). В их числе, во-первых, оказались населенные пункты со свободной объемно-планировочной структурой («Т1»), относительное число которых составило 6,47%. В значительно меньшем количестве предстали поселения с «чисто» замкнутой («Т2») и с «чисто» рядовой («Т3») планировками (соответственно, 0,16 и 6,14%). В то же время на фоне упомянутых выше типов поселений применительно к территории Российского Севера особо ярко начинают выделяться населенные пункты, имеющие «чисто» уличную («Т4» - 28,46%) и смешанную объемно-планировочные структуры («Т5»). Последние в итоге образовали основную массу северно-русских поселений, по относительному количеству составив 58,53%. Помимо упомянутых типов на обследованной территории было также зафиксировано три населенных пункта переходного типа («Т6»), на долю которых пришлось 0,24%. Характеризуя выявленные типы поселений, также можно отметить, что согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для шести признаков-атрибутов равному 4,88% [28, с. 92; 29], помимо явно типичных населенных пунктов смешанного типа («Т5») применительно к исследуемой территории Российского Севера также вполне типичными могут считаться поселения со свободными планировками («Т1»), а также населенные пункты с «чисто» рядовой («Т3») и с «чисто» уличной («Т4») объемно-планировочной структурой.

Естественно, что из сложившегося для условий Российского Севера распределения типов поселений особый интерес, во-первых, представляет относительно высокий процент населенных пунктов со свободной планировкой («Т1»). В этой связи необходимо напомнить, что, к примеру, для территории Беломорского Поморья (Мурманское, Карельское и Архангельское Помория) наличие этого типа поселений связывалось исследователями с традиционализмом поморских карел и свойственной им тенденцией к сохранению архаичных приемов застройки и, в первую очередь, к беспорядочности в планировке сельских поселений [8, с. 159].

Следует также упомянуть и о том, что на эту особенность в планировке поселений финно-угорских народов в свое время обращали внимание многие исследователи народного зодчества. В их числе архитекторы Р.М. Габе, В.П. Орфинский, Т.И. Вахрамеева и С.П. Тришкова, историк И.В. Оленев, этнографы Н.Н. Харузин, М.В. Витов, В.В. Пименов, З.И. Етоева-Строгальщикова, М.Н. Морозова и многие другие [5, с. 24-25; 6, с.13-14, 36; 131, с. 128; 132, с. 7-8, 10].

С учетом этого факта можно предположить, что широкое распространение поселений со свободными планировками в границах исследуемого региона могло быть обусловлено влиянием традиций аборигенного финно-угорского населения (карел, вепсов и финнов, а в прошлом - еще и представителей «летописной веси» и «чуди заволочской»), ассимилированного новгородскими переселенцами в период освоения ими северных территорий. А длительное сохранение традиций можно объяснить тем, что процесс ассимиляции протекал достаточно мирно и весьма продолжительное время, благодаря чему приемы свободной планировки, свойственные в первую очередь представителям финно-угорских народов, крепко укоренились и в среде пришлого славянского населения.

К сказанному можно добавить, что по характеру распределения выявленных типов в границах отдельных групп историко-архитектурных субрегионов для территории Мурманской области типичными могут считаться как населенные пункты пятого типа («Т5» - 94,12%), так и поселения третьего типа («Т3» - 5,88%) (приложение А, таблица Д.83). В тоже время для территории Архангельской области в число достаточно типичных представителей помимо типов, характерных для Мурманской области, вошли населенные пункты четвертого типа («Т4» - 16,39%), а для территории Карелии типичными оказались еще и поселения первого типа («Т1» - 18,44%). При этом, особо примечателен последний факт, поскольку именно на территории Карелии сконцентрирована основная масса финно-угорских поселений, что лишний раз подтверждает гипотезу о традиционализме карел и их тенденции к сохранению архаичных приемов планировки.

В свою очередь, оценивая характер сложившегося распределения типов, следует отметить, что наиболее «стабильное» распределение по исследуемой территории Российского Севера имеют поселения пятого типа («Т5» - Cv = 101,91%), а наиболее «нестабильное» распределение оказалось свойственно поселениям первого типа («Т1» - Cv = 161,42%). В тоже время из числа задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов наибольшую «стабильность» в распределении типов показала территория Карелии (Cv = 132,28%), а наименьшей «стабильностью» обладает территория Республики Коми (Cv = 223,61%) (таблица Д.83).

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа подгрупп поселений, учитывая наличие в исследуемом массиве населенных пунктов переходного типа, далее был выполнен анализ типов сельских поселений в их исходном («бывшем» - таблица Д.84) и текущем («настоящем» - таблица Д.85) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX века на территории Российского Севера явных изменений в распределении типов практически не произошло при очень незначительном увеличении относительного количества поселений типа «Т1» (с 6,55 до 6,63%) с одновременным снижением относительного числа населенных пунктов типа «Т5» (с 58,66 до 58,58%). В данном случае переход поселений от одного типа к другому был обусловлен причинами их заброшенности с утратой большей части жилых построек.

Интерес также представляют результаты исследования сельских поселений смешанного типа в их настоящем («ныне существующем» - таблица Д.86), а также в прошлом («в бывшем» - таблица Д.87) и в текущем («настоящем» - таблица Д.88) состояниях. На начало XXI века согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при десяти признаках-атрибутах равному 2,93% [28, с. 92; 29], в роли достаточно типичных представителей выступили населенные пункты типа «Т5:[1+4]», «Т5:[1+3+4]», «Т5:[3+4]» и «Т5:[1+3]» (соответственно, 31,77; 28,73; 20,03 и 15,33%), а все остальные поселения смешанного типа, в число которых вошли населенные пункты типа «Т5:[1+2+3+4]», «Т5:[1+2+4]», «Т5:[2+4]», «Т5:[1+2+3]», «Т5:[1+2+3]», «Т5:[2+3]» и «Т5:[2+3+4]», могут рассматриваться в качестве уникальных представителей (соответственно, 2,07; 1,10; 0,55; 0,14; 0,14 и 0,14%).

Важно также отметить, тот факт, что задействованные в исследовании группы историко-архитектурных субрегионов по характеру распределения поселений смешанного типа оказались существенно различными. Так, на территории Мурманской области господствующее положение заняли поселения типа «Т5:[1+3]» с элементами свободной и рядовой планировок, на долю которых пришлось 37,50%. Вторую группу образовали субрегионы Республики Карелии и Архангельской области, в границах которых наиболее широкое распространение получили населенные пункты типа «Т5:[1+3+4]» с элементами свободной, рядовой и уличной планировок (соответственно, 35,61 и 30,14%). А третью группу образовали субрегионы Ленинградской и Новгородской областей, в границах которых господствующее место заняли поселений типа «Т5:[1+4]» с элементами свободной и уличной планировок (соответственно, 43,33 и 50,00%.) (приложение А, таблица Д.86).

А результат сравнительного анализа таблиц Д.87 и Д.88 – возрастание в период с конца XIX по вторую половину XX веков относительного числа поселений типа «Т5:[1+3]» и «Т5:[3+4]» (соответственно, с 15,17 и 20,14% до 15,33 и 20,17%) с одновременным снижением относительного количества населенных пунктов типа «Т5:[1+4]» и «Т5:[1+3+4]» (соответственно, с 28,97 и 31,86 до 28,87 и 31,77%), как и ранее в случае с поселениями переходного типа, может быть объяснен причинами их заброшенности с утратой большей части жилых построек.

Далее, с целью уточнения вариативности композиционно-планировочных приемов в застройке традиционных сельских поселений Российского Севера дополнительно были получены данные по характеру распределения «чистых» типов населенных пунктов в их настоящем («ныне существующем» - таблица Д.89), а также в прошлом («в бывшем» – таблица Д.90) и в текущем («настоящем» - таблица Д.91) состояниях. При этом, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для четырех признаков-атрибутов равному 7,32% [28, с. 92; 29], вполне типичными как в целом для обследованной территории Российского Севера, так и в границах отдельных групп историко-архитектурных субрегионов могут считаться населенные пункты типа «Т4», «Т1» и «Т3» с планировочными приемами уличной, свободной и рядовой застройки (соответственно, 43,66; 25,41 и 29,57%), а поселения типа «Т2» с замкнутой застройкой (1,36%) могут рассматриваться в качестве явно уникальных представителей.

Также обращают на себя внимание и различия в характере распределения «чистых» типов по территориям отдельных групп историко-архитектурных регионов. Так для территорий Мурманской области и Республики Коми наиболее широко распространенными являются поселения типа «Т3» (соответственно, 39,47 и 50,00%) в свою очередь на территории Республики Карелии господствующее положение заняли населенные пункты типа «Т1» (39,64%), на территориях Архангельской и Новгородской областей - типа «Т4» (соответственно, 35,90 и 70,41%), а территория Ленинградской области отлична тем, что в ее границах сложилось равное соотношение поселений типа «Т1» и «Т4» (каждый по 35,90%).

А из сравнительного анализа таблиц Д.90 и Д.91 можно сделать вывод о том, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков существенных изменений в характере распределения «чистых» типов поселений, а значит и в соотношении соответствующих планировочных приемов застройки практически не произошло.

На следующем этапе исследования анализу были подвергнуты варианты выявленных типов поселений и для 80 населенных пунктов типа «Т1» было установлено бытование на обследованной территории Российского Севера поселений трех вариантов: «Т1/1» - с разбросанной (37,50%), «Т1/2» - с компактной (26,25%) и «Т1/3» - со смешанной (разбросанно-компактной - 36,25%) объемно-планировочными структурами (приложение А, таблица Д.92). Следует заметить, что в качестве синонимов для поселений типа «Т1/1» вполне могли бы служить слова распыленные или рассредоточенные, а для населенных пунктов типа «Т1/2» - монолитные или сосредоточенные, численная мера перехода между которыми явно зависима от величины пространственного разрыва между рядом стоящими жилыми домами. Подобное исследование с применением специальных математических расчетов и с учетом психофизиологических особенностей восприятия может быть проведено в перспективе, а в данном исследовании подобное ранжирование вариантов осуществлялось методом простого визуального сравнения. В итоге, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], все три варианта населенных пунктов со свободной разбросанной, компактной и разбросанно-компактной застройкой могут считаться вполне типичными для исследуемой территории Российского Севера.

Следует также отметить, что основная масса поселений типа «Т1» оказалась сконцентрированной на территории Республики Карелии с преобладанием населенных пунктов первого и третьего вариантов, представших в равном количественном соотношении (соответственно, каждый по 44,07%). В свою очередь на территории Архангельской области явный приоритет получили поселения второго варианта (63,16%), а в границах Ленинградской области они оказались единственными (2 объекта - 100,00%) и таким образом господствующими, не смотря на их малочисленность (приложение А, таблица Д.92).

С целью изучения вопроса о приоритете при выборе вариантов свободной планировки в форме разбросанной или компактной застройки далее поселения смешанного варианта были разложены на «чистые» составляющие(приложение А, таблица Д.93). В итоге согласно полученному результату с не очень значительным преобладанием на первое место вышли поселения с планировочным приемом свободной разбросанной застройки («Т1/1» - 54,13% против «Т1/2» - 45,87%), причем в два раза преобладая на территории Республики Карелии и, соответственно в два раза снижаясь при движении на восток в сторону Архангельской области (соответственно 68,18 против 31,82%).

Принимая во внимание существование на территории Российского Севера поселений не только «чистого» типа «Т1», но и бытование планировочных элементов свободной застройки в объемно-планировочной структуре населенных пунктов смешанного типа «Т5» (приложение А, таблица Д.89). далее был выполнен комплексный анализ вариантов обеих групп поселений (приложение А, таблица Д.94). В итоге, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], все три выявленных на этом этапе анализ варианта («Т1/1», «Т1/2» и «Т1/3») могут считаться вполне типичными для обследованной территории Российского Севера (соответственно, 22,21; 58,19 и 19,60:).

Кроме того необходимо отметить, что на фоне явного господства поселений типа «Т1/2» в границах всех задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов, в характере распределения первого и третьего вариантов наблюдаются существенные различия. Так на территории Республики Карелии наблюдается примерно равное соотношение поселений типа «Т1/1» и «Т1/3» (соответственно, 31,69 и 32,10%), а на территории Архангельской и Новгородской областей населенные пункты типа «Т1/1» преобладают над поселениями типа «Т1/3» (соответственно, 17,61 и 20,24% против 11,97 и 9,52%). Наконец, в границах Ленинградской области прослеживается противоположная картина - преобладание населенных пунктов типа «Т1/3» над поселениями типа «Т1/1» (соответственно, 17,86 против 3,57%), а на территории Мурманской области населенные пункты типа «Т1/1» зафиксированы не были (приложение А, таблицы Д.94).

А после разложения смешанного варианта на «чистые» составляющие проявилось явное преобладание поселений со свободной застройкой в варианте компактного размещения жилых домов («Т1/2» - 65,04%), что в первую очередь можно объяснить стремлением народных зодчих к созданию благоприятных условий проживания внутри поселений, особенно тех, которые расположены на открытой местности, практически не защищенной от холодных северных ветров и снегозаносов в зимнее врем года (приложение А, таблицы Д.95).

Вместе с тем обращает на себя внимание проявившаяся в полученном распределении центробежная тенденция роста их относительного числа не просто с юга на север, а при движении с территории Республики Карелии на север в сторону Мурманской (81,25%), на восток в сторону Архангельской (73,58%) и на юг в сторону Ленинградской и Новгородской областей (соответственно, 81,82 и 72,83%). Полученный результат можно также рассматривать в качестве очередного довода в пользу гипотезы о сохранении архаичных традиций в архитектурно-строительной деятельности финно-угорских народов (финнов, карел и вепсов), населяющих и по настоящее время территорию Республики Карелии. Особо наглядной иллюстрацией в данном случае могут служить сохранившиеся еще от финнов на территории Карельского Приладожья не деревни, а поселения-местечки, образованные отдельными широко разбросанными друг от друга крестьянскими усадьбами - хуторами, а также во многом схожие с ними деревни западных карел на территории Беломорской Карелии. Аналогичный вывод может быть сделан и в отношении смежных русских областей: на территории Ленинградской области - влиянием культуры вепсов и их предков - представителей «летописной веси», на территории Архангельской области - представителей исчезнувшей летописной «чуди заволочской», а на территории Новгородской области - представителей финно-угорских племен периода формирования Новгородской республики [13; 57; 88; 92; 126; 134; 135; 136; 137].

Далее с целью уточнения вариативности композиционно-планировочных приемов застройки поселений со свободной объемно-планировочной структурой в задействованном в исследовании временном интервале дополнительно были получены данные по характеру распределения смешанных и чистых вариантов для автономных населенных пунктов типа «Т1» и смешанных поселений типа «Т5:[1]» с элементами свободной застройки в их исходном («бывшем» - таблицы Д.96, Д.97, Д.98 и Д.99) и в текущем («настоящем» - таблицы Д.100, Д.101, Д.102 и Д.103) состояниях. Сравнительный анализ сложившихся распределений свидетельствует о том, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера существенных изменений в количественном соотношении выявленных вариантов населенных пунктов со свободной застройкой практически не произошло.

Помимо поселений со свободной планировкой на обследованной территории Российского Севера было установлено бытование трех населенных пунктов с замкнутой объемно-планировочной структурой, основной особенностью которых является наличие внутри пятна жилой застройки полностью («Т2/1» или частично («Т2/2») замкнутого пространства, внутрь которого ориентированы лицевые фасады жилых домов (соответственно, каждый по 50,00%) (приложение А, таблицы Д.83 и Д.104). К примеру, внутри пятна жилой застройки может наличествовать не занятое жилыми и хозяйственно-производственными постройками свободное пространство, по форме близкое к квадрату, к прямоугольнику или к кругу. В случае полностью замкнутого пространства жилые постройки расположены по всему его периметру, а в случае частичной замкнутости: для квадратно-прямоугольной формы не застроенного пятна - охват осуществляется формой буквы «П», а в случае круга - как минимум, по полуокружности. При этом, в сложившемся распределении для территории Российского Севера, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при двух признаках-атрибутах равному 14,65% [28, с. 92; 29], оба выявленных варианта являются вполне типичными представителями (приложение А, таблица Д.104).

Принимая во внимание существование на территории Российского Севера поселений не только «чистого» типа «Т2» (3 объекта) , но и бытование планировочных элементов закнутой застройки в объемно-планировочной структуре населенных пунктов смешанного типа «Т5:[2]» (28 объектов) (приложение А, таблицы Д.44). далее был выполнен комплексный анализ вариантов обеих групп поселений (приложение А, таблицы Д.105). В итоге поселения с «чисто» замкнутыми планировками («Т2») и населенные пункты с элементами замкнутой структуры («Т5:[2]») дифференцировались на три варианта. Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], вполне типичными могут считаться поселения с полностью и с частично замкнутыми планировками (соответственно, 33,33 и 63,33%), тогда как населенный пункт типа «Т2/3:[1+2]» является уникальным представителем. А после разложения смешанного варианта на «чистые» составляющие, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при двух признаках-атрибутах равному 14,65% [28, с. 92; 29], оба выявленных «чистых» варианта для поселений типа «Т2» являются вполне типичными представителями для исследуемой территории Российского Севера («Т2/1» и «Т2/», соответственно, 35,48 и 64,52%) (приложение А, таблица Д.106).

Далее с целью уточнения вариативности композиционно-планировочных приемов застройки поселений с замкнутой объемно-планировочной структурой в задействованном в исследовании временном интервале дополнительно были получены данные по характеру распределения смешанных и чистых вариантов для автономных населенных пунктов типа «Т2» и смешанных поселений типа «Т5:[2]» с элементами замкнутой застройки в их исходном («бывшем» - таблицы Д.107, Д.108 и Д.109) и в текущем («настоящем» - таблицы Д.110, Д.111 и Д.112) состояниях. Сравнительный анализ сложившихся распределений свидетельствует о том, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера существенных изменений в количественном соотношении выявленных вариантов населенных пунктов с замкнутой застройкой, как и в случае с поселениями, обладающими свободной планировкой, практически не произошло.

После анализа вариантов второго типа поселений исследованию были подвергнуты их подварианты. В итоге на основании полученных результатов можно сказать, что среди подвариантов населенных пунктов типа «Т2» с замкнутой объемно-планировочной структурой полностью доминируют поселения первого подварианта с прямоугольной площадью («Т2/(1)» - 100,00%) (приложение А, таблица Д.113). В свою очередь совместный анализ поселений «чистого» типа «Т2» и населенных пунктов смешанного типа «Т5:[2]» с фрагментами замкнутой планировки показал, что на обследованной территории Российского Севера бытуют поселения с замкнутой объемно-планировочной структурой не только первого («Т2/(1)» - 53,33%), но и второго подвариантов («Т2/(2)» - 46,67%) - с площадью неправильной формы (приложение А, таблица Д.114). Причем, если в случае с поселениями типа «Т2» автономного подварианта территории Республики Карелии и Архангельской области предстали в равном соотношении, то во втором случае с учетом поселений смешанного типа «Т5» - на территории Республики Карелии господствующее положение заняли населенные пункты типа «Т2/(2)» (55,56:), а на территориях Архангельской и Новгородской областей - поселения типа «Т2/(1)» (соответственно, 55,56 и 66,67%).

В свою очередь сравнительный анализ полученных далее данных по характеру распределения смешанных и «чистых» подвариантов для автономных населенных пунктов типа «Т2» и смешанных поселений типа «Т5:[2]» с фрагментами замкнутой застройки в их исходном («бывшем» - таблицы Д.115 и Д.116) и в текущем («настоящем» - таблицы Д.117 и Д.118) состояниях свидетельствует о том, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера существенных изменений в количественном соотношении выявленных подвариантов населенных пунктов с замкнутой застройкой, как и в случае с поселениями, обладающими свободной планировкой, практически не произошло.

Вслед за поселениями с замкнутой планировкой анализу были подвергнуты населенные пункты, отнесенные к типу «Т3» с рядовой объемно-планировочной структурой в автономном виде. Ранее при исследовании типов поселений к населенным пунктам подобного типа было отнесено 76 объектов, из числа которых на уровне вариантов типов было установлено бытование на обследованной территории Российского Севера поселений трех вариантов. В их числе: «Т3/1» - населенные пункты с прибрежно-рядовой планировкой (76,32%), «Т3/2» - поселения с рядовой планировкой, лицевые фасады жилых домов в которых ориентированы на юг («на лето») (19,74%), и «Т3/3» - населенные пункты смешанного варианта (3,95%) (приложение А, таблицы Д.83 и Д.119). Причем, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], вполне типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться только поселения двух первых вариантов.

Также необходимо отметить, что в сложившемся распределении наглядно проявились различия между отдельными группами историко-архитектурных субрегионов. Так, на территории Мурманской области было зафиксировано всего лишь одно поселение и только первого варианта («Т3/1» - 100,00%). Территория Республики Карелии характеризуется явным господством населенных пунктов типа «Т3/1» на фоне бытования всего лишь двух примеров поселений типа «Т3/2» (соответственно, 91,67 против 8,33%). Архангельская область выделяется весьма значительной долей населенных пунктов типа «Т3/1» (30,95%), а территории Ленинградской и Новгородской областей - относительно большим числом населенных пунктов типа «Т3/3» (соответственно, 20,00 и 25,00%). Кроме того, необходимо отметить, что в сложившемся распределении прослеживается центробежная тенденция снижения относительного количества поселений типа «Т3/1» с территории Республики Карелии на восток в сторону Архангельской и на юг в сторону Ленинградской и Новгородской областей.

Далее после разложения поселений смешанного варианта на «чистые» составляющие приоритет населенных пунктов с прибрежно-рядовой планировкой проявился наиболее наглядно («Т3/1» - 77,22%) с центробежной тенденцией роста относительного числа поселений типа «Т3/2» при движении с территории Республики Карелии (8,33%) на восток в сторону Архангельской области (32,56%) и на юг к территориям Ленинградской и Новгородской областей (соответственно, 16,67 и 20,00%) (приложение А, таблица Д.120).

В свою очередь полученные далее данные по характеру распределения смешанных и «чистых» вариантов для автономных населенных пунктов типа «Т3» в их исходном («бывшем» - таблицы Д.121 и Д.122) и в текущем («настоящем» - таблицы Д.123 и Д.124) состояниях свидетельствуют о том, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера каких либо изменений в количественном соотношении выявленных вариантов населенных пунктов с рядовой застройкой, как и в случае с поселениями, обладающими свободной и замкнутой планировками, не произошло.

Аналогичный вывод также можно сделать и по результатам сравнительного анализа распределений смешанных и «чистых» вариантов для автономных населенных пунктов типа «Т3» и смешанных поселений типа «Т5:[3]» с фрагментами рядовой застройки в их настоящем («ныне существующем» - таблицы Д.125 и Д.126), а также в прошлом («в бывшем» - таблицы Д.127 и Д.128) и в текущем («настоящем» - таблицы Д.129 и Д.130) состояниях.

Наконец, в дополнение к общей характеристике населенных пунктов типа «Т3» в целом по обследованной территории Российского Севера могут быть приведены результаты сравнительного анализа соответствующих распределений их автономных и «смешанных», а также «чистых» вариантов второго дополнительного типологического признака, дифференцирующихся с учетом числа рядов жилых домов в застройке селитебной зоны (приложение А, таблицы Д.131, Д.132 и Д.133).

При исследовании сначала автономных прибрежно-рядовых поселений типа «Т3/1» с «чистыми» вариантами господствующее положение заняли населенные пункты с однорядной застройкой («Т3/1(02.1)» - 89,74%). А согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], только их можно считать типичными, в то время как населенные пункты с двух- («Т3/1(02.2)» - 7,69%) и трехрядной («Т3/1(02.3)» - 2,56%) застройкой выступили в роли уникальных представителей (приложение А, таблица Д.131). Затем был проведен анализ вариантов второго дополнительного типологического признака в «чистом» виде совместно для автономных поселений типа «Т3/1» и населенных пунктов смешанного типа «Т5:[Т3/1]» с фрагментами прибрежно-рядовых планировок, благодаря чему помимо упомянутых выше трех вариантов удалось установить бытование на территории Российского Севера поселений с четырех- («Т3/1(02.4)», пяти- («Т3/1(02.5)» и шестирядной («Т3/1(02.6)» застройкой (соответственно, 0,91; 0,30 и 0,30%) (приложение А, таблица Д.132).

Далее анализу были подвергнуты смешанные варианты второго типологического признака сначала только для автономных населенных пунктов типа «Т3/1», далее совместно с поселениями смешанного типа «Т5:[Т3/1]» с фрагментами прибрежно-рядовых планировок и, наконец, было получено полное распределение «чистых» вариантов (приложение А, таблицы Д.133, Д.134 и Д.135). В аналогичной последовательности был проведен анализ поселений с рядовыми планировками, ориентированными «на лето» (приложение А, таблицы Д.136, Д.137, Д.138, Д.139 и Д.140).

Наконец, была получена сводная вариационная таблица распределения «чистых» вариантов второго дополнительного типологического признака совместно для рядовых автономных поселений типа «Т3» и смешанных населенных пунктов типа «Т5:[Т3]» во всех вариантах типов их бытования (приложение А, таблицы Д.141). В итоге проявилось восемь «чистых» вариантов, из числа которых, согласно коэффициенту «типичности-уникальности» при восьми признаках-атрибутах, равному 3,66% [28, с. 92; 29], относительно типичными для обследованной территории Российского Севера можно считать рядовые поселения с одно-, двух- и трехрядной застройкой (соответственно, 63,22; 23,37 и 8,36%), тогда как населенные пункты с большим числом рядов могут рассматриваться в качестве уникальных представителей. Кроме того, сложившийся порядок цифр может служить дополнительным доводом в пользу гипотезы об эволюционном развитии поселений с рядовыми планировками или их планировочными фрагментами в направлении от однорядной к многорядной застройке.

В свою очередь в процессе более детального изучения населенных пунктов типа «Т4», обладающих уличными объемно-планировочными структурами в автономном виде (352 объекта или 28,48%) (приложение А, таблица Д.83), все обследованные на территории Российского Севера поселения в итоге дифференцировались на три основных варианта: «Т4/1» - населенные пункты с улично-рядовой планировкой (80,40%), «Т4/3» - поселения с взаимно-перпендикулярной сетью улиц при полной периметральной застройке части кварталов (0,28%) и населенные пункты со сложной уличной объемно-планировочной структурой «Т4/5» (19,32%) (приложение А, таблица Д.142). А согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], относительно типичными могут считаться только поселения типа «Т4/1» и «Т4/5». Причем, следует особо отметить, что наибольшее количество населенных пунктов со сложной уличной объемно-планировочной структурой было выявлено в границах Республики Карелии и на территории Новгородской области (соответственно, 20,69 и 23,65%)

Далее на уровне подвариантов для поселений с уличными планировками фиксировалось число улиц, вследствие чего на обследованной территории Российского Севера удалось установить бытование семи подвариантов населенных пунктов, из числа которых, согласно значению коэффициента «типичности-уникальности», при семи признаках-атрибутах равному 4,18% [28, с. 92; 29], помимо поселений типа «Т4/-(1)» с одной улицей (74,07%) вполне типичными могут считаться населенные пункты типа «Т4/-(2)» с двумя улицами (17,66%), тогда как поселения всех других подвариантов относятся к категории уникальных представителей (приложение А, таблица Д.143).

Далее, анализируя полученную в процессе исследования сводную таблицу по распределению вариантов первого дополнительного типологического признака, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], можно отметить, что вполне типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться поселения с двухсторонней («Т4/(01.2)» - 40,63%) и со смешанной (одно- и двухсторонней) застройкой («Т4/(01.3)» - 52,84%), а вариант уличных поселений с односторонней застройкой выступает в роли уникального типа («Т4/(01.1)» - 6,53%) (приложение А, таблица Д.144). Кроме того, необходимо отметить, что далее в процессе исследования так называемые «чистые» варианты первого дополнительного типологического признака «Т4/(01.1)» и «Т4/(01.2), набравшие в итоге, соответственно, 38,85% и 61,15%, могут считаться вполне типичными для территории Российского Севера согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при двух признаках-атрибутах равному 14,65% [28, с. 92; 29], (приложение А, таблица Д.145).

В свою очередь среди вариантов второго дополнительного типологического признака для поселений типа «Т4» для обследованной территории Российского Севера, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], достаточно типичными оказались только поселения с однорядной застройкой («Т4/(02.1)» - 96,31%), а в роли явно уникальных представителей выступили населенные пункты с двухрядной застройкой («Т4/(02.2)» - 0,28%) и поселения смешанного варианта (с одно- и двухрядной застройкой) («Т4/(02.3)» -3,41%) (приложение А, таблица Д.146). Кроме того, необходимо отметить, что далее в процессе исследования так называемых «чистых» вариантов второго дополнительного типологического признака «Т4/(02.1)» и «Т4/(02.2), набравших в итоге, соответственно, 96,43% и 3,57%, вполне типичными для территории Российского Севера могут считаться только поселения с однорядной застройкой улиц (приложение А, таблица Д.147).

На следующем этапе исследований совместному анализу были подвергнуты населенные пункты типа «Т4» с автономной уличной застройкой и поселения смешанного типа «Т5:[4]», обладающие фрагментами уличной планировки (приложение А, таблица Д.148). В итоге проявилось пять вариантов планировочных решений, а господствующее положение на обследованной территории Российского Севера заняли населенные пункты типа «Т4/1» с улично-рядовыми планировками или с их фрагментами (82,05%). Согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при пяти признаках-атрибутах равному 5,86% [28, с. 92; 29], также вполне типичными для обследованной территории могут считаться населенные пункты типа «Т4/5» со сложными уличными объемно-планировочными структурами, на долю которых пришлось 16,18%. Причем, основная масса их оказалась сконцентрированной на территории Новгородской области (95 поселений или 26,03%).

Необходимо также отметить, что в числе других вариантов оказались зафиксированными поселения типа «Т4/2» с главной площадью и сходящимися к ней улицами (0,73%), населенные пункты типа «Т4/3» с взаимно-перпендикулярной сетью улиц при полной периметральной застройке части кварталов (0,62%), распространенные преимущественно на территории Архангельской области, а также четыре поселения смешанного варианта («Т4/6»), на долю которых пришлось 0,41%.

Далее аналогичному совместному исследованию были подвергнуты подварианты поселений с уличными планировками. В итоге к ранее выделенным на примере автономных населенных пунктов с уличной объемно-планировочной структурой семи подвариантам добавился восьмой смешанный подвариант (приложение А, таблица Д.149). Кроме того, необходимо отметить, что к разряду относительно типичных уличных поселений, согласно коэффициенту типичности-уникальности» при восьми признаках-атрибутах, равному 3,66% [28, с. 92; 29], отошли не только одно- («Т4/-(1)» - 71,52%) и двух- («Т4/-(2)» - 16,32%), а и трехулочные населенные пункты («Т4/-(3)») на долю которых в конечном счете пришлось 6,24%). Затем аналогичному исследованию были подвергнуты распределения как смешанных, так и «чистых» вариантов первого и второго дополнительных типологических признаков для поселений с уличными планировками или их фрагментами (приложение А, таблицы Д.150, Д.151, Д.152, Д.153 и Д.154).

С учетом того факта, что при одной и той же планировке пятно застройки поселения может приобретать довольно разнообразные формы, на уровне подтипов населенных пунктов исследованию были подвергнуты реализованные в северно-русских поселениях варианты формы плана. Причем в процессе систематизации натурных материалов все обследованные на территории Российского Севера сельские поселения в итоге стратифицировались на восемь подтипов (приложение А, таблица Д.155).

При этом основная масса северно-русских поселений оказалась представленной населенными пунктами второго подтипа с пятном застройки линейной формы («ПТ2» - 54,57%), в то время как на долю поселений с бесформенным (аморфным) пятном застройки («ПТ1») пришлось лишь 18,70%. Помимо линейных и бесформенных поселений на территории Российского Севера было выявлено бытование линейно-центричных («ПТ3»), центрично-круговых («ПТ4»), радиально-кольцевых (центрично-смешанных - «ПТ5») и прямоугольных или близких к ним по форме («ПТ6») населенных пунктов, в процентном соотношении составляющих, соответственно, 7,77; 1,13; 0,08 и 1,13%. Наконец, в четырех случаях было установлено бытование населенных пунктов переходного подтипа («ПТ8» - 0,32%), а также 201 поселение смешанного подтипа («ПТ7» - 16,28%), сочетающего перечисленные выше «чистые» формы. Оценивая сложившееся распределение подтипов поселений с использованием коэффициента «типичности-уникальности», для восьми признаков-атрибутов равного 3,66% [28, с. 92; 29], для территории Российского Севера в целом к достаточно типичным представителям можно отнести населенные пункты четырех подтипов - бесформенные («ПТ1»), линейные («ПТ2»), линейно-центричные («ПТ3») и смешанные («ПТ7») (приложение А, таблица Д.155).

Анализируя характер распределения выявленных подтипов по отдельным группам историко-архитектурных субрегионов, следует отметить, что при движении с севера на юг и с запада на восток обследованной территории прослеживается тенденция к росту относительного количества поселений с линейной формой пятна застройки («ПТ2»). При этом, на фоне явного господства населенных пунктов подтипа «ПТ2» на территориях всех задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов прослеживаются и отличительные особенности последних. Так в границах Мурманской и Ленинградской областей на втором месте по относительному количеству оказались поселения смешанного подтипа «ПТ7» (соответственно 23,53 и 28,21%), а на территориях Республики Карелии и Архангельской области - населенные пункты подтипа «ПТ1» (соответственно, 30,72 и 17,86%) (приложение А, таблица Д.155).

Кроме того, в распределении подтипов особого внимания заслуживает территория Карелии. Именно в ее границах наблюдается наибольшее относительное количество поселений с аморфной формой пятна застройки («ПТ1»). А, как уже отмечалось ранее при исследовании типов поселений, для территории Карелии оказался характерным относительно высокий процент населенных пунктов со свободной планировкой («Т1»), что, вероятнее всего, связано с традиционализмом финно-угорского населения и со свойственной его представителям тенденцией к сохранению архаичных приемов планировки и застройки поселений. Думается, что аналогичный вывод может быть сделан и по отношению к выбору форм пятна застройки, из числа которых наиболее архаичной является аморфная форма.

К полученным результатам можно также добавить, что по характеру территориального распределения выявленных подтипов в роли наиболее «стабильного» признака-атрибута выступил седьмой подтип населенных пунктов («ПТ7» - Cv = 89,88%), а наиболее «нестабильным» оказался пятый подтип поселений («ПТ5» - Cv = 223,61%). В свою очередь из числа задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов наиболее высокую «стабильность» в распределении подтипов сельских поселений показала территория Мурманской области (Cv = 107,99%), а самую низкую – территория Республики Коми (Cv = 264,58%) (таблица Д.155).

Далее, принимая во внимание наличие на обследованной территории поселений переходного подтипа («ПТ8» - 0,32%) (приложение А, таблица Д.155), был проведен анализ характера распределения подтипов населенных пунктов в их исходном («бывшем» - таблица Д.156) и текущем («настоящем» - таблица Д.157) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов. На основании полученных результатов можно констатировать, что за период с конца XIX по начало XXI веков на территории Российского Севера, хотя и очень незначительно, но возросло относительное число поселений типа «ПТ1» и «ПТ3» (соответственно, с 28,10 и 9,99 до 28,31 и 10,06%) и сократилось количество населенных пунктов типа «ПТ2» (с 59,75 до 58,47%). И в основном этим процессом оказались затронутыми сельские поселения на территории Республики Карелии и Архангельской области.

Далее, принимая во внимание относительно большое количество поселений смешанного подтипа, был выполнен анализ их вариативности (приложение А, таблица Д.158). В итоге, из 201 населенного пункта подтипа «ПТ7» выделилось 12 дополнительных вариантов. При этом согласно значению коэффициента «типичности-уникальности», при двенадцати признаках атрибутах равному 2,44% [28, с. 92; 29], в роли наиболее типичных представителей выступили поселения подтипа «ПТ7:[1+2]» (69,65%). Также достаточно типичными могут считаться населенные пункты подтипа «ПТ7:[1+3]», «ПТ7:[2+3]», «ПТ:[1+2+3]» и «ПТ7:[2+6]» (соответственно, 11,94; 6,97; 2,99 и 2,99%), тогда как все другие варианты выступают в роли явно уникальных представителей. В их числе поселения подтипов «ПТ7:[1+2+6]», «ПТ7:[1+6]», «ПТ7:[2+3+4]», «ПТ7:[2+3+6]», «ПТ7:[2+4]», «ПТ7:[3+4]» и «ПТ7:[3+6]» (соответственно, .1,00; 1,49; 0,50; 0,50; 1,00; 0,50 и 0,50%).

В свою очередь анализ населенных пунктов смешанного подтипа в их исходном («бывшем» - таблица Д.159) и текущем («настоящем» - таблица Д.160) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов показал, что за период с конца XIX по вторую половину XX века на территории Российского Севера никаких явных изменений в распределении поселений типа «ПТ7» не произошло.

Принимая во внимание бытование на обследованной территории поселений переходного подтипа, далее анализу были подвергнуты их варианты. В итоге было установлено существование трех населенных пунктов подтипа «ПТ8:[2->1]» и одного поселения подтипа «ПТ8:[2->1]» (соответственно, 75,00 и 25,00%) (приложение А, таблица Д.161).

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа типов поселений, далее был выполнен анализ подтипов в их исходном («бывшем» - таблица Д.162) и текущем («настоящем» - таблица Д.163) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX века на территории Российского Севера, также как и в случае с типами, резких изменений в распределении подтипов практически не произошло при очень незначительном увеличении относительного количества бесформенных поселений типа «ПТ1» (с 18,72 до 18,96%) и линейно-центричных населенных пунктов типа «ПТ3» (с 7,78 до 7,86%) с одновременным снижением относительного числа линейных поселений типа «ПТ2» (с 54,86 до 54,54%). Причем, необходимо отметить, что этим процессом оказались охваченными только территории Республики Карелии и Архангельской области.

Принимая во внимание существование на обследованной территории поселений смешанного подтипа (201 объект), был проведен анализ их вариационных реализаций. В итоге на период начала XXI века удалось установить бытование на обследованной территории Российского Севера населенных пунктов двенадцати вариантов, из числа которых, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для двенадцати признаков-атрибутов равному 2,44% [28, с. 92; 29], вполне типичными могут считаться поселения следующих подтипов: «ПТ7:[1+2]», «ПТ7:[1+3]», «ПТ7:[2+3]» и «ПТ7:[1+2+3]» (соответственно, 69,65; 11,94; 6,97 и 2,99%), в то время как населенные пункты всех других вариантов («ПТ7:[1+6]»; «ПТ7:[1+2+6]»; «ПТ7:[2+4]»; «ПТ7:[3+4]»; «ПТ7:[3+6]»; «ПТ7:[2+3+4]» и «ПТ7:[2+3+6]») следует рассматривать в качестве уникальных представителей (соответственно, 1,49; 1,00; 1,00; 0,50; 0,50; 0,50 и 0,50%) (приложение А, таблица Д.164).

Кроме того, можно отметить и особенности отдельных групп задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов. Так, особое место заняла территория Ленинградской области с равным соотношением поселений подтипа «ПТ7:[1+2]» и «ПТ7:[1+3]» (каждый, соответственно, по 36,36%) и с относительно высоким числом населенных пунктов подтипа «ПТ7:[1+2+3]» и «ПТ7:[2+3]» (соответственно, 18,18 и 9,09%). В свою очередь на территории Новгородской области весьма значительную долю составили поселения подтипа «ПТ7:[2+3]» и «ПТ7:[1+3]» (соответственно, 22,00 и 20,00%), в границах Республики Карелии - населенные пункты подтипа «ПТ7:[1+3]» (10,71%), а на территории Мурманской области - поселения подтипа «ПТ7:[1+2+6]» (25,00%).

Далее населенные пункты смешанного подтипа («ПТ7») были разложены на «чистые» составляющие. В итоге можно отметить, что согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для шести признаков-атрибутов равному 4,88% [28, с. 92; 29], на период начала XXI века помимо явно типичных населенных пунктов с линейной формой пятна застройки («ПТ2» - 58,75%) применительно к исследуемой территории Российского Севера также вполне типичными могут считаться бесформенные поселения («ПТ1» - 28,10%) и населенные пункты с линейно-центричной формой («ПТ3» - 9,99%), тогда как населенные пункты четвертого, пятого и шестого подтипов (соответственно, 1,24; 0,07 и 1,86%) выступают в роли явно уникальных представителей. Кроме того, следует отметить наличие центробежной тенденции снижения относительного количества поселений подтипа «ПТ1» при движении с территории Республики Карелии (39,90%) на север в сторону Мурманской области (27,27%), на восток в сторону Архангельской области (28,77%) и на юг в сторону Ленинградской и Новгородской областей (соответственно, 34,62 и 16,78%) (приложение А, таблица Д.1б5).

В дополнение к приведенным выше результатам далее был выполнен анализ «чистых» подтипов в их исходном («бывшем» - таблица Д.166) и текущем («настоящем» - таблица Д.167) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера, также как и в случае с автономными и смешанными подтипами, резких изменений в распределении подтипов практически не произошло при очень незначительном увеличении относительного количества бесформенных поселений типа «ПТ1» (с 28,10 до 18,31%) и линейно-центричных населенных пунктов типа «ПТ3» (с 9,99 до 10,06%) с одновременным снижением относительного числа линейных поселений типа «ПТ2» (с 58,75 до 58,47%). Причем, необходимо отметить, что этим процессом оказались охваченными только территории Республики Карелии и Архангельской области.

После анализа подтипов населенных пунктов, исследованию были подвергнуты их варианты и в группе поселений подтипа «ПТ2» с линейной формой пятна застройки удалось выделить бытование трех вариантов: В их числе 665 однолинейных населенных пунктов («ПТ2/1» - 98,66%), 8 линейно-лучевых поселений («ПТ2/2» - 1,19%) и один населенный пункт смешанного варианта («ПТ2/3» - 0,15%) (приложение А, таблица Д.168). Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для трех признаков-атрибутов равному 9,76% [28, с. 92; 29], типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться только поселения первого варианта, обладающие однолинейной формой пятна застройки.

Принимая во внимание существование как автономных поселений подтипа «ПТ2», так и смешанных поселений подтипа «ПТ7» с фрагментами линейной формы плана далее был проведен анализ «чистых» вариантов, в результате которого лишь незначительно возросло относительное количество населенных пунктов с однолинейной формой плана (с 98,66 до 98,70%) (приложение А, таблица Б.169).

В свою очередь для населенных пунктов подтипа «ПТ3» с линейно-центричной формой пятна застройки удалось выделить также два дополнительных варианта. Это поселения с вилочной («ПТ3/1» - 25,00%) и населенные пункты с радиальной (звездообразной) формой пятна застройки («ПТ3/2» - 73,96%), а также одно поселение смешанного варианта («ПТ3/3:[1+2]» - 1,04%) (приложение А, таблица Д.170). Причем, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для трех признаков-атрибутов равному 9,76% [28, с. 92; 29], достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться не только поселения второго, но и населенные пункты первого варианта. Кроме того, можно отметить, что в характере сложившегося распределения наглядно прослеживается тенденция к снижению относительного количества поселений первого варианта с одновременным ростом относительного числа населенных пунктов второго варианта при движении с севера на юг вдоль обследованной территории - от Мурманской до Новгородской областей.

Принимая во внимание существование как автономных поселений подтипа «ПТ3», так и смешанных поселений подтипа «ПТ7» с фрагментами линейно-центричной формы плана далее был проведен анализ «чистых» вариантов, в результате которого лишь незначительно возросло относительное количество населенных пунктов с радиальной (звездообразной) формой плана (с 73,96 до 74,32%) (приложение А, таблицы Д. 170 и Д.171).

Наконец в группе населенных пунктов подтипа «ПТ4» с центрично-круговой формой пятна застройки удалось установить бытование на обследованной территории Российского Севера поселений только первого варианта, обладающих подковообразной формой плана («ПТ4/1» - 100,00%) при отсутствии населенных пунктов с кольцевой формой пятна застройки. Причем наибольшее число представителей первого варианта оказалось сконцентрированным в границах Республики Карелии (7 объектов) и на территории Архангельской области (4 объекта) (приложение А, таблица Д.172). А совместное исследование автономных поселений подтипа «ПТ4» и населенных пунктов смешанного подтипа «ПТ7» с фрагментами центрично-круговой формы пятна застройки показало хотя и незначительное, но увеличение общего количества поселений первого варианта с 14 до 18 объектов (приложение А, таблица Д.173).

Далее на уровне подвариантов подтипов было проведено исследование степени криволинейности форм пятен застройки населенных пунктов описанных выше подтипов и их вариантов. В итоге из 1009 обследованных поселений удалось выделить населенные пункты четырех подвариантов: «ПТ/(1)» - с криволинейной формой пятна застройки (44,60%), «ПТ/(2)» - с линейно-изломанной криволинейной формой пятна застройки (12,98%), «ПТ/(3)» - с прямолинейной формой пятна застройки (34,39%) и «ПТ/(4)» - населенные пункты смешанного подварианта (8,03%) (приложение А, таблица Д.174). При этом, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для четырех признаков-атрибутов равному 7,32% [28, с. 92; 29], вполне типичными как в целом для обследованной территории Российского Севера, так и в границах отдельных групп историко-архитектурных субрегионов могут считаться населенные пункты типа «ПТ/(1)» и «ПТ/(2)». Также достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера являются поселения типа «ПТ(3)» и «ПТ/(4)», но в границах отдельных историко-архитектурных субоегионов они оказываются типичными только для территорий Республики Карелии (соответственно, 24,77 и 8,11%), Ленинградской (соответственно, 16,13 и 16,13%) и Новгородской (соответственно, 31,33 и 12,95%) областей, тогда как территория Архангельской области оказывается отличной тем, что в ее границах населенные пункты типа «ПТ/(4)» выступают в роли явно уникальных представителей (3,68%).

Принимая во внимание существование поселений смешанного подварианта для подтипов, далее был выполнен анализ «чистых» подвариантов. Из полученного при этом распределения наглядно видно, что согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для трех признаков-атрибутов равному 9,76% [28, с. 92; 29], все три «чистых» подварианта подтипов населенных пунктов являются вполне типичными для обследованной территории Российского Севера с явным господством населенных пунктов, имеющих криволинейную форму пятна застройки («ПТ/(1)» - 47,02%), и с достаточно высоким относительным числом как поселений, обладающих прямолинейной формой («ПТ/(3)» - 37,12%),так и населенных пунктов с линейно-изломанной формой плана («ПТ/(2)» - 15,96%) (приложение А, таблица Д.175).

Наряду с общей характеристикой объемно-планировочной структуры поселений Российского Севера и анализом формы пятна их застройки было проведено исследование композиционных особенностей архитектурно-пространственной организации внутрипоселенческой ткани и в процессе систематизации натурных материалов выделено четыре типологических вида (приложение А, таблица Д.176).

В двенадцати случаях на территории Российского Севера были зафиксированы поселения, не имеющее структурообразующих элементов («В1» - 0,97%). Ко второму виду были отнесены населенные пункты с природно-ландшафтными структурообразующими элементами («В2»). И в эту группу вошли 114 поселений, на долю которых пришлось 9,22%. В свою очередь группу населенных пунктов третьего вида («В3» - 11,73%) образовали поселения с искусственными структурообразующими элементами. Наконец, достаточно широко распространенными в границах исследуемого региона предстали населенные пункты с комбинированной (смешанной) системой выше упомянутых структурообразующих элементов («В4» - 78,07%). И они, в конечном счете, оказались наиболее типичными для исследуемой территории Российского Севера.

Далее, оценивая сложившееся распределение видов населенных пунктов с точки зрения «типичности-уникальности» выявленных в процессе исследования вариаций, при значении коэффициента перехода от типичности к уникальности, для четырех признаков-атрибутов равном 7,32% [28, с. 92; 29], можно отметить, что кроме населенных пунктов четвертого вида в качестве вполне типичных для территории Российского Севера могут считаться поселения только с природно-ландшафтными («В2») и только с искусственными («В3») структурообразующими элементами (приложение А, таблица Д.176). Важно также отметить и тот факт, что если в границах Мурманской и Архангельской областей, а также на территории Республики Карелии на втором по относительному количеству месте оказались населенные пункты типа «В2» (соответственно, 23,53; 12,73 и 14,69%), то в границах Ленинградской и Новгородской областей - поселения типа «В3» (соответственно, 10,26 и 21,02%).

По характеру территориального распределения в границах исследуемого субрегиона в роли наиболее «стабильного» признака-атрибута выступил четвертый вид населенных пунктов («В4» - Cv = 93,93%), а наиболее «нестабильным» оказался первый вид поселений, представленный всего лишь в 12 случаях и преимущественно на территории Архангельской области («В1» - Cv = 202,07%). В свою очередь внутри отдельных групп задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов наибольшей «стабильностью» в распределении видов характеризуется территория Карелии (Cv = 114,57%), а наибольшая «нестабильность» наблюдается в границах Республики Коми (Cv = 173,21%) (таблица Д.176).

В свою очередь в процессе анализа видов поселений в их исходном («бывшем» - таблица Д.177) и текущем («настоящем» - таблица Д.178) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов существенных изменений в распределении видов за период с конца XIX по начало XXI веков выявлено не было.

Далее, как и в случае с населенными пунктами смешанного подтипа, был выполнен анализ вариативности поселений смешанного вида (приложение А, таблица Д.179). В итоге, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться населенные пункты вида «В4:[2+3]» и «В4:[1+2+3]» (соответственно, 90,23 и 6,86%), а в качестве уникальных представителей рассматриваться поселения вида «В4:[1+2]» и «В4:[2+3]» (соответственно, 1,87 и 1,04%). При этом необходимо отметить, что в процессе анализа поселений комбинированного (смешанного) вида в их исходном («бывшем» - таблица Д.180) и текущем («настоящем» - таблица Д.181) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов существенных изменений в распределении выявлено не было.

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа подтипов поселений, далее был выполнен анализ распределения «чистых» видов на период начала XXI века (таблица Д.182), а затем в их исходном («бывшем» - таблица Д.183) и текущем («настоящем» - таблица Д.184) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов. При визуальном сравнении двух последних распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера, также как и в случае с «чистыми» подтипами, каких либо изменений в распределении «чистых» видов не произошло.

В данном случае можно только констатировать, что за период с конца XIX по начало XX веков согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для трех признаков-атрибутов равному 9,76% [28, с. 92; 29], достаточно типичными можно считать населенные пункты с природно-ландшафтными («В2») и искусственными («В3») структурообразующими элементами (соответственно, 47,18 и 48,15%), рассматривая в роли уникальных представителей поселения, не имеющее структурообразующих элементов («В1» - 4,68%). Кроме того, анализируя характер сложившегося распределения, наглядно прослеживается тенденция снижения относительного количества поселений вида «В2» с одновременным ростом относительного числа населенных пунктов вида «В3» при движении с севера на юг обследованной территории.

Далее на уровне вариантов видов анализу были подвергнуты автономные поселения вида «В2», имеющие ландшафтные структурообразующие элементы. В итоге из числа 114 населенных пунктов удалось выделить четыре варианта: «В2/1» - поселения с реками (50,88%), «В2/2» - населенные пункты с берегами озер и морей (32,48%), «В2/5» - поселения с ручьями (0,88%) и «В2/6» - населенные пункты смешанного варианта (15,79%) (приложение А, таблица Д.185). При этом согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для четырех признаков-атрибутов равному 7,32% [28, с. 92; 29], достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться населенные пункты первого, второго и шестого вариантов, а в качестве уникальных представителей рассматриваться поселения пятого варианта. Кроме того, необходимо отметить, что в группе поселений вида «В2/6» было выделено четыре дополнительных варианта – населенные пункты вида «В2/6:[1+2]» (77,78%), «В2/6:[1+4]» (5,56%), «В2/6:[1+5]» (5,56%) и «В2/6:[1+3+5]» (11,11%) (приложение А, таблица Д.186).

Учитывая бытование на обследованной территории Российского Севера населенных пунктов смешанного варианта, последние далее были разложены на «чистые» составляющие. В итоге автономные поселения вида «В2» удалось дифференцировать на пять «чистых» вариантов. В их число вошли населенные пункты с реками (56,72%) и поселения, расположенные на берегах озер и морей (38,06%), а также населенные пункты с оврагами (1,49%), с холмами (0,75%) и с ручьями (2,99%) (приложение А, таблица Д.187).

На следующем этапе исследования совместному анализу были подвергнуты автономные поселения второго вида («В2» - 114 объектов) и населенные пункты смешанного вида с фрагментами естественных структурообразующих элементов («В4:[2]» - 955 объектов). При этом согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для шести признаков-атрибутов равному 4,88% [28, с. 92; 29], достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться населенные пункты первого («В2/1» - 53,98%), второго («В2/2» - 20,30%), пятого («В2/5» - 8,04%) и шестого («В2/6» - 16,56%), вариантов, а в качестве уникальных представителей рассматриваться поселения третьего («В2/3» - 0,37%) и четвертого («В2/4» - 0,75%) вариантов (приложение А, таблица Д.188).

Далее было проведено исследование смешанных вариантов для автономных поселений второго вида («В2») и населенных пунктов смешанного вида с фрагментами естественных структурообразующих элементов («В4»). По полученным результатам было установлено бытование на обследованной территории Российского Севера поселений девяти дополнительных вариантов: При этом согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для девяти признаков-атрибутов равному 3,25% [28, с. 92; 29], достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться населенные пункты типа «В2/6:[1+2]» (54,24%), «В2/6:[1+5]» (24,29%), «В2/6:[1+3]» (7,34%) и «В2/6:[2+5]» (6,78%), а в качестве уникальных представителей рассматриваться поселения типа «В2/6:[1+4]» (3,39%), «В2/6:[2+3]» (1,13%), «В2/6:[2+4]» (1,13%), «В2/6:[1+3+5]» (1,13%) и «В2/6:[3+5]» (0,56%) (приложение А, таблица Д.189).

Затем исследованию были подвергнуты «чистые» варианты автономных поселений второго вида («В2») (приложение А, таблица Д.190), а далее был выполнен их совместный анализ с населенными пунктами смешанного вида, имеющими фрагменты естественных структурообразующих элементов («В4:[2]») (приложение А, таблица Д.191). В итоге анализа вариантов 134 автономных поселений типа «В2» согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для пяти признаков-атрибутов равному 5,86% [28, с. 92; 29], достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться населенные пункты типа «В2/1» (56,72%), «В2/2» (38,06%) и «В2/6:[1+3]» (7,34%), а в качестве уникальных представителей рассматриваться поселения типа «В2/3» (1,49%), «В2/4» (0,75%) и «В2/5» (2,99%) (приложение А, таблица Д.190)

В свою очередь при совместном анализе населенных пунктов типа «В2» и «В4:[2]» согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для пяти признаков-атрибутов равному 5,86% [28, с. 92; 29], достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться населенные пункты типа «В2/1» (68,29%), «В2/2» (22,26%) и «В2/5» (8,14%), а в качестве уникальных представителей рассматриваться поселения типа «В2/3» (0,47%) и «В2/4» (0,84%) (приложение А, таблица Д.191).

Далее на уровне вариантов видов были исследованы автономные поселения вида «В3», имеющие искусственные структурообразующие элементы. В итоге из числа 145 населенных пунктов удалось выделить пять вариантов: «В3/1» - поселения с улицами (93,10%), «В3/2» - населенные пункты с улицами-площадями (0,69%), «В3/3» - поселения с площадями (0,69%), «В3/4» - населенные пункты с дорогами, не сопровождающимися уличной застройкой (2,76%) и «В3/5» - поселения смешанного варианта, сочетающие вышеперечисленные искусственные структурообразующие элементы (2,76%) (приложение А, таблица Д.192). При этом согласно коэффициенту «типичности-уникальности», для четырех признаков-атрибутов равному 5,86% [28, с. 92; 29], достаточно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться населенные пункты только первого варианта. Кроме того, необходимо отметить, что в группе поселений вида «В3/5» было выделено два дополнительных варианта – один населенный пункт вида «В3/5:[1+3]» (25,00%) и три поселения вида «В3/5:[1+4]» (75,00%) (приложение А, таблица Д.193).

Учитывая существование на территории Российского Севера населенных пунктов смешанного варианта типа «В3/5», последние далее были разложены на «чистые» составляющие. В итоге автономные поселения вида «В3» удалось дифференцировать на четыре «чистых» варианта. В их число вошли населенные пункты с улицами («В3/1» - 1,87%), с улицами-площадями («В3/2» - 1,04%) и с площадями («В3/3» - 90,26%), а также поселения с дорогами, не сопровождающимися уличной застройкой («В3/4» - 6,84%) (приложение А, таблица Д.194).

На следующем этапе исследования анализу были подвергнуты варианты третьего вида автономных типа «В3» и варианты смешанных поселений с элементами искусственных структурообразующих элементов типа «В4:[3]», а также их дополнительные варианты для смешанных вариантов и «чистые» варианты (приложение А, таблицы Д.195, Д.196 и Д.197).

Наряду с упомянутыми выше структурообразующими элементами весьма важную роль в организации жилого пространства многих населенных пунктов Российского Севера в прошлом играли архитектурные акценты-доминанты, в качестве которых часто выступали часовни, церкви или их комплексы. Об этом свидетельствуют многочисленные исследования, посвященные изучению региональных и национальных особенностей отечественного народного зодчества [9; 10; 86; 138; 139; 140; 141]. Анализ композиционных приемов акцентировки пятна жилой застройки северно-русских поселений был выполнен на уровне подвидов, благодаря чему удалось выделить пять групп населенных пунктов (приложение А, таблица Д.198).

В итоге на территории Российского Севера наиболее многочисленной оказалась группа нейтральных поселений («ПВ1»), по относительному количеству составивших 53,78%. На второе место вышли периферийно-акцентированные населенные пункты («ПВ2» - 24,36%), на 14,79% опередив центрично-акцентированные поселения («ПВ3» - 9,57%). Наконец, к населенным пунктам переходного подвида («ПВ5») было отнесено 142 поселения, на долю которых пришлось 11,41%. Все населенные пункты упомянутых подвидов можно считать достаточно типичным, судя по значению коэффициента «типичности-уникальности», равному при пяти признаках-атрибутах 5,86% [28, с. 92; 29]. В тоже время поселения смешанного подвида с комбинированным размещением архитектурных доминант («ПВ4» - 0,88%) по причине их низкой частоты встречаемости на территории Российского Севера могут рассматриваться в качестве явно уникальных представителей (приложение А, таблица Д.198).

Из полученного распределения также наглядно видны существенные различия между отдельными группами задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов. Так для территории Мурманской области наиболее типичными являются периферийно- и центрично-акцентированные поселения (соответственно, каждый по 29,41%) при весьма значительной доле населенных пунктов переходного подвида («ПВ5» - 23,53%). В свою очередь территория Новгородской области отлична тем, что в ее границах наблюдается наибольшее относительное количество нейтральных поселений («ПВ1» - 86,25%) на фоне относительно низкой доли периферийно- и центрично-акцентированных населенных пунктов (соответственно, 6,47 и 3,77%). Наконец, территории Республики Карелии, Архангельской и Ленинградской областей заняли в сложившемся распределении «буферное» положение с преобладанием поселений типа «ПВ1» (соответственно, 42,28; 38,70 и 43,59%) и с достаточно высоким относительным количеством населенных пунктов типа «ПВ2» (соответственно, 27,47; 35,23 и 30,77%) (приложение А, таблица Д.198).

Существенно различным является и характер распределения выявленных подвидов внутри границ отдельных обследованных территорий. Согласно полученным значениям коэффициентов ковариации наибольшей «стабильностью» в распределении выявленных признаков-атрибутов характеризуется Мурманская (Cv = 54,55%), а наименьшей – Республика Коми (Cv = 200,00%), в то время как все остальные группы историко-архитектурных субрегионов занимают буферное положение. Следует также отметить и факт достаточно равномерного распределения выявленных подвидов в целом по территории Российского Севера с разбросом значений коэффициентов ковариации всего лишь в пределах от 105,34 до 123,38%. В итоге ковариационного анализа в роли наиболее «стабильного» признака-атрибута на данном этапе исследования выступил пятый подвид поселений («ПВ3» - Cv = 105,34%), а наиболее «нестабильным» оказался второй подвид населенных пунктов («ПВ2» - Cv = 123,38%) (таблица Д.198).

Следует также отметить, что если приемы планировки поселений и характер взаимосвязи пятна жилой застройки со структурообразующими элементами достаточно консервативны и практически не претерпели изменений в период с конца XIX по вторую половину XX веков, то о приемах акцентировки пятна жилой застройки северно-русских поселений этого сказать уже нельзя. Об этом, во-первых, свидетельствуют результаты анализа 142 населенных пунктов переходного подвида (таблица Д.199). Так, относительное количество поселений, полностью утративших свои культовые сооружения и в итоге перешедших в разряд нейтральных населенных пунктов (это поселения типа «ПВ5:[2->1]», «ПВ5:[3->1]», «ПВ5:[4->1]» и «ПВ5:[6->1]»), в итоге составило 92,25%.

Вторым доказательством являются результаты сопоставительного анализа подвидов поселений в их исходном («бывшем» - таблица Д.200) и текущем («настоящем» - таблица Д.201) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов. В итоге можно отметить, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера произошел рост относительного количества нейтральных поселений типа «ПВ1» (с 52,49 до 63,83%) с одновременным снижением доли всех остальных подвидов населенных пунктов. Результат вполне закономерный и обусловлен утратой большого количества культовых построек в период революции 1917 года, Финской (1939-1940 гг.), Великой Отечественной (1941-1945 гг.) войн и послевоенного социалистического строительства. Причем, этот процесс в той или иной мере затронул практически всю территорию Российского Севера. Так, на территории Новгородской области относительное количество нейтральных поселений за прошедший период времени возросло в 1,04 раза (с 85,79 до 89,25%), на территории Ленинградской области – в 1,2 раза (с 42,50 до 52,50%), на территории Архангельской области – в 1,3 раза (с 37,78 до 50,51%), в границах Республики Карелии – в 1,4 раза (с 40,18 до 57,41%), а на территории Мурманской области – даже в 2,5 раза (с 15,79 до 38,89%) (приложение А, таблицы Д.200 и Д.201).

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа видов поселений, далее был выполнен анализ «чистых» подвидов в их исходном («бывшем» - таблицы Д.202) и текущем («настоящем» - таблица Д.203) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов, а при визуальном сравнении сложившихся распределений наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX века на территории Российского Севера наметилась тенденция к снижению относительного количества периферийно- и центрично-акцентированных поселений (соответственно, для «ПВ2» - с 32,09 до 25,50%, а для «ПВ3» - с 14,62 до 10,67%).

Уточняя характер взаимодействия архитектурных доминант и внутрипоселенческой ткани, на уровне вариантов подвидов фиксировалось размещение акцентов по отношению к границам пятна жилой застройки (приложение А, таблица Д.204). В результате сопоставительного анализа из числа 437 задействованных на этом этапе исследования северно-русских населенных пунктов удалось выделить четыре варианта поселений: «ПВ/1» - с расположением акцентов-доминант вне пятна застройки (39,36%); «ПВ/2» - с расположением акцентов-доминант внутри пятна застройки (23,57%), «ПВ/3» - с расположением акцентов-доминант на границе пятна застройки (24,03%) и «ПВ/4» - с комбинацией выше перечисленных вариантов (13,04%). Полученный результат представляет особый интерес и, в первую очередь, тем, что все четыре выделенных варианта подвидов поселений применительно к территории Российского Севера могут считаться вполне типичными, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29].

Из полученного распределения наглядно видны существенные различия между отдельными группами задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов. Так, для территории Мурманской и Новгородской областей наиболее типичными являются поселения типа «ПВ/2» с расположением архитектурных доминант внутри пятна застройки (соответственно, 40,00 и 30,77%), тогда как в границах Карелии и на территориях Архангельской и Ленинградской областей в роли наиболее типичных представителей выступили населенные пункты типа «ПВ/1» с размещением акцентов вне пятна застройки (соответственно, 36,84; 43,46 и 44,44%).

Следует также отметить, что, как и в случае с подвидами в характере распределения их вариантов за период с конца XIX по начало XXI веков произошли существенные изменения. Об этом свидетельствуют результаты сопоставительного анализа вариантов подвидов поселений в их исходном («бывшем» - таблица Д.205) и текущем («настоящем» - таблица Д.206) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов.

Так, во-первых, существенно снизилось общее число акцентированных поселений (с 563 до 437 населенных пунктов или на 22,38%). Во-вторых, за период с конца XIX по начало XXI веков наметилось увеличение относительного количества поселений с акцентами, расположенными, как вне так и внутри пятна застройки (соответственно, «ПВ/1» - с 34,99 до 39,36%) и «ПВ/2» - с 23,09 до 23,57%), что, очевидно, связано с утратой значительного количества культовых сооружений.

Причем в наибольшей степени этот процесс затронул поселения Архангельской и Ленинградской областей, на территории которых число архитектурно-акцентированных населенных пунктов снизилось в 0,74 раза (в первом случае со 180 до 134 объектов, а во втором – с 22 до 18), тогда как на территориях Мурманской и Новгородской областей, а также в границах Республики Карелии только в 0,7 раза (соответственно, с 16 до 11; с 51 до 39 и с 201 до 137 объектов) (приложение А, таблицы Д.205 и Д.206).

Принимая во внимание наличие большой доли поселений смешанного варианта подвидов, далее было проведено их детальное исследование. В итоге на начало XXI века из 57 населенных пунктов типа «ПВ/4» выделилось четыре дополнительных варианта (приложение А, таблица Д.207). В итоге наиболее широко распространенными на обследованной территории, и в первую очередь в границах Республики Карелии, а также на землях Архангельской и Новгородской областей, оказались поселения типа «ПВ/4:[2+3]» с акцентами, расположенными одновременно внутри и на границе пятна застройки, на долю которых пришлось 77,19%. Также достаточно типичными для территории Российского Севера согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при пяти признаках-атрибутах равному 5,86% [28, с. 92; 29], могут считаться населенные пункты типа «ПВ/4:[1+3]» с акцентами, расположенными одновременно как вне, так и и на границе пятна застройки, и поселения типа «ПВ/4:[1+2]» с архитектурными доминантами, находящимися как вне, так и внутри пятна застройки (соответственно, 14,04 и 7,02%), тогда как поселения типа «ПВ/4:[1+2+3]» с акцентами, расположенными одновременно вне, внутри и на границе пятна застройки, составляющие 1,75%, выступают в роли явно уникальных представителей.

В свою очередь на период конца XIX – первой половины XX веков картина была несколько иной (приложение А, таблица Д.208). Во-первых, в целом общее количество смешанно-акцентированных населенных пунктов типа «ПВ4» было на 47,37% больше, чем на период второй половины ХХ - начала XXI веков. Во-вторых, на фоне явного преобладания населенных пунктов типа «ПВ/4:[2+3]», на долю которых ранее приходилось только 63,10%, в значительно большем относительном количестве бытовали поселения типа «ПВ/4:[1+2]», «ПВ/4:[1+3]» и «ПВ/4:[1+2+3]» (соответственно, 10,71; 21,43 и 4.76%) (приложение А, таблица Д.208).

Далее был выполнен анализ «чистых» композиционно-планировочных приемов размещении архитектурных доминант, в итоге которого на период начала XXI века на территории Российского Севера наиболее широко были представлены поселения типа «ПВ/1» (37,58%) (приложение А, таблица Д.209). Вместе с тем следует отметить, что также достаточно типичными в итоге оказались и населенные пункты типа «ПВ/2» и «ПВ/3» (соответственно, 30,71 и 31,72%).

В свою очередь на период конца XIX – первой половины XX веков поселений с акцентировкой жилой застройки было значительно больше (таблица Д.210). Причем, практически в равном относительном количестве наблюдались приемы расположения архитектурных доминант как вне пятна застройки («ПВ/1» - 228 поселений или 35,08%) , так и на его границе («ПВ/3» - 227 поселений или 34,92%). Вместе с тем, несмотря на большее абсолютное число поселений типа «ПВ/2», их относительное количество на более ранний период времени было более низким (30,00%).

Наряду с композиционного планировочными приемами размещения архитектурных доминант по отношению к пятну жилой застройки поселений интерес для исследования представляет также характер их взаимоотношения с лицевыми фасадами жилых домов. В процессе обследования традиционных населенных пунктов этот признак фиксировался на уровне подвариантов подвидов.

В итоге на начало XXI века по данному признаку в исследовании оказались задействованными 478 поселений, которые дифференцировались на четыре подварианта (приложение А, таблица Д.211). При этом основную массу составили населенные пункты смешанного подварианта («ПВ/(6)»), на долю которых пришлось 96,44%., тогда как поселения трех других подвидов выглядят явно уникальными согласно коэффициенту перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29]. В их числе населенные пункты типа «ПВ/(1)» с расположением акцентов в направлении главной композиционной оси поселения или структурообразующих элементов и поселения типа «ПВ/(2)» с расположением акцентов перед фронтом жилых домов, а также населенные пункты типа «ПВ/(3)» с расположением акцентов позади жилых домов (соответственно, 1,67; 1,05 и 0,84%). Причем, судя по характеру их территориально-пространственного распространения, наблюдаются существенные различия между отдельными группами историко-архитектурных субрегионов. Так, в границах Мурманской области распространены только поселения типа «ПВ/(6)», а на территории Новгородской области выявлено два населенных пункта типа «ПВ/(1)» (5,13%). В свою очередь на территории Республики Карелии наблюдается относительно большое количество поселений типа «ПВ/(1)» (3,03%), а в границах Архангельской области - населенных пунктов типа «ПВ/(2)» (1,65%) (приложение А, таблица Д.211).

Необходимо также отметить, что на период конца XIX - первой половины XX веков число композиционно-акцентированных поселений было значительно больше, но характер соотношения подвариантов был практически аналогичным. Наиболее типичными также являлись населенные пункты типа («ПВ/(6)» - 96,08%), а на долю поселений типа «ПВ/(1)», «ПВ/(2)» и «ПВ/(3)» приходилось, соответственно, лишь 2,32; 0,89 и 0,71% (приложение А, таблица Д.212).

Далее принимая во внимание большое количество населенных пунктов смешанного подварианта, далее было проведено их детальное исследование, благодаря чему удалось выделить 18 дополнительных подвариантов, которые могут быть представлены в виде четырех условных наборов (приложение А, таблица Д.213).

Первый набор образуют поселения с комбинацией двух «чистых» подвариантов. В их числе населенные пункты типа «ПВ/(6:[1+2])», «ПВ/(6:[1+3])», «ПВ/(6:[1+4])», «ПВ/(6:[1+5])», «ПВ/(6:[2+3])», «ПВ/(6:[2+5])» и «ПВ/(6:[3+5])» (соответственно, 6,29; 0,87; 0,43; 10,41; 1,08; 1,30 и 0,43%). Ко второму набору могут быть отнесены населенные пункты с комбинацией трех «чистых» подвариантов. Это поселения типа «ПВ/(6:[1+2+3])», «ПВ/(6:[1+2+5])», «ПВ/(6:[1+3+4])», «ПВ/(6:[1+3+5])», «ПВ/(6:[1+4+5])», «ПВ/(6:[2+3+5])», и «ПВ/(6:[2+4+5])» (соответственно, 20,61; 0,43; 5,42; 0,22; 1,74 и 0,22%). К третьей группе были отнесены населенные пункты типа «ПВ/(6:[1+2+3+4])», «ПВ/(6:[1+2+3+5])», «ПВ/(6:[1+2+4+5])» и «ПВ/(6:[1+3+4+5])» с комбинацией четырех «чистых» подвариантов (соответственно, 0,22; 25,16; 7,38 и 0,65%), а в четвертую группу вошли поселения с сочетанием пяти подвариантов («ПВ/(6:[1+2+3+4+5])» - 11,28%). При этом согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при восемнадцати признаках-атрибутах равному 1,63% [28, с. 92; 29], относительно типичными для обследованной территории Российского Севера могут считаться только населенные пункты типа «ПВ/(6:[1+2])», «ПВ/(6:[1+5])», «ПВ/(6:[1+2+3])», «ПВ/(6:[1+2+5])», «ПВ/(6:[1+3+5])», «ПВ/(6:[2+3+5])», «ПВ/(6:[1+2+3+5])», «ПВ/(6:[1+2+4+5])» и «ПВ/(6:[1+2+3+4+5])».

Следует также отметить, что по характеру территориально-пространственного распределения поселений смешанного подварианта подвидов, наблюдаются существенные отличия отдельных групп историко-архитектурных субрегионов. Так на территории Мурманской области на фоне явного преобладания населенных пунктов типа «ПВ/(6:[1+2+3+5])» (46,15%), наблюдается достаточно большое относительное количество поселений типа «ПВ/(6:[1+5])» и «ПВ/(6:[1+2+4+5])» (соответственно, каждый по 15,38%). В свою очередь в границах Республики Карелии и Архангельской области относительное количество населенных пунктов типа «ПВ/(6:[1+2+3+5])» оказалось значительно ниже (соотвественно, 28,21 и 22,36%), а второе место заняли поселения типа «ПВ/(6:[1+2+5])» (соответственно, 19,23 и 21,52%). Примерно аналогичное соотношение выявленных подвариантов наблюдалось и в период конца XIX - первой половины XX веков (приложение А, таблица Д.214).

Далее на уровне вариантов первого дополнительного типологического признака для подвидов населенных пунктов фиксировалось количество архитектурных доминант. В итоге 573 задействованных на этом этапе анализа поселения дифференцировались на семь вариантов (приложение А, таблица Д.215), из числа которых наиболее широкое распространение по обследованной территории Российского Севера получили населенные пункты, обладающие одним акцентом («ПВ/(01.1)» - 45,38%), причем, их относительное количество возрастает при движении с севера на юг от территории Мурманской области (30,77%) к территории Новгородской области (70,59%) и одновременно снижается при движении с запада на восток от территории Республики Карелии (55,61%) к территории Архангельской области (34,33%).

На втором по относительному количеству месте оказались поселения переходного варианта («ПВ/(01.7)» - 37,52%). В большинстве случаев это связано с физической утратой значительного числа культовых сооружений за исследуемый промежуток времени. Причем, в наибольшей степени этому процессу оказалась подвергнутой территория Архангельской области, в границах которой населенные пункты типа «ПВ/(01.7)» в итоге оказались даже господствующими (41,67%).

На третье по относительному количеству место вышли населенные пункты типа «ПВ/(01.2)» с двумя архитектурными акцентами. Их доля составила 9,25%. А четвертое по счету место заняли поселения типа «ПВ/(01.3)», имеющие три архитектурных доминанты (6,11%). При этом согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при шести признаках-атрибутах равному 4,88% [28, с. 92; 29], населенные пункты всех четырех упомянутых вариантов могут считаться относительно типичными для обследованной территории Российского Севера, тогда, как поселения типа «ПВ/(01.4)» и «ПВ/(01.5)» с четырьмя и с пятью архитектурными акцентами (соответственно, 1,57 и 0,17%) выступают в роли явно уникальных представителей. Причем, населенные пункты с четырьмя акцентами оказались бытующими только на территории Архангельской области (9 поселений или 3,00%). Населенный пункт с пятью акцентами оказался в единственном числе и был зафиксирован в границах Мурманской области.

В дополнение к приведенным выше результатам далее был выполнен анализ вариантов первого дополнительного признака для подвидов поселений в их исходном («бывшем» - таблица Д.216) и текущем («настоящем» - таблица Д.217) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов. В итоге, при сравнении полученных распределений, во-первых, наглядно видно существенное снижение общего количества акцентированных населенных пунктов за период с конца XIX по начало XXI веков (с 573 до 456 поселений или на 20,42%). Во-вторых, проявился, хотя и в единственном числе, еще один вариант первого дополнительного типологического признака для подвидов. К нему оказался отнесенным расположенный на территории Республики Карелии населенный пункт, в прошлом имевший шесть архитектурных акцентов («ПВ/(01.6)» - 0,17%). В-третьих, при визуальном сравнении сложившихся распределений также наглядно видно, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера наметилась тенденция к росту относительного количества поселений с одним акцентом (с 62,83 до 74,12%) при одновременном снижении, как общего, так и относительного числа населенных пунктов всех других вариантов, вследствие чего можно констатировать, что в предшествующий период времени степень сложности архитектурно-композиционных решений была более высокой. И, наконец, в четвертых, следует особо отметить и тот факт, что на период конца XIX – первой половины XX веков наряду с поселениями, имевшими от одного до трех акцентов, также достаточно типичными были и населенные пункты с четырьмя архитектурными доминантами («ПВ/(01.4)» - 5,93%), имевшие наиболее широкое распространение на территории Архангельской области (9,67%).

При наличии в населенном пункте двух и более архитектурных акцентов интерес для исследователей представляет и характер их композиционной взаимосвязи. Эти особенности фиксировались на уровне вариантов второго дополнительного типологического признака для подвидов поселений (приложение А, таблица Д.218). В итоге на этом этапе анализа на период начала XXI века в исследовании оказались задействованными 79 населенных пунктов, дифференцировавшихся на четыре варианта, из числа которых наиболее широкое распространение получили поселения с архитектурными акцентами, соподчиненными в двух уровнях («ПВ/(02.2)» - 81,01%). Согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], также достаточно типичными могут считаться населенные пункты, архитектурные акценты которых имеют одноуровневое соподчинение («ПВ/(02.1)» - 15,19%), тогда как поселения с акцентами, соподчиненными в трех уровнях («ПВ/(02.3)» - 1,27%), и населенные пункты переходного варианта («ПВ/(02.4)» - 2,53%) выступают в роли явно уникальных представителей.

Следует также отметить и факт различия в характере распределения выделенных вариантов в границах отдельных групп историко-архитектурных субрегионов. Так, на территориях Республики Карелии, Мурманской и Архангельской областей наиболее широко распространенными оказались поселения типа «ПВ/(02.2)» с акцентами, соподчиненными в двух уровнях (соответственно, 85,29; 83,33 и 81,82%), тогда как в границах Ленинградской и Новгородской областей они в равной мере соседствуют с населенными пунктами типа «ПВ/(02.1)», акценты которых имеют иерархическое соподчинение в одном уровне (каждый, соответственно, по 50,00%). Кроме того, следует обратить внимание и на поселения переходного варианта (приложение А, таблица Д.219). К ним в итоге были отнесены населенные пункты типа «ПВ/(02.4:[3->2])», которые на период конца XIX - первой половины XX веков имели архитектурные акценты, соподчиненные в трех уровнях, а после утраты некоторых акцентов перешли в разряд поселений типа «ПВ/(02.2)».

С учетом наличия населенных пунктов переходного варианта далее были построены вариационные таблицы с распределениями вариантов второго дополнительного типологического признака для подвидов поселений на предшествующий («бывший» - таблица Д.220) и текущий («настоящий» - таблица Д.221) временные периоды раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов. В итоге можно констатировать, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков произошло снижение, как общего, так и относительного количества населенных пунктов типа «ПВ/(02.3)» (с 3,80 до 1,27%) с одновременных ростом общего и относительного числа поселений типа «ПВ/(02.2)» (с 81,01 до 83,54%).

Касаясь вопроса о силуэтной акцентировки жилой застройки традиционных северно-русских поселений архитектурными доминантами, нельзя обойти вниманием проблему целостности архитектурной формы поселения, в конечном итоге обладающей всеми признаками целостной системы, которая по определению математика А.С. Кравца, представляет собою «специфически выделенное из окружающей среды целостное множество элементов, объединенных между собой совокупностью внутренних связей и отношений» [209, с. 44-45]. В то же время форма расположения элементов в системе и характер взаимодействия их сторон и свойств определяется понятием «структура». Причем, нельзя не согласиться с мнением предшествующих исследователей, что существен именно целостный характер структуры, ибо она представляет совокупный результат действия всех связей и отношений в системе. Как отмечал А.С. Кравец, «структура как бы пронизывает все элементы системы единой нитью, представляя собой целостную характеристику системы» [142, с. 46].

Перечисленные закономерности характерны и для структуры любого архитектурного объекта. Связность его элементов выступает ведущим признаком целостности. Однако следует иметь в виду, что целостность любой архитектурной формы, по точному замечанию архитектора Ю.И. Курбатова, относительна, так как она всегда связана с природным окружением (контекстом), поскольку положение архитектурной формы в среде определяется ее пространственными и временными координатами.

В этой связи необходимо отметить, что весьма существенными оказываются связи строения системы, выражающиеся в обусловленности материальной структуры построек законом гравитации, который определяет и физические контакты зданий с грунтом, а значит и пятна застройки поселения с существующим ландшафтом. Кроме того, структура материальной оболочки каждой отдельной постройки является следствием таких явлений, как аэрогидродинамика, снеговые, дождевые и прочие нагрузки. Причем, функционирование этой группы связей является необходимым условием овеществления поселенческой застройки путем возведения отдельных зданий и сооружений. Безусловно, такими же важными являются и так называемые связи функционирования, обеспечивающие выполнение архитектурной формой своего назначения, - «обмен веществ» и энергий зданий и сооружений с природой.

Однако не менее важную роль играют и так называемые композиционные связи пятна застройки с его окружением, которые необходимы, прежде всего, ландшафту для сохранения его непрерывности и целостности. Причем, по утверждению Ю.И. Курбатова, такие связи могут возникать лишь в результате «реакции» архитектурной формы как некоторого интегрального целого на визуальные характеристики ландшафта. Естественно, что при таких условиях корреляция со средой приобретает особо важное значение и для архитектурной формы. Структура среды, по образному выражению Ю.И. Курбатова, «входя в «текст» архитектурной формы, обогащает его. И чем больше закономерностей пересекается в результате сношений со структурой среды, тем интереснее, индивидуальнее становится архитектурная форма».

Общая теория всех целостных систем говорит о том, что взаимодействие между внутрисистемными и внесистемными связями определяет уровень целостности любого материального объекта. Подобную закономерность в известной мере можно проследить и в архитектурных формах. Так, сильные внутрисистемные связи нередко характерны для компактных, композиционно завершенных форм, которые зачастую оказываются плохо связанными с окружением. А слабые внутрисистемные связи, напротив, нередко характерны для форм свободных, асимметричных, композиционно незавершенных и в то же время хорошо связанных с окружением. При этом, естественно, речь идет не о связях строения и функционирования как внутренних, так и внешних, без которых архитектурная форма не может существовать как объект, а о связях объемно-пространственных между элементами формы и между формой и окружением. Именно объемно-пространственные связи определяют меру компактности и композиционной завершенности, как внутренней пространственной структуры поселенческой ткани, так и ее внешних форм. Вот почему на предшествующих этапах исследования северно-русских поселений было уделено такое пристальное внимание изучению внутренней структуры и формы плана пятна поселенческой застройки, а также анализу приемов ее архитектурно-композиционной акцентировки.

В этой связи следует также упомянуть о весьма интересной трактовке понятий компактных и свободных форм, принадлежащей архитектору Юлиушу Журавски. Компактность, по его мнению, синоним идеальной связности частей в целое, композиционной завершенности формы. В то же время такая форма претендует на роль доминанты в лоне первичной формы, т.е. в среде, и становится в этом смысле сильной. Свободная, незаконченная форма - результат слабой связности частей в целое. Такое целое играет незначительную роль в лоне первичной формы и в этом смысле является слабым. Важно и то, что связность в целое, по мысли Ю. Журавски, обуславливается действием сил притяжения между частями формы. А степень законченности архитектурной формы определенным образом ограничивается не только окружающей средой, но и функцией [143, s. 23, 57, 111]. Отдавая должное интересным идеям, высказанным Ю. Журавски, И.Ю. Курбатов все же отмечал, что, «соединяясь с большим целым, форма, не утрачивает свою индивидуальность в пользу такого целого. Она теряет свою независимость от конфигуративных особенностей среды, но приобретает индивидуальность, опирающуюся на эти особенности».

Принимая во внимание идеи, высказанные упомянутыми выше исследователями, в процессе изучения северно-русских поселений естественно не остались без внимания их связи с внешней средой. Так, один из аспектов взаимодействия населенных пунктов Российского Севера с их природным окружением уже затрагивался ранее в процессе исследования закономерностей взаимного расположения пятна жилой застройки поселений и соответствующих структурообразующих элементов. В наборе последних, наряду с искусственными СОЭ (дорогами), оказались бытующими естественные структурообразующие элементы, в роли которых на территории Российского Севера выступили берега рек, озер и моря, а также кромки оврагов-лощин и холмов-возвышенностей.

Но это лишь малая часть широкого спектра внешних связей поселения с окружающей природной средой. Поэтому, после исследования композиционных приемов акцентировки населенных пунктов Российского Севера на уровне разновидностей был проведен предметно-содержательный и разведочный анализы планировочных приемов взаимодействия поселенческой ткани традиционных сельских поселений с окружающим природным ландшафтом и в итоге было выделено четыре разновидности (приложение А, таблица Д.222).

В итоге на этом этапе исследования основную массу северно-русских поселений составили населенные пункты, размещенные на равнине («Р1» - 61,25%). В свою очередь поселения, расположенные на вершинах («Р2») и на склонах («Р3») холмов-возвышенностей, в целом по территории Российского Севера предстали в соотношении 17,31 и 11,00%. Наконец, весьма значительную долю составили поселения смешанной разновидности («Р4»), относительное количество которых в итоге составило 10,44%. Причем, согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], типичными для территории Российского Севера могут считаться населенные пункты всех четырех выявленных разновидностей.

По характеру сложившегося распределения в роли наиболее «стабильного» признака-атрибута выступила третья разновидность северно-русских поселений («Р3» - Cv = 58,97%), а наименее «стабильной» оказалась вторая разновидность («Р2» - Cv = 81,72%). В свою очередь из числа задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов наибольшей «стабильностью» в распределении разновидностей поселений характеризуется территория Карелии (Cv = 63,63%). Территория Мурманской области заняла «буферное» положение (Cv = 73,23%), а наиболее «нестабильной» оказалась территория Архангельской области (Cv = 96,53%) (таблица Д.222). К сказанному можно только добавить, что в числе поселений смешанной разновидности в итоге оказались населенные пункты типа «Р4:[1+2]», «Р4:[1+2+3]», «Р4:[1+3]» и «Р4:[2+3]» (соответственно, 9,30; 10,85; 17,05 и 62,79%), в относительном количестве которых за период с конца XIX по начало XXI веков существенных изменений не произошло (приложение А, таблицы Д.223, Д. 224 и Д.225).

Также следует заметить, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков в характере распределения выявленных разновидностей поселений как в целом по территории Российского Севера, так и в границах отдельных групп историко-архитектурных субрегионов существенных изменений не произошло. Об этом свидетельствуют результаты сопоставительного анализа как смешанных, так и «чистых» разновидностей поселений в их исходном («бывшем» - таблица Д.226 и Д.227) и текущем («настоящем» - таблица Д.228 и Д.229) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов.

Далее на уровне вариантов разновидностей в анализ были включены характеристики ландшафта местности, на которой оказались расположенными обследованные населенные пункты. В итоге из 1236 задействованных на этом этапе исследования поселений на начало XXI века наиболее широко распространенными оказались населенные пункты типа «Р/1», расположенные на спокойном рельефе. В границах обследованной территории Российского Севера на их долю пришлось 82,20% и они оказались господствующими на территории всех групп историко-архитектурных субрегионов, начиная от 62,50% в границах Республики Карелии до 97,57% на землях Новгородской области (приложение А, таблицы Д.230).

На втором по относительному количеству месте оказались поселения типа «Р/2», расположенные на пересеченном рельефе (16,83%), а третье и четвертое места заняли населенные пункты типа «Р/3», размещенные на сильно пересеченном рельефе, и поселения смешанного варианта типа «Р/4» (соответственно, 0,73 и 0,24%). Причем, согласно коэффициенту перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], населенные пункты двух первых вариантов разновидностей могут считаться вполне типичными для обследованной территории Российского Севера, тогда как поселения третьего и четвертого вариантов являются явно уникальными представителями.

Также представляет интерес характер сложившихся распределений выявленных вариантов в границах отдельных групп историко-архитектурных субрегионов. Так, в первую очередь обращает на себя внимание территория Республики Карелии с самым большим числом населенных пунктов второго варианта (111 поселений или 34,69%), а также с достаточно большим относительным количеством населенных пунктов третьего варианта (8 поселений или 2,50%). Результат вполне закономерный и объясним спецификой ландшафтно-топографических условий - многочисленными выходами на поверхность скальных пород и большое количество озер и рек с сильно изрезанными берегами.

В более благоприятной ситуации оказались архангелогородские населенные пункты. Но и в границах Архангельской области относительное количество поселений типа «Р/2» достаточно велико (16,84%) вследствие наличия множества приречно-приозерных возвышенностей, а также холмов и оврагов.

Наконец, нельзя не отметить, что территории Мурманской и Архангельской областей характеризуются примерно равным относительным количеством населенных пунктов второго подварианта (соответственно, 11,76 и 10,26%), а территория Новгородской области отлична тем, что в ее границах поселений типа «Р/2» по своему абсолютному количеству (9 населенных пунктов) значительно больше, чем в границах Мурманской и Ленинградской областей (соответственно, 2 и 4 поселения), но относительное количество их оказывается значительно меньшим (2,43%).

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа разновидностей поселений, далее был выполнен анализ распределения их вариантов в исходном («бывшем» - таблица Д.231) и текущем («настоящем» - таблица Д.232) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов. Сравнительный анализ полученных распределений (а они оказались полностью аналогичными таблице Д.230) показал, что с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера существенных изменений в распределении вариантов разновидностей населенных пунктов не произошло.

Учитывая наличие хотя и малого количества поселений смешанного варианта разновидностей, также была построена таблица распределения «чистых» вариантов разновиднойтенй на период начала XXI века, согласно которой населенные пункты типа «Р/1» составили 82,24%, а на долю поселений типа «Р/2» и «Р/3» пришлось соответственно, 17,03 и 0,73% (приложение А, таблица Д.233). В итоге можно констатировать, что при выборе мест расположения населенных пунктов народные зодчие стремились преимущественно к поиску участков со спокойным рельефом. Это не только упрощало процесс строительства отдельных зданий и сооружений, но и позволяло вблизи жилых домов устраивать поля и размещать огороды.

Далее на уровне подвариантов разновидностей поселений анализу был подвергнут характер взаимосвязи жилой застройки и окружающего природного ландшафта. В итоге из 1236 задействованных на этом этапе исследования населенных пунктов было выделено 4 подварианта (приложение А, таблицы Д.234). При этом, согласно коэффициенту перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], достаточно типичными могут считаться поселения типа «Р/(1)», с застройкой живописно вписывающей в окружающий природный ландшафт, а также населенные пункты типа «Р/(2)», застройка которых активно преобразует природный ландшафт с усилением его композиционных качеств. На их долю в итоге пришлось, соответственно, 54,69 и 43,69%. В свою очередь поселения типа «Р/(3)», застройка которых вступает в противоречие с природным ландшафтом, и населенные пункты смешанного подварианта («Р/(4)») выступили в роли явно уникальных представителей, набрав, соответственно, лишь 0,16 и 1,46%.

Анализ подвариантов разновидностей поселений также свидетельствует о различиях задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов. Так на территориях Республики Карелии, Архангельской и Новгородской областей господствующее положение заняли населенные пункты типа «Р/(1)» (соответственно, 48,44; 61,19 и 54,45%), а в границах Мурманской и Ленинградской областей - поселения типа «Р/(2)» (соответственно, 94,12 и 51,28%). Также следует обратить внимание на специфику территории Республики Карелии, в границах которой было выявлено бытование населенных пунктов типа «Р/(3)» (2 поселения или 0,63%) и типа «Р/(4)» (15 поселений или 4,69%).

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа вариантов разновидностей поселений, далее был выполнен анализ распределения их подвариантов в исходном («бывшем» - Д.235) и текущем («настоящем» - Д.236) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов. В итоге сраванительный анализ полученных распределений (а они оказались полностью аналогичными таблице Д.234) показал, что с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера существенных изменений в распределении подвариантов разновидностей не произошло.

Также, принимая во внимание наличие поселений смешанного подварианта разновидностей, далее был выполнен их детальный анализ и установлено бытование на территории Российского Севера населенных пунктов типа «Р/(4:[1+2])», «Р/(4:[1+3])» и «Р/(4:[2+3])» (соответственно, 77,78; 16,67 и 5,56%) (приложение А, таблицы Д.237). Причем, сконцентрированными они оказались в границах Республики Карелии и Архангельской области, а их относительное количество за период с конца XIX по вторую половину XX веков не претерпело никаких изменений (приложение А, таблицы Б.238 и Б.239).

А после разделения поселений смешанного подварианта разновидностей на «чистые» составляющие было получено распределение «чистых» подвариантов гп период начала XXI века, согласно которому господствующее положение заняли поселения типа «Р/(1)», расположенные на равнине (55,26%). На втором месте оказались населенные пункты типа «Р/(2)», расположенные на вершине холмов-возвышенностей (44,26%), а поселения типа «Р/(3)», расположенные на склонах холмов-возвышенностей, согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], выступили в роли явно уникальных представителей (приложение А, таблицы Д.240). При этом следует заметить, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков существенных изменений в характере распределения «чистых» подвариантов не произошло (таблицы Д.241 и Д.242). Распределения оказались полностью аналогичными распределению, представленному в таблице Д.240.

В итоге, как и в случае с вариантами разновидностей, можно констатировать, что народные зодчие при строительстве населенных пунктов очень чутко относились к окружающей природной среде, стремясь к созданию более благоприятных условий для проживания их жителей. Поэтому они и применяли либо прием плавного вписывания жилой застройки в существующий природный ландшафт, либо при необходимости и возможности усиливали его композиционные качества.

Существенное влияние на процесс формирования объемно-планировочных структур сельских поселений оказывали архитектурно-художественные традиции народа в организации жизненной среды обитания. Эстетическое начало в индивидуальном облике традиционных деревень отмечали многие исследователи, в числе которых были И.Э. Грабарь, Ф.Ф. Горностаев, И.Я. Билибин, С.Я. Забелло, В.И. Иванов и П.Н. Максимов, Р.М. Габе и Е.А. Ащепков, И.А. Бартенев и Б.Н. Федоров, И.В. Маковецкий и А.В. Иконников, А.В. Ополовников и Б.В. Гнедовский, В.П. Орфинский и А.А. Шенников, Ю.С. Ушаков и М.И. Мильчик, О.Г. Севан и Н.Н. Годлевский, Г.В. Алферова и Л.В. Андреева, Г.П. Гунн, В.Г. Брюсова и Э.С. Смирнова, А.О. Кирпичев и В.В. Ланцев [84; 138; с. 183-184; 140; 141]. Учитывая слабую изученность этой проблемы, архитектор Ю.С. Ушаков в 1982 году писал: «Как видим, чувство гармонии, свойственное народным мастерам, признается всеми. Но от признания этих качеств необходимо перейти к их детальному изучению и осмыслению. Настала пора объективно конкретизировать все то, что вкладываем мы в достаточно расплывчатое понятие «живописности селений»» [15, с. 25-26].

По аналогии с единичными архитектурными сооружениями, в принципах и приемах организации внешнего и внутреннего пространства которых исследователями выявлены существенные различия, применительно к сельским поселениям можно говорить об особенностях их архитектурно-пространственной организации относительно внешнего и внутреннего зрительного восприятия. Исходя из этого, на уровне подразновидностей северно-русских населенных пунктов был проведен анализ особенностей их внешнего зрительного восприятия, используя основные теоретические положения локальной типологической классификации, предложенной архитектором В.Р. Рывкиным применительно к композициям Валаамского архитектурно-ландшафтного комплекса [144, с. 92-96], и дополняя их на уровне вариантов подразделениями из частной типологической классификации архитектора Ю.С. Ушакова [15, с. 39-40].

Проведенный анализ показал, что на территории Российского Севера явно преобладают поселения с открытой для внешнего зрительного восприятия композицией («ПР1» - 86,00%), воспринимающиеся преимущественно с внешних направлений при подходе по водным путям и реже при движении по сухопутным дорогам на расстоянии от 3 до 5 км (приложение А, таблица Д.243). Благодаря тому, что уже с дальних подходов становятся обозримыми архитектурные доминанты (отдельные культовые сооружения или храмовые комплексы) или отдельные элементы жилой застройки, к восприятию таких поселений путешественник (зритель) подготовлен заранее. При движении к ним основную первоначальную информацию несет силуэт архитектурных форм, поэтому становится понятным повышенное внимание народных строителей к поиску и созданию сложных контуров сооружений (главным образом культовых), выполняющих не только эстетические функции, но и роль ориентиров в пространстве.

Ко второй подразновидности населенных пунктов были отнесены поселения, обладающие замкнутой композицией и вследствие этого воспринимаемые только с внутренних направлений («ПР2» - 3,07%). Они визуально изолированы от окружающего пространства складками рельефа (холмами-возвышенностями, скалами) или кулисами из лесных массивов и для путешественника (зрителя-наблюдателя), находящегося в движении, возникают внезапно на расстоянии от 500 до 25 метров. Наконец, к третьей подразновидности оказались отнесенными населенные пункты смешанного типа («ПР3» - 10,92%), в зависимости от характера движения к которым может преобладать восприятие на дальних или ближних к поселению подступах. Согласно коэффициенту «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], применительно к территории Российского Севера поселения первой и третьей подразновидностей могут считаться вполне типичными. В то же время относительное количество населенных пунктов с замкнутой относительно внешнего зрительного восприятия композицией оказывается менее установленного для трех признаков-атрибутов переходного барьера, вследствие чего населенные пункты этой подразновидности северно-русских поселений следует считать уникальными (приложение А, таблица Д.243).

В свою очередь анализ стабилизационных свойств в распределении выявленных подразновидностей северно-российских поселений свидетельствует о том, что наибольшей «стабильностью» характеризуется первая подразновидность («ПР1» - Cv = 97,39%), а из задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов – территория Карелии (Cv = 73,00%) (таблица Д.243).

К сказанному остается только добавить, что за период с конца XIX по начало XXI веков в характере распределения подразновидностей поселений, как и в случае с проанализированными ранее разновидностями, существенных изменений не произошло. Об этом свидетельствуют результаты сопоставительного анализа подразновидностей поселений в их исходном («бывшем» - таблица Д.244) и текущем («настоящем» - таблица Д.245) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов.

Далее на уровне вариантов подразновидностей анализу были подвергнуты особенности внешнего зрительного восприятия объемно-пространственных композиций населенных пунктов. В итоге на обследованной территории Российского Севера удалось установить бытование 5 вариантов подразновидностей поселений (приложение А, таблица Д.246). При этом господствующее положение заняли центричные населенные пункты типа «ПР/1» с круговым восприятием. На их долю в итоге пришлось 58,62%. Также достаточно широко распространенными оказались поселения типа «ПР/2» с полукруговым и типа «ПР/3» с линейным восприятием, составившие 24,88 и 11,58%. В этой связи следует заметить, что согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при пяти признаках-атрибутах равному 5,86% [28, с. 92; 29], все три упомянутых варианта подразновидностей населенных пунктов могут считаться вполне типичными для обследованной территории Российского Севера, тогда как поселения типа «ПР/4» с фронтальным и типа «ПР/5» со смешанным восприятием (соответственно, 3,45 и 1,48%) могут рассматриваться в качестве явно уникальных представителей (приложение А, таблица Д.246)..

Из полученного результата также достаточно наглядно видна специфика отдельных групп историко-архитектурных субрегионов. Во-первых, особое место заняла территория Мурманской области, в границах которой господствующее положение заняли населенные пункты типа «ПР/5» (58,82%) с достаточно большим относительным количеством поселений типа «ПР/1» и «ПР/4» (соответственно, 23,53 и 17,65%). Причем, поселения всех трех перечисленных вариантов могут считаться вполне типичными для территории Мурманской области. Кроме того, относительно большая доля населенных пунктов типа «ПР/5» с полукруговым зрительным восприятием обусловлена тем, что они расположены на узких береговых полосах, зажатых с одной стороны кромкой Белого моря, а с другой - высоким обрывистым берегом тундры. В тоже время поселения типа «ПР/4» - это населенные пункты, расположенные вдоль устьев приморских рек и закрытые практически со всех сторон крутыми береговыми откосами тундры за исключением самого устья реки, открытого со стороны моря, благодаря чему возможно только линейное внешнее зрительное восприятие их жилой застройки.

В свою очередь по характеру распределения выявленных вариантов подразновидностей поселений очень близкими друг к другу явились территории Республики Карелии и Архангельской области. Во-первых, необходимо отметить, что в их границах нашли бытование населенные пункты всех пяти выявленных вариантов разновидностей. Во-вторых, на этих территориях господствующее положение заняли поселения типа «ПР/1» с круговым восприятием (соответственно, 45,51 и 65,07%) и достаточно типичными оказались населенные пункты типа «ПР/2» с полукруговым восприятием (соответственно, 29,17 и 28,90%). В тоже время между этими территориями наблюдаются и отличительные черты. И в частности, на территории Республики Карелии также достаточно типичными по своему относительному количеству могут считаться поселения типа «ПР/3» с линейным и типа «ПР/4» с фронтальным восприятием (соответственно, 14,10 и 6,73%). Кроме того, здесь весьма велико как общее, так и относительное число населенных пунктов типа «ПР/5» смешанного варианта (14 поселений или 4,49%) (приложение А, таблица Д.246).

Наконец, нельзя не отметить, что достаточно своеобразными чертами обладают также территории Ленинградской и Новгородской областей. Так, в их границах на фоне явного господства поселений типа «ПР/1» с круговым восприятием (соответственно, 84,62 и 60,22%) в отличие от территорий Республики Карелии и Архангельской области на втором по относительному количеству месте оказались населенные пункты типа «ПР/3» с линейным восприятием (соответственно, 12,82 и 20,44%). Вместе с тем, необходимо отметить и отличительную черту Новгородской области, в границах которой достаточно широкое распространение получили поселения типа «ПР/2» с полукруговым восприятием (16,62%), которые могут рассматриваться здесь в качестве достаточно типичных представителей (приложение А, таблица Д.246).

В дополнение к приведенным выше результатам, как и в процессе анализа подразновидностей поселений, далее был выполнен анализ распределения их вариантов в исходном («бывшем» - таблица Д.247) и текущем («настоящем» - таблица Д.248) состояниях раздельно по соответствующим группам историко-архитектурных субрегионов. В итоге сравнительный анализ полученных распределений (а они оказались полностью аналогичными таблице Д.246) показал, что с конца XIX по вторую половину XX веков на территории Российского Севера существенных изменений в распределении вариантов разновидностей не произошло.

Также, как и ранее, принимая во внимание наличие поселений смешанного варианта подразновидностей, далее был выполнен их детальный анализ и установлено бытование на территории Российского Севера населенных пунктов типа «ПР/5:[1+2]», «ПР/5:[1+3]», «ПР/5:[2+3]», «ПР/5:[2+4]» и «ПР/5:[3+4])» (соответственно, 5,56; 5,56; 22,22; 44,44 и 22,22%) (приложение А, таблицы Д.249). Причем, сконцентрированными они оказались преимущественно в границах Республики Карелии и Архангельской области, а относительное количество их не претерпело изменений за период с конца XIX по вторую половину XX веков (таблицы Д.250 и Д.251).

А после разделения поселений смешанного варианта подразновидностей на «чистые» составляющие было получено распределение «чистых» вариантов, согласно которому господствующее положение заняли поселения типа «ПР/1» с круговым восприятием (57,93%). На втором месте оказались населенные пункты типа «ПР/2» с полукруговым восприятием (25,57%), а третье место заняли поселения типа «ПР/3» с линейным восприятием (12,14%). Причем, населенные пункты всех трех перечисленных вариантов согласно значению коэффициента перехода от типичности к уникальности, при четырех признаках-атрибутах равному 7,32% [28, с. 92; 29], могут считаться вполне типичными для обследованной территории Российского Севера, тогда как поселения типа «ПР/4» с фронтальным восприятием (4,37%) выступили в роли явно уникальных представителей (приложение А, таблица Д.252). Причем, нельзя не отметить, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков существенных изменений в характере распределения «чистых» вариантов подразновидностей не произошло (приложение А, таблицы Д.253 и Д.254).

Сопоставляя полученные данные с описанными ранее результатами исследования подгрупп населенных пунктов, дифференцирующихся по связи с естественной и искусственной транспортной инфраструктурой, а также видов, разделяющихся по композиционным особенностям архитектурно-пространственной организации внутрипоселенческой ткани, и разновидностей, учитывающих характер взаимосвязи жилой застройки с окружающим природным ландшафтом, можно сделать вывод о том, что характер внешнего зрительного восприятия северно-русских поселений во многом обуславливался спецификой природно-климатических и ландшафтно-топографических условий.

Далее на уровне подвариантов подразновидностей исследованию была подвергнута такая характеристика, как степень статичности и динамичности внешнего зрительного восприятия жилой застройки населенных пунктов. В итоге из 1235 задействованных на этом этапе исследования поселений явно господствующими и широко распространенными по обследованной территории Российского Севера оказались населенные пункты типа «ПР/(1)», статичные по характеру внешнего зрительного восприятия. По относительному количеству они составили 87,13% (приложение А, таблица Д.255). Наряду с поселениями этого подварианта достаточно широкое распространение на обследованной территории получили населенные пункты типа «ПР/(2)» с динамическим и поселения типа «ПР/(3)» со смешанным (с частично статическим и с частично динамическим) восприятием (соответственно, 3,16 и 9,72%), которые, согласно значению коэффициента «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], могут рассматриваться в качестве явно уникальных представителей. Причем, нельзя не отметить, что, как и в случае с вариантами подразновидностей, за период с конца XIX по вторую половину XX веков существенных изменений в характере распределения подвариантов подразновидностей северно-русских поселений не произошло (приложение А, таблицы Д.256 и Д.257).

Принимая во внимание относительно большое количество населенных пунктов смешанного варианта подразновидностей, далее было построено распределение «чистых» вариантов, согласно которому можно констатировать, что при выборе композиционных приемов размещения поселений в окружающем природном ландшафте народные зодчие Российского Севера отдавали предпочтение открытым для внешнего зрительного восприятия композициям («ПР/(1)» - 88,27%) (приложение А, таблица Д.258).

Вместе с тем, нельзя не заметить, что на территории Республики Карелии и Мурманской области относительное количество населенных пунктов типа «ПР/(2)» с замкнутой относительно внешнего зрительного восприятия композицией оказалось достаточно большим (соответственно, 24,17 и 15,00%), превысив значение коэффициента перехода от типичности к уникальности, при двух признаках-атрибутах равному 14,65% [28, с. 92; 29]. Таким образом, для этих двух групп историко-архитектурных субрегионов поселения второго варианта в «чистом» виде могут считаться вполне типичными. Думается, что такой результат является следствием влияния архитектурно-строительных традиций финно-угорского населения (карел, финнов и вепсов), стремившегося к созданию замкнутых относительно внешнего зрительного восприятия композиций [65; 66; 79; 127; 135; 145; 146; 147; 148; 149;150]. В свою очередь относительно высокий процент подобного типа населенных пунктов в границах Архангельской области (9,20%) может быть объяснен влиянием традиций проживавших здесь ранее и ассимилированных в последствии представителей «чуди заволочской» [126; 136; 137; 151; 152], а на территории Ленинградской области (2,56%) – вепсов или представителей летописной «веси» [153; 154; 155; 156; 157; 158; 159; 160; 161; 162; 163; 164; 165; 166. Наконец, и на территории Новгородской области бытование поселений типа «ПР/(2)» с замкнутой композицией (3,17%) может быть также связано с влиянием традиций проживавшего здесь ранее финно-угорского населения, о чем свидетельствуют результаты исследований археологов [135; 155; 156; 167; 168; 169; 170; 171; 172; 173; 174; 175]. К сказанному остается только добавить, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков существенных изменений в характере распределения «чистых» подвариантов подразновидностей северно-русских поселений также не произошло (приложение А, таблицы Д.259 и Д.260).

Наряду с оценкой специфики внешнего зрительного восприятия северно-русских поселений на уровне дополнительных типологических признаков подразновидностей был проведен анализ особенностей архитектурно-пространственной организации внутрипоселенческой застройки относительно ее внутреннего зрительного восприятия. Для этого были использованы основные теоретические положения уже упоминавшейся ранее частной классификации архитектора В.Р. Рывкина, благодаря чему применительно к территории Российского Севера удалось выделить два дополнительных варианта (приложение А, таблица Д.261).

К первому варианту первого дополнительного типологического признака подразновидностей были отнесены поселения, у которых отсутствуют жесткие зрительные границы между внутренним жилым и окружающим населенный пункт внешним природным пространством, а обособление жизненных процессов ограничивается пределами жилых зданий или хозяйственно-производственных построек. На территории Российского Севера они составляют явное большинство («ПР/(01.1)» - 87,48%). В качестве полярно противоположного варианта могли бы служить поселения с замкнутой относительно внутреннего зрительного восприятия композицией («ПР/(01.2)» - 0,49%), которые в свое время были выявлены на территории Карельского Поморья. Причем в большинстве населенных пунктов подобного типа эффект зрительной изоляции жилого пространства внутрипоселенческой ткани достигался с использованием архитектурных средств - созданием полностью замкнутых уличных планировок [176, с. 175, табл. 40].

Вместе с тем, и об этом следует упомянуть особо, в границах Российского Севера оказались зафиксированными «гибридные» варианты, при которых в своем стремлении к созданию физически и психологически благоприятного микроклимата внутри поселенческой застройки народные зодчие умело использовали прием смешанной относительно внутреннего зрительного восприятия композиции («ПР/(01.3)»). В границах обследованной территории Российского Севера на долю поселений этого варианта в итоге пришлось 12,03%. А, принимая во внимание меру перехода от типичности к уникальности, при трех признаках-атрибутах равную 9,76% [28, с. 92; 29], как первый, так и третий выделенные варианты можно считать вполне типичными для условий Российского Севера, тогда как представители второго варианта являются уникальными.

Кроме того, нельзя не заметить, что при движении с севера на юг обследованной территории наблюдается рост относительного количества поселений первого варианта (с 76,47% на территории Мурманской области до 97,57% на территории Новгородской области) при снижении относительного числа поселений третьего варианта (соответственно, с 23,53 до 2,43%) (приложение А, таблица Д.261).

В свою очередь, оценивая характер сложившегося распределения вариантов первого дополнительного типологического признака подразновидностей, следует отметить, что наиболее «стабильным» в своем распределении по территории Российского Севера оказался первый вариант («ПР(01.1)» - Cv = 94,58%), а территория Республики Коми оказалась наиболее «стабильной» в числе шести групп историко-архитектурных субрегионов (Cv = 70,71%) (таблица Д.261).

К сказанному остается только добавить, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков в характере распределения вариантов первого дополнительного типологического признака подразновидностей, как и в случае с проанализированными ранее подразновидностями поселений, существенных изменений не произошло. Об этом свидетельствуют результаты сопоставительного анализа вариантов первого дополнительного типологического признака для подразновидностей поселений в их исходном («бывшем» - таблица Д.262) и текущем («настоящем» - таблица Д.263) состояниях раздельно по соответствующим группам задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов.

Далее, как и в случае с подвариантами подразновидностей при исследовании особенностей внутреннего зрительного восприятия жилой застройки населенных пунктов и окружающего их природного ландшафта на уровне второго дополнительного типологического признака для поразновидностей удалось выделить три варианта поселений: «ПР/(02.1)» - статичные, «ПР/(02.2)» - динамичные и «ПР/(02.3)» - смешанные по характеру внутреннего зрительного восприятия (соответственно, 47,44; 0,24 и 52,32%) (приложение А, таблица Д.264). При этом, необходимо отметить, что согласно значению коэффициента «типичности-уникальности», при трех признаках-атрибутах равному 9,76% [28, с. 92; 29], относительно типичными могут считаться населенные пункты третьего («ПР/(02.3)») и первого («ПР/(02.1)») вариантов, тогда как поселения типа «ПР/(02.2)» следует рассматривать в качестве явно уникальных представителей. Причем, необходимо отметить, что последние оказались бытующими только на территории Республики Карелии (0,96%).

Полученные результаты также позволяют говорить о специфике территории Архангельской области, в границах которой населенные пункты типа «ПР/(02.1)» со статичными относительно внутреннего зрительного восприятия композициями оказались господствующими (57,41%). В данном случае территория Архангельской области может рассматриваться в качестве эпицентра с максимальным относительным количеством поселений типа «ПР/(02.1)», при движении от которого на север в сторону Мурманской области, на запад в сторону Республики Карелии и Ленинградской области и на юг в сторону Новгородской области прослеживается тенденция к снижению их относительного количества с одновременным ростом относительного числа населенных пунктов типа «ПР/(02.3)».

В дополнение были также получены соответствующие вариационные распределения второго дополнительного типологического признака для подразновидностей сельских поселений по территории Российского Севера в их исходном («бывшем» - таблица Д.265) и текущем («настоящем» - таблица Д.266) состояниях раздельно по соответствующим группам задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов, согласно которым, можно констатировать, что существенных изменений в характере распределения вариантов второго дополнительного типологического признака для подразновидностей сельских поселений за исследуемый период не произошло

Учитывая наличие большого количества поселений смешанного варианта второго дополнительного типологического признака, далее было построено распределение их «чистых» вариантов, согласно которому можно констатировать, что при выборе композиционно-планировочных приемов народные зодчие Российского Севера отдавали предпочтение статичным относительно внутреннего зрительного восприятия композициям («ПР/(02.1)» - 65,49%) (приложение А, таблица Д.267). Причем, эпицентром наиболее широкого распространения населенных пунктов этого варианта явилась территория Архангельской области (70,13%), при движении к северу, к западу и к югу от которой наблюдается тенденция к снижению их относительного количества с одновременным ростом относительного числа поселений с динамическими относительно внутреннего зрительного восприятия композициями.

К сказанному остается только добавить, что за период с конца XIX по вторую половину XX веков в характере распределения вариантов второго дополнительного типологического признака подразновидностей, как и в случае с проанализированными ранее вариантами первого дополнительного типологического признака подразновидностей поселений, существенных изменений не произошло (приложение А, таблицы Д.268 и Д.269).

С целью изучения стабилизационных свойств в распределении выявленных в процессе исследования ведущих архитектурно-типологических признаков-атрибутов, характеризующих вариативность сельских поселений Российского Севера на период начала XXI века, была сначала сформирована сводная таблица с присвоением значению коэффициента ковариации каждого проанализированного ведущего архитектурно-типологического признака соответствующего ранга. К примеру, на этапе анализа классов их наиболее «стабильное» распределение проявилось на территории Мурманской области (Cv = 88,24%), которой и был присвоен высший стабилизационный (первый по счету) ранг, а наиболее «нестабильное» распределение проявилось в границах Республики Коми, Ленинградской и Новгородской областей (Cv = 100,00%), которые в итоге оказались на четвертом мест (таблица Д.1).

В итоге по характеру распределений всех задействованных в исследовании традиционных поселений ведущих архитектурно-типологических признаков наиболее стабильной оказалась территория Республики Карелии, для которой среднее значение ранга оказалось равным в первом случае 1,58. Территория Мурманской области вышла на второе место при значении ранга равном 2,33. А в роли наиболее «нестабильной» территории (не считая Республики Коми только с двумя обследованными поселениями) выступила Новгородская область, занявшая пятое по счету мест со значением ранга 4,25 (таблица Д.270).

Далее с целью изучения внешне скрытых зависимостей между выявленными в процессе предметно-содержательного и разведочного анализа архитектурно-типологическими признаками-атрибутами был проведен корреляционный анализ парных связей звдействованных в анализе архитектурно-типологических признаков как в целом по территории Российского Севера (таблица Д.271), так и по отдельным группам историко-архитектурных субрегионов. Однако, объем полученных данных оказался весьма внушительным (4206 наблюдений) и с трудом поддающимся обычному визуально-сравнительному анализу. По-этому было принято решение ограничиться только исследованием пар ведущих архитектурно-типологических признаков, в число которых были включены: классы («К») и их варианты («К/»), подклассы («ПК»), группы («Г»), подгруппы («ПГ»), типы («Т»), подтипы («ПТ»), виды («В»), подвиды («ПВ») и разновидности («Р»), а также подразновидности («ПР») и варианты их первого дополнительного типологического признака («ПР01»). Далее с помощью функции сортировки табличного процессора Excel было выделено 66 пар, из числа которых были выявлены пары с требуемым уровнем доверительной вероятности («ХИ2ТЕСТ» ? 0,050) и выполнено их ранжирование по убыванию значения коэффициента корреляции Пирсона (r) (таблицы Д.272, Д.273, Д.274, Д.275, Д.276 и Д.277).

Далее с использованием полученных рангов через коэффициент корреляции Пирсона были построены региональная корреляционная граф-модель и корреляционные плеяды для отдельных групп историко-архитектурных субрегионов (рисунки Д.1, Д.2, Д.3, Д.4, Д.5 и Д.6). В итоге на сводной региональной граф-модели проявилось двадцать четыре корреляционных зависимости, из числа которых девять имеют прямую (в их числе: «ПГ-ПТ» - r = 0,201, «К/-ПР» - r = 0,120, «Т-ПР01» - r = 0,110, «ПТ-ПР01» - r = 0,094, «ПГ-ПР01» - r = 0,055, «Т-ПВ» - r = 0,051, «В-ПР01» - r = 0,051, «ПТ-ПР» - r = 0,035 и «К/-Р» - r = 0,018) и пятнадцать – обратную зависимости (в их числе: «К/-В» - r = -0,170, «К/-Г» - r = -0,140, «К/-ПВ» - r = -0,107, «Т-Р» - r = -0,106, «В-Р» - r = -0,106, «ПГ-ПВ» - r = -0,073, «Т-ПР» - r = -0,066, «К/-ПГ» - r = -0,057, «К/-ПК» - r = -0,053, «К/-ПТ» - r = -0,042, «ПГ-ПР» - r = -0,040, «К-К/» - r = -0,038, «К/-ПР01» - r = -0,036, «В-ПР» - r = -0,033, «ПГ-Р» - r = -0,016).

При этом на обследованной территории Российского Севера из числа всех задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов в первую очередь выделилась территория Мурманской области, поскольку в ее модели проявилось только десять парных корреляционных зависимостей в восьми случаях с прямой (в их числе: «ПТ-ПР» - r = 0,514, «ПГ-Р»- r = 0,456, «ПГ-ПР» - r = 0,246, «Т-Р» - r = 0,211, «Т-ПР01» - r = 0,139, «Т-ПР» - r = 0,116, «В-ПР» - r = 0,116, «ПГ-ПР01» - r = 0,006,) и в двух случаях с обратной силой связи (в их числе: «В-ПР01» - r = -0,451, «ПТ-ПР01» - r = -0,007). На второе место вышла территория Ленинградской области в граф-модели которой проявилось шестнадцать связей в шести случаях с прямой (в их числе: «ПГ-ПТ» - r = 0,266, «ПТ-ПР01» - r = 0,251, «Т-Р» - r = 0,193, «К/-Р» - r = 0,104, «Т-ПР01» - r = 0,072, «К/-ПВ» - r = 0,065) и в девяти случаях с обратной силой связи (в их числе «В-ПР01» - r = -0,480, «В-Р» - r = -0,415, «ПТ-ПВ» - r = -0,304, «Т-ПВ» - r = -0,134, «К/-В» - r = -0,119, «К/-Г» - r = -0,073, «К/-ПК» - r = -0,047, «К/-ПТ» - r = -0,019, «ПГ-ПВ» - r = -0,002). Третье место разделили между собой территории Республики Карелии и Архангельской области, в граф-моделях которых проявилось по двадцати одной парной зависимости. Так в граф-модели для территории Республики Карелии в десяти случаях парные зависимости оказались с прямой (в их числе: «ПГ-Т» - r = 0,601, «ПГ-ПТ» - r = 0,248, «Т-ПВ» - r = 0,171, «В-ПР01» - r = 0,171, «К/-ПР» - r = 0,150, «Т-ПР01» - r = 0,129, «ПГ-ПР01» - r = 0,118, «ПТ-ПР01» - r = 0,086, «ПГ-Р» - r = 0,066, «ПТ-ПР» - r = 0,059) и в одиннадцати случаях с обратной силой связи (в их числе «К/-ПВ» - r = -0,217, «К/-Г» - r = -0,166, «К/-ПК» - r = -0,141, «Т-Р» - r = -0,078, «Т-ПР» - r = -0,063, «К/-ПР01» - r = -0,061, «ПГ-ПВ» - r = -0,057, «ПГ-ПР» - r = -0,039, «К/-ПТ» - r = -0,024, «К/-Р» - r = -0,014, «К/-ПГ» - r = -0,008), тогда как в граф-модели Архангельской области –в одиннадцати случаях с прямой (в их числе: «ПГ-ПТ» - r = 0,157, «Т-ПР01»- r = 0,124, «ПГ-ПР01» - r = 0,096, «ПГ-ПВ» - r = 0,067, «Т-ПР» - r = 0,063, «Т-ПВ» - r = 0,060, «К/-Р» - r = 0,043, «В-ПР01» - r = 0,035, «ПГ-ПР» - r = 0,026, «К-ПГ» - r = 0,026, «ПТ-ПР» - r = 0,000) и в десяти случаях с обратной силой связи (в их числе «К/-Г» - r = -0,232, «К/-ПВ» - r = -0,183, «Т-Р» - r = -0,182, «К/-В» - r = -0,162, «К/-ПР01» - r = -0,112, «ПГ-Р» - r = -0,071, «К/-ПР» - r = -0,057, «К/-ПТ» - r = -0,052, «В-ПР» - r = -0,039, «К/-ПК» - r = -0,031). Наконец, наиболее сильно корреляционно зависимой оказалась модель Новгородской области, в структуре которой проявилось целых двадцать две связи в девяти случаях с прямой (в их числе: «ПТ-ПР01» - r = 0,318, «К/-ПР» - r = 0,256, «ПГ-ПТ» - r = 0,235, «Т-ПР01» - r = 0,215, «ПТ-ПВ» - r = 0,156, «В-ПР01» - r = 0,081, «К/-Р» - r = 0,066, «ПТ-ПР» - r = 0,024, «К/-ПТ» - r = 0,011) и в тринадцати случаях с обратной силой связи (в их числе «ПГ-ПВ» - r = -0,171, «В-Р» - r = -0,067, «Т-Р» - r = -0,060, «ПГ-Р» - r = -0,055, «В-ПВ» - r = -0,050, «К/-Г» - r = -0,045, «К/-ПВ» - r = -0,043, «ПГ-ПР» - r = -0,037, «Т-ПВ» - r = -0,026, «К/-ПР01» - r = -0,020, «В-ПР» - r = -0,017, «К/-ПК» - r = -0,014, «Т-ПР» - r = -0,012) (таблицы Д.272, Д.273, Д. 274, Д.275, Д.276 и Д.277, рисунки Д.1, Д.2, Д.3, Д.4, Д.5 и Д.6). Причем, необходимо особо отметить, что именно архангелогородская модель по своей структуре оказалась наиболее близкой к сводной региональной модели (таблица Д.272, рисунки Д.1 и Д.4).

Существенные отличия проявились и в отдельных парных зависимостях. Так, в мурманской модели согласно полученным значениям коэффициентов корреляции Пирсона наиболее сильная связь проявилась между подтипами и подразновидностями («ПТ-ПР» - r = 0,514). Для карельской модели наиболее сильно зависимой оказалась связь между подгруппами и типами («ПГ-Т» - r = 0,601), а для архангелогородской модели – между вариантами классов и группами («К/-Г» - r = -0,232). Наконец, в модели Ленинградской области наиьолее сильная зависимость проявилась между видами и вариантами превого дополнительного типологического признака для подразновидностей («В-ПР01» - r = -0,480), а в модели Новгородской области - между подтипами и вариантами первого дополнительного типологического признака для подразновидностей («ПТ-ПР01» - r = 0,318). Полученные данные пока не поддаются простой интерпретации и требуют дальнейших научных изысканий, вместе с тем нельзя не отметить, что они являются дополнительным подтверждением специфики задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов в выборе принципов и приемов организации жилой среди традиционных сельских поселений.

В свою очередь из корреляционной граф-модели парных зависимостей между ведущими архитектурно-типологическими признаками-атрибутами сельских поселений и группами историко-архитектурных субрегионов Российского Севера наглядно видно существование связей между одиннадцатью ведущими признаками-атрибутами (таблица Д.278, рисунок Д.7). В их числе: классы («К» - r = -0,098), различающиеся по по социально-функциональному назначению народно-хозяйственной деятельности; подклассы («ПК» - r = -0,120), дифференцирующиеся по ролевой функции поселений в социально-экономической организации субрегиональной поселенческой ткани; группы («Г» - r = -0,190), стратифицирующиеся по функциональному зонированию территории населенных пунктов, подгруппы («ПГ» - r = 0,172), различающиеся по особенностям функциональной взаимосвязи внутрипоселенческой ткани с естественной и искусственной транспортной инфраструктурой; типы («Т» - r = 0,045), дифференцирующиеся по вариативности объемно-планировочных структур населенных пунктов, подтипы («ПТ» - r = 0,045), различающиеся по форме пятна застройки поселений, виды («В» - r = 0,108), различающиеся по композиционным особенностям архитектурно-пространственной организации внутрипоселенческой ткани), подвиды («ПВ» - r = -0,350), дифференцирующиеся по характеру акцентировки пятна жилой застройки, разновидности («Р» - r = -0,007), различающиеся по взаимосвязи с природным ландшафтом, подразновидности («ПР» - r = -0,276), дифференцирукющиеся по характеру внешнего зрительного восприятия, и варианты первого дополнительного типологиченского признака подразновидностей («ПР01» - r = -0,224), различающиеся по характеру внутреннего зрительного восприятия. При этом наибольшей силой связи обладают подвиды, что свидетельствует о явных особенностях в объемно-планировочной структуре сельских поселений различных групп историко-архитектурных субрегионов. Полученный результат согласуется с аналогичным выводом, полученным в процессе анализа групповых систем населенных мест Российского Севера [22].

На основании результатов проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

Во-первых, все обследованные традиционные сельские поселения Российского Севера, несмотря на специфику народно-хозяйственной деятельности, внутреннего строения, особенностей территориально-пространственной организации и разнообразия форм, представляют несомненный интерес в качестве объекта исследования, позволяя развить и дополнить результаты ранее проведенных научных изысканий по субрегиональным системам расселения (СубСР) и групповым системам населенных мест (ГСНМ) [1; 7; 8; 9; 10; 11; 12; 13; 51; 56].

Во-вторых, несмотря на наличие большого числа общих для всей обследованной территории Российского Севера черт отдельные сельские поселения имеют свои индивидуальные специфические особенности, которые сформировались под влиянием комплекса уникальных для каждого историко-архитектурного субрегиона природно-климатических, исторических, социально-экономических и этнокультурных факторов.

В-третьих, по результатам проведенного предметно-содержательного и разведочного анализов 1243 традиционных населенных пунктов на территории 25 задействованных в исследовании историко-архитектурных субрегионов Российского Севера удалось установить бытование традиционных сельских поселений (ТСП), дифференцирующихся:

1) на три класса по преобладающему направлению хозяйственно-производственной деятельности жителей (ТСП и населенные пункты переходного класса – соответственно, 99,03 и 0,97%) с пятью вариантами (ТСП с рыболовецкой и животноводческо-земледельческой специализацией, полифункциональные и прочие поселения, а также населенные пункты переходного типа – соответственно, 8,21; 76,18; 0,73; 0,16; 14,72%) с восемью подвариантами (ТСП с подсобным рыболовецким хозяйством, с подсобным «чисто» животноводческим и животноводческо-земледельческим хозяйством, с функцией культового назначения, полифункциональные, лесозаготовительные, а также прочие поселения и населенные пункты переходного подварианта – соответственно, 76,23; 0,17; 18,68; 3,06; 1,02; 0,34; 0,17 и 0,34%);

2) на девять подклассов по ролевой функции традиционных сельских поселений в социально-экономической организации субрегиональной поселенческой ткани (починки и заимки, деревни, «погосто-места» и села, хутора, поселки, комбинированные поселения, а также смешанные и комбинированные населенные пункты – соответственно, 0,57; 90,16; 0,97; 2,58; 0,16; 1,94; 0,16; 0,73 и 2,75%) с пятью вариантами, учитывающими дворность поселений (ТСП однодворные и малодворные, средней и повышенной дворности, а также населенные пункты переходного варианта – соответственно, 0,93; 31,58; 51,44; 9,16 и 6,89%), с пятью подвариантами, учитывающими степень оседлости населения (ТСП сезоннообитаемые, круглогодично-обитаемые, смешанные с большим количеством сезонно-обитаемых дворов и смешанные с незначительным количеством сезоннообитаемых дворов, а также населенные пункты переходного подварианта – соответственно, 1,29; 84,42; 5,08; 1,53 и 7,67%), и с одним вариантом первого дополнительного архитектурно-типологического признака по степени мобильности (ТСП стационарные – 100,00%);

3) на три группы по функциональному зонированию территории (ТСП без функционального зонирования, с функциональным зонированием и ТСП переходного типа – соответственно, 35,60; 58,17 и 6,23%) с тремя вариантами для второй и третьей групп, учитывающими функциональное назначение и количество зон (ТСП с выделением зоны общественного центра, с выделением жилой и хозяйственной зон и с выделением зон общественного центра, жилой и хозяйственной - соответственно, 31,16; 37,55 и 31,29%) и с четырьмя подвариантами, учитывающими особенности территориально-пространственной целостности застройки поселений (ТСП с застройкой, расчлененной сельскохозяйственными угодьями или непригодными для земледелия участками леса и болот, а также антропогенного ландшафта в виде погостов и некрополей, ТСП с вклинившимися в застройку сельскохозяйственными угодьями и непригодными для земледелия участками леса и болот, а также антропогенного ландшафта в виде погостов и некрополей, ТСП с нерасчлененной застройкой и ТСП смешанного подварианта – соответственно, 12,73; 5,03; 80,45 и 1,78%);

4) на шесть подгрупп по связи с естественной и искусственной транспортной инфраструктурой (ТСП бездорожные, приречные, приозерные, приморские, придорожные и комбинированные – соответственно, 0,57; 5,50; 2,43; 0,32; 10,60 и 80,58%) с четырьмя варианта для приречных поселений, учитывающими пространственное взаиморасположение пятна жилой застройки и транспортных путей (ТСП, расположенные вблизи от рек (до 1.0 км), примыкающие к рекам, пересекаемые реками и с комбинацией выше упомянутых вариантов – соответственно, 17,33; 63,97; 10,38 и 8,32%), с четырьмя варианта для приозерных поселений (ТСП, расположенные вблизи от озер (до 1.0 км), примыкающие к озерам, пересекаемые озеопми и с комбинацией выше упомянутых вариантов – соответственно, 12,62; 84,31; 1,23 и 1,85%), с двумя вариантами для приморских поселений ((ТСП, расположенные вблизи от Берега моря (до 1.0 км) и примыкающие к берегу моря – соответственно, 56,82 и 43,18%), с пятью вариантами для придорожных поселений (ТСП, расположенные вблизи от дорог (до 1.0 км), примыкающие к дорогам, пересекаемые дорогами, с комбинацией выше упомянутых вариантов и переходного варианта – соответственно, 3,56; 9,94; 70,74; 15,59 и 0,18%), и с пятью подвариантами для придорожных поселений, учитывающими типы коммуникационных систем, предназначенных для движения колесного транспорта (ТСП с поселковыми дорогами (ответвлениями или тупиками), с проселочными транзитными дорогами, с шоссейными дорогами (трактами), с железными дорогами и с комбинацией упомянутых подвариантов – соответственно, 23,89; 38,33; 31,67; 1,11 и 5,00%);

5) на шесть типов по объемно-планировочной структуре селитьбы (ТСП со свободной, с замкнутой, рядовой, с уличной и со смешанной (в т.ч., с элементами замкнутой планировки) объемно-планировочной структурой, также ТСП переходного типа – соответственно, 6,47; 0,16; 6,14; 28,46, 58,53 и 0,24%) c тремя вариантами для свободных поселений (ТСП с разбросанной, компактной и смешанной структурой - соответственно, 37,50; 26,25 и 36,25%), с двумя вариантами для замкнутых поселений (ТСП с полностью и частично замкнутой структурой – соответственно, 50,00 и 50,00%) и с одним подвариантом (ТСП с прямоугольной площадью – 100,00%), с тремя вариантами для рядовых поселений (ТСП с прибрежно-рядовой, с ориентацией «на лето» и смешанной объемно-планировочной структурой - соответственно, 76,32; 19,74 и 3,95) и с тремя вариантами второго дополнительного типологического признака для рядовых поселений (ТСП одно- и двухрядные, а также ТСП сложных подвариантов – соответственно, 89,74; 7,69 и 2,56%), с тремя вариантами для уличных поселений (ТСП с улично-рядовой застройкой, с взаимно-перпендикулярной сетью улиц при полной периметральной застройке части или всех кварталов, а также ТСП сложных вариантов – соответственно, 80,40; 0,28 и 19,32%) и с семью подвариантами для уличных поселений (ТСП одно-, двух-, трех-, четырех-, пяти-, шести- и семиулочные – соответственно, 74,07; 17,66; 3,70; 2,85; 0,57; 0,85 и 0,28%), с тремя вариантами первого дополнительного типологического признака для уличных поселений (ТСП с односторонней, с двухсторонней и чо смешанной застройкой – соответственно, 6,53; 40,63 и 52,84%) и с тремя вариантами второго дополнительного типологического признака для уличных поселений (ТСП с однорядной, с двухрядной и со смешанной застройкой – соответственно, 96,31; 0,28 и 3,41%);

6) на восемь подтипов по форме плана (ТСП бесформенные (аморфные), линейные, линейно-центричные, центрично-круговые, центрично-смешанные (радиально-кольцевые), прямоугольные и близкие к ним по форме, а также ТСП смешанной формы и переходного подтипа – соответственно, 18,70; 54,57; 7,77; 1,13; 0,08; 1,13; 16,28 0,32%) с тремя вариантами для линейных поселений (ТСП однолинейные, линейно-лучевые и смешанные – соответственно, 98,66; 1,19 и 0,15%), с тремя вариантами для линейно-центричных поселений (ТСП вилочные, радиальные (звездообразные) и смешанные – соответственно, 25,00; 73,96 и 1,04%), с одним вариантом для центрично-круговых поселений (ТСП подковообразные – 100,00%) и с тремя подвариантами, учитывающими степень кривизны форм (ТСП криволинейные, линейно-изломанные, прямолинейные и смешанные – соответственно, 44,60; 12,98; 34,39 и 8,03%);

7) на четыре вида по композиционным особенностям архитектурно-пространственной организации внутрипоселенческой ткани (ТСП без структурообразующих элементов, с природно-ландшафтными и с искусственными структурообразующими элементами, а также комбинированного вида – соответственно, 0,97; 9,22; 11,73 и 78,07%), с четырьмя вариантами для второго вида (ТСП с реками, с берегами озер и морей, с ручьями и смешанного варианта – соответственно, 50,88; 32,46; 0,88 и 15,79%), с пятью вариантами для третьего вида (ТСП с улицами, с улицами-площадями, с площадями, с дорогами, не сопровождающимися уличной застройкой, и смешанного варианта – соответственно, 93,10; 0,69; 0,69, 2,76 и 2,76%) и с тремя подвариантами, учитывающими характер композиционной соподчиненности застройки форме СОЭ (ТСП, полностью композиционно соподчиненные, частично соподчиненные и автономные по отношению к СОЭ - соответственно, 32,72; 50,15 и 17,13%), а также с тремя вариантами первого дополнительного архитектурно-типологического признака, учитывающими степень регулярности застройки по отношению к СОЭ (ТСП с нерегулярной, с частично- и с полностью регулярной застройкой – соответственно, 29,90; 56,70 и 13,40%);

8) на пять подвидов по характеру акцентировки пятна жилой застройки (ТСП нейтральные, периферийно-, центрично- и смешанно-акцентированные, а также населенные пункты переходного подвида - соответственно, 53,78; 24,36; 9,57; 0,88 и 11,41%), с четырьмя вариантами, учитывающими месторасположение акцентов-доминант по отношению к границе пятна жилой застройки (ТСП с акцентами вне, внутри и на границе пятна застройки, а также в комбинированном варианте – соответственно, 39,36; 23,57; 24,03 и 13,04%), c четырьмя подвариантами, учитывающими размещение доминант-акцентов по отношению к осям СОЭ и к лицевым фасадам жилых домов (ТСП с расположением акцентов в направлении главной композиционной оси поселения или структурообразующих элементов, перед фронтом и позади жилых домов, а также ТСП смешанного подварианта (в т.ч., с расположением акцентов в ряд с жилыми домами и сбоку жилых домов) – соответственно, 1,67; 1,05; 0,84 и 96,44%), с шестью вариантами первого дополнительного архитектурно-типологического признака для подвидов, учитывающего общее число архитектурных доминант-акцентов (ТСП c одним, с двумя, с тремя, с четырьмя и с пятью акцентами, а также ТСП переходного варианта – соответственно, 45,38; 9,25; 6,11; 1,57; 0,17 и 37,52%) и с четырьмя вариантами второго дополнительного архитектурно-типологического признака для подвидов, учитывающего характер иерархического соподчинения архитектурных доминант-акцентов (ТСП с акцентами, соподчиненными в одном, в двух и в трех уровнях, а также ТСП переходного варианта – соответственно, 15,19; 81,01; 1,27 и 2,53%).

9) на четыре разновидности по взаимосвязи с природным ландшафтом (ТСП, расположенные на равнине, на вершине или на склонах холмов-возвышенностей, а также ТСП смешанной разновидности – соответственно, 61,25; 17,31; 11,00 и 10,44%), с четырьмя вариантами, учитывающими угол наклона поверхности существующего рельефа (ТСП на спокойном, на пересеченном и на сильно пересеченном рельефе, а также ТСП смешанного варианта – соответственно, 82,20; 16,83; 0,73 и 0,24%) и с четырьмя подвариантами, учитывающими характер взаимодействия жилой застройки с окружающим природным ландшафтом (ТСП, вписывающиеся в окружающий природный ландшафт, активно преобразующие природный ландшафт с усилением его композиционных качеств и вступающие в противоречие с природным ландшафтом, а также ТСП смешанного подварианта – соответственно, 54,69; 43,69; 0,16 и 1,46%);

10) на три подразновидности по характеру внешнего зрительного восприятия объемно-пространственной композиции жилой застройки (ТСП с открытой, с замкнутой и со смешанной для внешнего зрительного восприятия композицией - соответственно, 86,00; 3,07 и 10,92%), с пятью вариантами, учитывающими широту сектора угла зрения в плане (ТСП с центричным (с круговым) восприятием, а также с полукруговым, с линейным, с фронтальным и со смешанным восприятием – соответственно, 58,62; 24,88; 11,58; 3,45 и 1,48%), с тремя подвариантами, учитывающими характер внешнего зрительного восприятия (ТСП статичные, динамичные и смешанные по характеру внешнего зрительного восприятия – соответственно, 87,13; 3,16 и 9,72%), с тремя вариантами первого дополнительного архитектурно-типологического признака, учитывающего характер композиционной организации внутреннего жилого пространства поселения (ТСП с открытой, с замкнутой и со смешанной относительно внутреннего зрительного восприятия композицией – соответственно, 87,48; 0,49 и 12,03%), и с тремя вариантами второго дополнительного архитектурно-типологического признака, учитывающего характер внутреннего зрительного восприятия жилой застройки (ТСП статичные, динамичные и смешанные по характеру внутреннего зрительного восприятия – соответственно, 47,44; 0,24 и 52,32%) (приложение А).

В-четвертых, результаты проведенного исследования, и в первую очередь полученные в процессе разведочного анализа данные по оценке «типичности» и «уникальности» задействованных в исследовании архитектурно-типологических признаков-атрибутов, позволяют сформулировать обобщенную характеристику наиболее типичного (эталонного) образца северно-российского поселения на период конца XIX – второй половины XX веков. Последнее представляло собою стационарную, круглогодично-обитаемую деревню средней дворности (с числом дворов от 11 до 50) с основной животноводческо-земледельческой специализацией жителей, имеющую нерасчлененную застройку, функционально дифференцированную на полифункциональную жилищно-хозяйственную зону и зону общественного центра, обладающую комбинированной транспортной инфраструктурой, включающей реку, озеро или берег моря (с примыканием к ним) и находящуюся на расстоянии около 1,0 км грунтовую дорогу, со смешанной объемно-планировочной структурой, с линейной формой пятна застройки, с комбинированной системой из природных (река, озеро и (или) море) и искусственных (улица) структурообразующих элементов, характеризующуюся отсутствием архитектурно-композиционных акцентов-доминант или обладающую одним архитектурным акцентом, находящимся вне пятна застройки, размещенную на равнинной местности и имеющую открытую как по характеру внешнего, так и по характеру внутреннего зрительного восприятия композицию.

Типологическая формула эталонного северно-российского поселения в конечном итоге включает следующий набор типологических признаков - «К1/6 [или 2, или 16](2 или 6), ПК2/[3 или 2, или 5, или 7](2 или 5), Г2 [или Г1]/[2 или 3, или 1], ПГ6 [или ПГ5, или ПГ2], Т5 [или Т4, или Т1, или Т3], ПТ2 [или ПТ1, или ПТ7, или ПТ3], В4 [или В3, или В2], ПВ1 [или ПВ2, или ПВ5, или ПВ3), Р1 [или Р2, или Р3, или Р4], ПР1 [или ПР3](01.1 или 01.3)». Приведенная здесь обобщенная характеристика эталонного поселения Российского Севера в перспективе может быть сопоставлены с аналогичными образцами смежных историко-архитектурных регионов, что представляет несомненный научный интерес с точки зрения «атласных» (в том числе меридионально-широтных) исследований народного зодчества на территории Российской Федерации.

В-пятых, наглядно прослеживаются специфические особенности каждой из задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов, сформировавшиеся под влиянием сложного комплекса природно-климатических, исторических, социально-экономических и этнокультурных факторов. Подтверждением наличия субрегиональных особенностей у обследованных сельских поселений служат результаты ковариационного анализа двумерных вариационных таблиц и сопоставительного анализа субрегиональных корреляционных граф-моделей. Так, выполненный параллельно с предметно-содержательным и разведочным исследованиями ковариационный анализ сложившихся распределений, позволил произвести оценку «стабильности» вариационных рядов задействованных в исследовании традиционных сельских поселений архитектурно-типологических признаков, а также оценить «стабильность» исследуемых историко-архитектурных субрегионов по характеру распределения вариантов отдельных архитектурно-типологических признаков. В итоге наиболее «стабильными» оказались: для классов - сельские поселения («К1» - Cv = 94,15%), для вариантов классов - ТСП с животноводческо-земледельческой специализацией («К/6» - Cv = 97,98%), для подклассов - ТСП, имеющие статус деревень («ПК2» - Cv = 95,69%), для групп - ТСП с функциональным зонированием («Г2» - Cv = 96,91%), для подгрупп - ТСП с комбинированной транспортной инфраструктурой («ПГ6» - Cv = 93,71%), для типов - ТСП со смешанной объемно-планировочной структурой («Т5» - Cv = 101,91%), для подтипов - ТСП со смешанной формой пятна застройки («ПТ7» - Cv = 89,88%), для видов - ТСП с комбинированной системой структурообразующих элементов («В4» - Cv = 93,93%), для подвидов - ТСП с центричной акцентировкой архитектурными доминантами («ПВ3» - Cv = 105,34%), для разновидной – ТСП, расположенные на склонах холмов-возвышенностей («Р3» - Cv = 85,88%), для подразновидностей – ТСП с открытой для внешнего зрительного восприятия композицией («ПР1» - Cv = 97,39%), а для первого подолнительного типологического признака подразновидностей - ТСП с открытой для внутреннего зрительного восприятия композицией («ПР/(01.1)» - Cv = 94,58%). В свою очередь из шести задействованных в исследовании групп историко-архитектурных субрегионов наиболее «стабильными» оказались: Мурманская область (по распределению классов - Cv =88,24%, подклассов - Cv =146,47%, подтипов - Cv =107,99% и подвидов ТСП - Cv =54,55%), Республика Карелия (по распределению вариантов классов – Cv = 114,45%, подгрупп - Cv = 161,49%, типов - Cv = 132,28%, видов - Cv =114,57%, разновидностей - Cv =63,30% и подразновидностей ТСП - Cv =73,00%) (таблицы Д.1, Д.2, Д.12, Д.26, Д.41, Д.83, Д.155, Д.176, Д.198, Д.222, Д.243 и Д.261 270). Далее с целью изучения внешне скрытых зависимостей между выявленными в процессе статистическо-типологического анализа характеристиками ТСП был проведен корреляционный анализ парных связей между ведущими архитектурно-типологическими признаками и через коэффициент корреляции Пирсона построены региональная и групповые корреляционные граф-модели (корреляционные плеяды). В региональной модели традиционных сельских поселений Российского Севера из шестидесяти шести проанализированных пар ведущих типологических признаков зависимыми оказались двадцать четыре пары, девять из которых предстали в прямой и пятнадцать в обратной зависимости. В свою очередь из числа групп обследованных субрегионов в первую очередь выделилась Мурманская область поскольку в ее граф-модели проявилось только 10 парных корреляционных зависимости, тогда как в граф-модели Ленинградской области таких зависимостей оказалось 16, в моделях Республики Карелии и Архангельской бласти - 21, а в граф-модели Новгородской области - 22.

В-шестых, специфика Российского Севера предопределила бытование в его границах сельских поселений с пятью типами объемно-планировочных структур (свободные, замкнутые, рядовые, уличные и смешанные) в четырех подвидах, учитывающих месторасположение архитектурных доминант (нейтральные, периферийно-акцентированные, центрично-акцентированные и смешанные). Те и другие отражают этапы развития планировок и смены композиционных приемов постановки архитектурных сооружений-акцентов. При этом, в эволюции планировок прослеживается несколько направлений: от свободных к рядовым и от них к уличным (или прямо к уличным, минуя промежуточный этап), а также от первично-рядовых к уличным планировкам, в то время как на уровне подвидов поселений наблюдается непосредственная зависимость постановки архитектурных акцентов-доминант от совокупного воздействия комплекса разнообразных внешних факторов. С введением же в анализ этнического признака была выявлена специфика данного эволюционного процесса у различных этнических групп населения – русских и финно-угров. У первых этот процесс протекал ускоренными темпами, благодаря их более высокому социально-экономическому и культурному уровню развития, тогда как у вторых больший консерватизм бытового уклада в сочетании с рационализмом, основанным на всестороннем учете природных условий, содействовал сохранению свободной объемно-планировочной структуры и ее последующему закреплению в качестве традиционного приема архитектурно-пространственной организации поселений, а при рядовых и уличных планировках – возникновению тенденции к их меньшей регулярности.

В-седьмых, результаты проведенного исследования свидетельствуют о влиянии на процесс формирования и эволюционного развития северно-русских поселений сложного комплекса природно-климатических, исторических и социально-экономических факторов. К примеру, специфика ландшафтно-топографических и гидрографических условий Российского Севера наложила свой отпечаток на вариативность поселений по характеру их взаимосвязи с окружающим природным ландшафтом (бытование поселений, размещенных как на равнине, так и на вершинах или склонах холмов-возвышенностей). В свою очередь исторические условия освоения территории Российского Севера новгородскими переселенцами в период XI-XV веков содействовали формированию «погостной» структуры расселения, состоящей из малодворных деревень, группирующихся вокруг «погосто-мест» как административных центров «погосто-округов», на смену которой пришла структура расселения многодворными деревнями и сельскими поселками, что в итоге нашло отражение в сосуществовании населенных пунктов разнообразных подклассов и их вариантов (бытование починков и заимков, хуторов, «погосто-мест», деревень различной дворности и полугородских поселений). А воздействие своеобразных природно-климатических факторов в сочетании со спецификой исторического и хозяйственного освоения территории Российского Севера сказалось на вариативности поселений по особенностям территориально-пространственной целостности поселенческой застройки (бытование поселений с выделением недифференцированной жилищно-хозяйственной и общественной зон, жилая застройка которых оказывается нерасчлененной сельскохозяйственными угодьями или непригодными для земледелия участками леса и болот), а также проявилось в характере взаимосвязи населенных пунктов с естественной и искусственной транспортной инфраструктурой (одновременное сосуществование приречно-приозерно-приморских, придорожных и комбинированных поселений).

В-восьмых, изучение особенностей архитектурно-пространственной организации традиционных сельских поселений относительно их внешнего и внутреннего зрительного восприятия дало возможность установить существование на территории Российского Севера поселений трех разновидностей (с открытой, с замкнутой и со смешанной композициями) с пятью вариантами, с тремя подвариантами и с шестью вариантами дополнительного архитектурно-типологического признака, уточняющими зрительные взаимосвязи объемов и пространств жилой застройки, с соответствующей спецификой их реализации в архитектурно-строительной деятельности представителей различных этнических групп населения. В тоже время установление структурных связей внутри подсистемы «традиционное сельское поселение» с учетом реально существующих архитектурно-художественных связей типа «человек - объект - окружающая среда» позволило объяснить, в частности, причины возникновения в приморских историко-архитектурных субрегионах уличных планировок при полном отсутствии там колесных дорог. Как показало исследование, данная ситуация была обусловлена стремлением русских поморов и поморских карел к визуальной и физической изоляции внутри поселенческлшл ролстранства от суровой окружающей среды.

В-девятых, результаты детального архитектурно-типологического анализа в сочетании со сведениями из архивных и литературных источников по истории освоения территории Российского Севера позволяют говорить о следах влияния в сфере архитектурно-строительной деятельности жителей северно-русских поселений этнокультурных традиций ныне в некоторых районах еще существующего, а в некоторых уже исчезнувшего аборигенного финно-угорского населения (карел, вепсов и финнов, а также представителей летописных племен «корелы», «веси» и «чуди заволочской»), нашедших отражение в тенденциях: к свободной планировке и застройке; к меньшей регулярности и к большей бесформенности и криволинейности рядовых и уличных объемно-планировочных структур; к композиционной нейтральности или периферийной акцентировке внутрипоселенческой застройки; к активному использованию ландшафта с усилением его композиционных качеств, а также к созданию замкнутых относительно внешнего и открытых относительно внутреннего зрительного восприятия объемно-планировочных структур поселений с динамическими композициями.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Исследование морфологии традиционных расселенческо-поселенческих образований Русского Севера в период 19-29 веков (широтно-меридиональные разрезы) (заключительный) / ПетрГУ; Руководитель П.П. Медведев. -№ ГР 01.200.903333; Инв. № 02.201.001184. - Петроза-водск, 2010. – 140 с. – Соисполн.: Е.И. Ратькова, Л.А. Девятникова – Библиогр.: с. 62-80.

2. Полевые обследования по методике кафедры архитектуры Петрозаводского государ-ственного университета (ПГУ) // Проблемы исследования, реставрации и использования архи-тектурного наследия Российского Севера: Межвуз. сб. - Петрозаводск, 1991. - С. 171.

3. Полевые обследования по методике кафедры архитектуры Петрозаводского государ-ственного университета (ПГУ) // Деревянное зодчество: Сб. науч. тр. - Петрозаводск, 1992. - С. 216-218.

4. Хроника исследования историко-архитектурного наследия Европейского севера и Си-бири по методике кафедры архитектуры ПГУ // Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного наследия Русского Севера: Межвуз. сб. - Петрозаводск, 1988. - С. 168-171.

5. Вахрамеева Т.И. Планировка сельских поселений Западной Карелии: По материалам комплексной историко-архитектурной экспедиции Министерства культуры КАССР // Местные традиции материальной и духовной культуры народов Карелии: Тез. докл. / Карельский филиал АН СССР, Ин-т яз., лит. и ист., Союз композиторов КАССР. – Петрозаводск, 1981. – С. 24-25.

6. Витов М.В. Формы поселений Европейского Севера и история их возникновения // Сборник Института этнографии АН СССР. Вып. 29. – М.: Изд-во АН СССР, 1958. – С. 35-37.

7. Медведев П.П. Морфология традиционных сельских поселений Российского Севера (предметно-содержательный и математико-модельный анализы) // Международная научно-практическая конференция «Реконструкция-Санкт-Петербург-2005», 19-21 октября 2005 г. Сб. докл. Ч.1. – СПб.: Изд-во СПбГАСУ, 2005. – С. 25-28.

8. Медведев П.П. Некоторые особенности объемно-планировочных структур сельских поселений Беломорского Поморья // Архитектурное наследие и реставрация памятников исто-рии и культуры России: Сб. науч. тр. - М., 1986. - С. 157-171.

9. Медведев П.П. Принципы и приемы архитектурно-пространственной организации жилой среды сельских поселений Беломорского Поморья // Архитектурное наследие и реставрация памятников истории и культуры России: Сб. науч. тр. - М., 1988. - С. 145-163.

10. Медведев П.П. Система расселения и объемно-планировочные структуры сельских поселений в бассейне реки Онеги (опыт ареального исследования) // Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного наследия Русского Севера: Межвуз. сб. - Петро-заводск, 1989. - С. 67-84.

11. Медведев П.П., Ефлов В.Б., Реут О.Ч. Комплексное исследование закономерностей формирования архитектурно-природной среды традиционных сельских поселений восточных районов Карелии и сопредельных территорий // Молодежная инновационная политика: Кон-цепция развития Республики Карелия: Тез. докл. шк.-семинара. - Петрозаводск, 1993. - С. 38-39.

12. Медведев П.П., Козлова Т.Д. Историко-архитектурное наследие Примошья (к мор-фологии традиционных архитектурно-пространственных систем и объектов Российского Севе-ра) // Труды Петрозаводского государственного университета. Межвуз. сб. Серия «Строитель-ство». Вып.6. «Новые технологии в строительстве». - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1999. - С. 24-28.

13. Медведев П.П., Реут О.Ч. Принципы и приемы архитектурно-пространственной ор-ганизации жилой среды на территории Приладожья // Крупные озера Европы (настоящее и бу-дущее). Тез. докл. международной конференции (27-29 ноября 1996 г.). - Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского университета, 1996. - С. 92-94.

14. Орфинский В.П. Деревянное зодчество Карелии (генезис, эволюция, национальные особенности). - Т.1. - М.: ЦНИИТИА, 1975. Дис. на соиск. учен. степени доктора архитектуры. - 298 с., 55 с.

15. Ушаков Ю.С. Ансамбль в народном зодчестве русского Севера (пространственная организация, композиционные приемы, восприятие). - Л.: Стройиздат, Ленингр. отд-ние, 1982. - 168 с.: ил.

16. Медведев П.П. На Web-странице ПетрГУ - информация о памятниках архитектуры и не только // Карельская экологическая газета “Зеленый лист”, № 7-8 (36-37), 1999. - С. 6.

17. Медведев П.П., Ефлов В.Б., Козлова Т.Д. Многоцелевая автоматизированная система «Архитектура Российского Севера» (реализованные возможности и перспективы) // Труды Петрозаводского государственного университета. Межвуз. сб. Серия «Строительство». Вып.5. «Новые технологии в строительстве». - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1997. - С. 107-112.

18. Памятники архитектуры Карельского Приладожья [Электронный ресурс]. – Элек-трон.ст. – Режим доступа к ст.: http://www.soros.karelia.ru/projects/1998/ladoga/index.html. сво-бодный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

19. Разработка Web-сайта по памятникам архитектуры Архангельского Примошья / А.В. Боронин; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, ка-федра «Системы автоматизированного проектирования», 2004. - 103 с.

20. Информационно-поисковая система «Архитектура Российского Севера» / С.Б. Лоскутов; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 2005. - 85 с.

21. Исследование морфологии сельских поселений Архангельского Поважья / А.В. Рыб-ников; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 2006. - 212 с.

22. Исследование морфологии расселенческо-поселенческих образований Российского Севера / И.И. Гашков; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 2008. - 257 с.

23. Гуляев В.Ф. Из опыта обследования объемно-пространственной среды традицилн-ных сельских поселений // Проблемы исследования, реставрации и использования архитек-турного наследия Русского Севера: Межвуз. сб. - Петрозаводск, 1986. - С. 6-16.

24. Методические указания по подготовке свода памятников истории и культуры СССР / Академия наук СССР. – М., 1972. – 138 с.: ил.

25. Методические рекомендации по подготовке свода памятников истории и культуры СССР. Вып.5. / АН СССР, МК СССР. М., 1973. - 185 с.

26. Медведев П.П. Итоги исследования морфологии традиционных территориально-пространственных систем и объектов народного зодчества Российского Севера и их публи-кация в сети Интернет // Проблемы развития гуманитарной науки на Северо-западе России: опыт, традиции, инновации: Материалы науч. конф., посвящ. 10-летию РГНФ 29 июня – 2 июля 2004 г.: Сб. науч. тр. / ПетрГУ. – Петрозаводск, 2004. – С. 125-131.

27. Историко-архитектурные базы данных и основы их формирования, методы обработ-ки и анализа историко-архитектурной информации: Отчет о НИР за 1991 г./ РосКЦИТО, тема ИР-80 «Информатика России», Петрозаводский гос. ун-т, науч. рук. - П.П. Медведев, отв. исп. - В.Б. Ефлов. - Петрозаводск / ПетрГУ, 1991. - 30 с. (Рукопись, архив кафедры «Системы автоматизированного проектирования» Петрозаводского государственного университета).

28. Медведев П.П., Ефлов В.Б. Историко-архитектурная статистика как новая пред-метно-методологическая область исследований объектов и систем (К постановке проблемы) // Деревянное зодчество: Сб. науч. тр. - Петрозаводск, 1992. - С. 85-103.

29. Медведев П.П., Ратькова Е.И. Мера оценки типичности и уникальности в историко-архитектурных исследованиях // Международная научно-практическая конференция «Реконст-рукция-Санкт-Петербург-2005», 19-21 октября 2005 г. Сб. докл. Ч.1. – СПб.: Изд-во СПбГАСУ, 2005. – С. 37-41.

30. Музеи Санкт-Петербурга и Ленинградской области [Электронный ресурс]. – Элек-трон.ст. – Режим доступа к ст.: http:// www.allmuseums.spb.ru. свободный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

31. Музеи Карелии [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http:// www.museums.karelia.ru, свободный.. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

32. Памятники архитектуры Прикамья [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http://heritage.perm.ru/monument/,свободный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

33. Памятники деревянного зодчества музея-заповедника Кижи [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http://kizhi.karelia.ru/architecture/. свободный. – Загл. С эк-рана. – Яз.рус.

34. Православные храмы Нижнего Новгорода [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http://www.ipnn.ru/pravosl_NN.html, свободный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

35. Православные храмы Карелии (к 780-детию крещения карел) [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http://www.rkna.ru/exhibitions/church/, свободный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

36. Русские церкви. Фотосправочник-путеводитель. Православные Храмы, Монастыри, истории, фотографии [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http://r-ос.1gb/ru/, свободный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

37. Храмы России. Иллюстрированный путеводитель по православным храмам России [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http://www.hramy.ru, свободный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

38. Храмы России. Проект Главного информационно-вычислительного центра Минкультуры России [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http://www.rus-sobori.ru/, свободный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

39. Народный каталог православной архитектуры. Описания и фотографии православ-ных церквей, храмов и монастырей [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. – Режим доступа к ст.: http://sobory.ru/, свободный. – Загл. С экрана. – Яз.рус.

40. Многоцелевые образно-графические базы данных по архитектурно-природным объектам и системам в среде AutoCAD v.10.0-v.12.0 / Е.А. Мельник; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 1996. - 75 с.

41. Типологическое моделирование архитектурно-пространственных систем (сельских поселений Российского Севера) на базе AutoCAD-v.10.0-v.12.0 и Excel-v.5.0 / Н.В. Косарева, Т.В. Мишина; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 1996. - 113 с.

42. Графическое моделирование архитектурных объектов на базе AutoCAD v.10.0.-v.12.0 и Excel’5.0 / Д.Ю. Тибуева Д.Ю.; Н.В. Киселева; Петрозаводский государственный ун-т. Петро-заводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 1996. - 98 с.

43. Математическое моделирование в базе данных по архитектурно-природным объек-там и системам / Б.Л. Хорош; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строи-тельный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 1997. - 137 с.

44. Создание многоцелевой образно-графической и символьно-числовой базы данных по традиционно-пространственным системам и объектам восточных районов Республики Ка-релии в среде AutoCAD 12, Word 97 и Access 97 / О.А. Портных, Т.А. Портных; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 1998. - 203 с.

45. Создание информационно-справочной базы данных по культовым сооружениям (ИСС-КУЛЬТСООР) в среде Microsoft Office 95 и Access 2.0 / Т.В. Наппу; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 1998. - 198 с.

46. Проект базы данных по деревянному зодчеству Российского Севера для Windows 96/NT / О.В Клюкин, С.Ф. Рябов; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строи-тельный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 1998. - 163 с.

47. Обработка картографических данных из среды AutoCAD в базах по деревянному зодчеству Российского Севера и публикация данных в Интернет / А.А. Падалко, А.И. Исаков-ский; Петрозаводский государственный ун-т. Петрозаводск: Строительный факультет, кафедра «Системы автоматизированного проектирования», 1998. - 79 с.

48. Создание Web-страниц и Web-сайтов. Самоучитель.: Учебное пособие. – М.: Изда-тельство ТРИУМФ, 2003 – 496 с.: ил.

49. Пауэл Томас А., Уитворт Дэн. HTML: Справочник программиста. - М.: АСТ, Мн.: Харнест, 2001. - 384 с.

50. Кирсанов А. Понятный Интернет: Практическое пособие по настройке и навигации с Netscape Navigator. - СПб.: Символ-плюс, 1996. - 252 с.: ил.

51. Ареальные исследования народной архитектуры и строительных традиций на терри-тории восточных районов Республики Карелия и западных районов Архангельской области: Отчет по НИР (промежуточный) / Межвузовская научно-техническая и инновационная про-грамма «Поисковые и прикладные исследования высшей школы в приоритетных направ-лениях науки и техники», подпрограмма «Архитектура и строительство (1995-1997)», ГБТ № 1.0416, Петрозаводский гос. ун-т, науч. рук. - П.П.Медведев. - Петрозаводск / ПетрГУ, 1997. - 15 с. (Рукопись, архив кафедры «Систем автоматизированного проектирования» Петрозаводского государственного университета).

52. Итоговый отчет по проекту № IEA788w-u «Создание текстово-графической базы данных по памятникам архитектуры Приладожья» / Институт «Открытое общество», програм-ма «Интернет», конкурс «Ресурсы Интернет для культуры, образования, здравоохранения и гражданского общества». Руководитель проекта - П.П. Медведев. - Петрозаводск, 1999. - 3 с. (Рукопись, архив кафедры «Систем автоматизированного проектирования» Петрозаводского государственного университета).

53. Ареальные исследования архитектурно-строительных традиций в народном зодчестве центральных историко-архитектурных субрегионов Русского Севера: Отчет о НИР (заключительный) / ПетрГУ; Руководитель П. П. Медведев. - № ГР 01.200.207670; Инв. № 02.20.0300528. – Петрозаводск, 2002. – 63 с. – Соисполн.: Т. Д. Козлова; О. В. Дьяконова; Т. С. Зуева. – Библиогр.: с. 55-63.

54. Математическое моделирование традиционных архитектурно-пространственных систем и объектов Российского Севера: Заключительный отчет по проекту РФФИ № 98-06-80364 / Петрозаводский гос. ун-т, науч. рук. - П.П. Медведев, Грант РФФИ, 1998-1999, № 98-06-80364. - Петрозаводск: ПетрГУ, 1999. - 15 с. (Рукопись, архив кафедры «Систем автоматизи-рованного проектирования» Петрозаводского государственного университета).

55. Медведев П.П. Поиск этнических особенностей в традиционных архитектурно-пространственных системах и объектах (математико-модельные методы анализа историко-архитектурной информации) // «Свое» и «чужое» в культуре: Сб. науч. ст. - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1998. - С. 57-81, ил.

56. Медведев П.П. К вопросу о классификации систем расселения на примере Беломор-ского Поморья // Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного насле-дия Русского Севера: Межвуз. сб. - Петрозаводск, 1988. - C. 14-28.

57. Медведев П.П., Реут О.Ч. Традиционная сельская архитектурно-ландшафтная среда природного парка «Ладожские шхеры» // Природные парки в территориальной организации южной Карелии. Сб. науч. тр. - СПб.: Изд-во РГО, 1995. - С. 105-115, ил.

58. Исследования по наиболее ценным историко-архитектурным элементам городской застройки, анализ жилой застройки, библиография. Т.I, ч.2, раздел II. Объект: Историко-архитектурный опорный план зоны охраны памятников истории и культуры г. Кеми. Заказчик: НПЦ по охране памятников истории и культуры Министерства Культуры Республики Карелия / Совет Министров Карельской АССР, Проектный институт гражданского строительства, планировки и застройки городов и поселков «Карелгражданпроект». - Петрозаводск. 1993.- 93 с. (Архив проектного института «Карелгражданпроект», Инв. № 7036-1-2).

59. Медведев П.П. Город Кемь. - Паспорт на историческое поселение № 1397 от 30.11.1991 г. / МК Республики Карелия, Петрозаводский гос. ун-т. - Петрозаводск, 1991. – 29 с.

60. Покровская И.П. Население Карелии. - Петрозаводск: Карелия, 1978. - 192 с.

61. Рывкин В.Р. Формирование и развитие исторического центра города Сортавала // Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного наследия Русского Севера: Межвуз. сб. - Петрозаводск, 1988. - С. 120-130.

62. Jaatinen M.I. Sortavalan rakentaminen 1643-1944. - Espoo: Yhdyskuntasuunnitte-lun tay-dennyskoulutuskeskus. Teknillinen korkeakoulu, 1997. - 248 s.

61. Гуляев В.Ф. Успенская церковь в Кондопоге / Карельское отд-ние Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, Карельский областной совет по туризму и экскурсиям. – Петрозаводск: Карелия, 1987. - 16 с.: ил – (Памятники архитектуры Карелии).

62. Проект зон охраны памятника деревянного зодчества XVIII века – Успенской церкви и застройки ул. Кондопожской в г. Кондопога Карельской АССР / Петрозаводский гос. ун-т. Студенческое проектно-конструкторское бюро. Нач. СПКБ - П.М. Павлов, науч. рук. проекта - докт. архитектуры, проф. В.П. Орфинский, отв. исп. - инж. В.Ф. Гуляев, исп. - Е.Е. Полякова, Н.Н. Феоктистова, О.Н. Воронина. – Петрозаводск, 1986. – 58 с.: ил.

63. Вахрамеева Т.И., Гуляев В.Ф., Хрол Т.М. Ансамбль улицы Шуйской в городе Петро-заводске (к вопросу проектирования режимных зон) // Проблемы исследова¬ния, реставрации и использования архитектурного наследия Карелии и сопредельных областей: Межвуз. сб. - Пет-розаводск, 1985. - С. 99-106, ил.

64. Кузьмин Г.Г., Разин Е.Ф. Кандалакша. – Мурманск: Мурманское кн. изд-во, 1968.- 182 с.

65. Очерки истории Карелии / Под ред. докт. ист. наук В.Н. Бернадского, И.И. Смир-нова, канд. ист. наук Я.А. Балагурова. Т. 1. – Петрозаводск: Гос. изд-во Карельской АССР, 1957. – 430 с.: ил.

66. Ушаков И.Ф. Кольская земля: Очерки истории Мурманской области в дооктябрьский период / Под ред. докт. ист. наук И.П. Шаскольского. - Мурманск: Мурманское кн. изд-во, 1972. - 672 с.: ил.

67. Архив Вельского краеведческого музея, Н-ВСП.ф. № 1003. План Вельского посада Двинской области Важского уезда 1773 г. – 1 л.

68. Материалы для оценки земель Вологодской губернии. Том IV. Вельский уезд. Вып. II. Текст. Часть 1. Общая. Часть 2. Оценочная / Издание Вологодской Губернской Земской Управы. - Вологда: Типография Губернского Правления, 1912.- 380 с., карта.

69. Степановский И.К. Вологодская старина: Историко-археологический сборник - Вологда, 1890 – 420 с.

70. Белов М.И. Город на берегу студеного моря // Природа. – 1980. - № 6. - С. 75-77.

71. Городу Мезени – 200 лет // Архитектура СССР. – 1980. - № 11. – С. 62-63.

72. Мильчик М.И. Мезень – память прошлого // Север. – 1968. - № 1.

73. Материалы к инвентаризации памятников истории и культуры Карелии: Обосно-вание для принятия на учет вновь выявленных историко-архитектурных объектов Сегежского района / Республика Карелия, Петрозаводский гос. ун-т, НПЦ по охране и использованию памятников истории и культуры РК. - Петрозаводск, 1993. - 8 с. (Архив НПЦ по охране и ис-пользованию памятников истории и культуры РК, инв. № 1-108(18)В).

74. Полевые обследования по методике кафедры архитектуры Петрозаводского государ-ственного университета (ПГУ) // Проблемы исследования, реставрации и использования архи-тектурного наследия Русского Севера. Межвуз. сб. - Петрозаводск, 1989. - С. 177-178.

75. Бернштам Т.А. Поморы. Формирование группы и системы хозяйства / Под ред. Е.В. Чистова; АН СССР. Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1978. – 175 с.: ил. + карт.

76. Бернштам Т.А. Русская народная культура Поморья в XIX – начале XX в.: Этногра-фические очерки / АН СССР. Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая; Отв. ред. К.В. Чис-тов. – Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1983. – 231 с.: ил.

77. Кораблев Н.А. Социально-экономическая история Карельского Поморья во второй половине XIX века / Науч. ред.: А.С. Жербин, Я.А. Балагуров; Карел. Фил. АН СССР. Ин-т яз., лит. и истории. – Петрозаводск: Карелия, 1980. – 128 с.: табл.

78. Специализация сельского хозяйства Карелии. - Петрозаводск: Карелия, 1971. - 299 с

79. Ушаков И.Ф. История родного края. Мурманская область. Ч.1. С древнейших времен до 1917 года. – Мурманск: Мурманское кн. изд-во, 1975. – 128 с., ил.

80. Архангельская область. Административно-территориальное деление (По состоянию на 1 января 1984 года). - Архангельск: Сев-Зап. кн. изд-во, 1984. - 174 с.

81. Архангельская область, Ненецкий автономный округ. Дорожный атлас: Топографи-ческая основа, автосервис, схемы транспортных узлов, дорожные знаки / Федеральная служба геодезии и картографии России. Автодорожные атласы России. Атлас составлен и подготовлен к изданию ФГУП «Аэрогеодезия» в 2003 г. – СПб.: ФГУП «Аэрогеодезия», 2004. – 72 с.: карты, схемы.

82. Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. Т. 1. Гражданское зодчество: се-верная деревня, двор-комплекс, приусадебные постройки и мосты, промысловые постройки, архитектурные детали и фрагменты. – М.: Искусство, 1983. – 287 с.: ил.

83. Ополовников А.В. Сокровища Русского Севера. - М.: Стройиздат, 1989. - 367 с.: ил.

84. Севан О.Г. Сезонные поселения и промысловые избы на русском Севере (к. XIX - нач. XX в.) // Советская этнография. – 1982. - № 1. - С. 113-120, ил.

85. Грабарь И.Э. О русской архитектуре: Исследования. Охрана памятников. - М.: Наука, 1969. - 424 с.: ил.

86. Медведев П.П. Деревянное гражданское зодчество Беломорского Поморья (опыт системного анализа с применением ЭВМ). Т.1.: Дис. … канд. архитектуры: 18.00.01 / МАрхИ. Защищена 15.05.86; Утв. 12.11.86; АХ № 000835. - Петрозаводск, 1985. - 295 c.

87. Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Вып. III. Уезды: Онежский, Кемский и Кольский. Издание Архангельского Епархиального цер-ковно-археологического комитета. - Архангельск: Типо-литогр. наследн. Д. Горяйнова, 1896. - 267 с.

88. Великий Новгород и его окрестности. Путеводитель / Полиглот. Русская коллекция. - Изд-ние 2-е. – М.: АЯКС-ПРЕСС, 2005. – 96 с.: ил.

89. Неволин К.А. О пятинах и погостах новгородских в XVI веке, с приложением карты // Записки императорского географического общества. Кн. VIII. – СПб., 1853. – 650 с., карта.

90. Медведев П.П., Реут О.Ч. Архитектурно-природная среда и рекреационные ресурсы Северного Приладожья // Региональная экология. - № 3-4. - 1996. - С. 47-52.

91. Медведев П.П., Реут О.Ч. Исследование субрегиональной системы расселения: исто-рико-архитектурный подход // Историческая география: тенденции и перспективы. Сб. науч. тр. - СПб.: Изд-во РГО, 1995. - С. 177-184.

92. Blomstedt Y., Sucksdorff V. Karjalaista rakennuksia ja koristemuotoja. – Helsingissa, 1900.

93 Архангельская область. Масштаб 1:1500000. Карта составлена и подготовлена к печа-ти фабрикой № 5 в 1986 г. - М.: ГУГК при Совете Министров СССР, 1987. - 1 л.

94. Атлас автодорог. Ленинградская область. – М.: Дизайн. А92 Информация. Картогра-фия: Астрель: АСТ, 2005. – 143, [1] с.: карты.

95. Атлас автомобильных дорог Республики Карелии и прилегающих территорий. – М.: ИПЦ «Дизайн. Информация. Картография», 2006. – 64 с.: карты.

96. Атлас автомобильных дорог СССР. – М.: ГУГК при СМ СССР, 1970. – 171 с.

97. Атлас. Восток Ленинградской области. Масштаб 1:100000. – СПб.: ВТУ ГШ. 444 Во-енно-топографическая фабрика, 1999. – 112 с.

98. Атлас. Ленинградская, Новгородская, Псковская области (топографическая карта масштаба 1:500000). Атлас подготовлен к печати 444 ВКФ в 1997 г. – СПб.: ВТУ ГШ, 444 Во-енно-топографическая фабрика, 1997. – 50 с.

99. Атлас «Карелия. Северная часть». Масштаб 1:100000 / Атлас подготовлен к изданию ООО «Ультра ЭКСТЕНТ» в 2004 г. - Тверь: ОАО «Тверской ордена Трудового Красного Зна-мени полиграфкомбинат детской литературы им 50-летия ССССР», Фирма «Арбалет», изд-во «Ультра ЭКСТЕНТ», 2005. – 183 с.

100. Атлас «Карелия. Центральная часть». Масштаб 1:100000 / Атлас подготовлен к из-данию ООО «Ультра ЭКСТЕНТ» в 2004 г. - Тверь: ОАО «Тверской ордена Трудового Красного Знамени полиграфкомбинат детской литературы им 50-летия ССССР», Фирма «Арбалет», изд-во «Ультра ЭКСТЕНТ», 2005. – 175 с.

101. Атлас «Карелия. Южная часть». Масштаб 1:100000 / Атлас подготовлен к изданию ООО «Ультра ЭКСТЕНТ» в 2004 г. - Тверь: ОАО «Тверской ордена Трудового Красного Зна-мени полиграфкомбинат детской литературы им 50-летия ССССР», Фирма «Арбалет», изд-во «Ультра ЭКСТЕНТ», 2005. – 175 с.

102. Атлас «Карельский перешеек». Масштаб 1:100000. – СПб.: ВТУ ГШ. 444 Военно-топографическая фабрика, 1999. – 49 с.

103. Атлас Карельской АССР. - М.: Главное управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР, 1989. - 40 с.

104. Атлас. Ленинградская область и районные центры. Масштаб: 1:200000, 1:25000. – СПб.: ВТУ ГШ. 444 Военно-топографическая фабрика, 1999. – 121 с.

105. Атлас. Ленинградская область и районные центры. Топографические карты, схема движения пригородных поездов. Автомобилистам, туристам, грибникам, охотникам, рыболо-вам. Масштаб 1:50000 / Атлас отпечатан ФГУП 444 «Военно-картографическая фабрика» Мин-обороны России в 2004 г. Редактор С.В. Ерохин. Технический редактор А.В. Шугаева. – СПб.: ФГУП «444 ВКФ» Минобороны России, 2004. – 120 с.: карты.

106. Атлас. Ленинградская область. Карельский перешеек. Топографические карты, охотничье-рыболовные базы, схема движения пригородных поездов. Автомобилистам, тури-стам, грибникам, охотникам, рыболовам. Масштаб 1:100000 / Атлас подготовлен к изданию ФГУП 444 «Военно-картографическая фабрика» Минобороны России в 1997 г. Редактор А. Носков. Технический редактор А. Шугаева. – СПб.: ФГУП «444 ВКФ» Минобороны России, 2005. – 48 с.: карты.

107. Атлас. Ленинградская область. Реки и озера Карельского перешейка. Топографиче-ские карты, охотничье-рыболовные базы, схема движения пригородных поездов. Автомобили-стам, туристам, грибникам, охотникам, рыболовам. Масштаб 1:50000 / Атлас подготовлен к из-данию ФГУП 444 «Военно-картографическая фабрика» Минобороны России в 1999 г. Редактор А.В. Носков. Технический редактор А.В. Шугаева. – СПб.: ФГУП «444 ВКФ» Минобороны России, 2005. – 96 с.: карты.

108. Атлас. Республика Карелия. Топографическая карта, масштаб 1:200000 / Атлас под-готовлен к печати 444 ВКФ и 439 ЦЭВКФ в 1997 г. - СПб.: ВТУ ГШ, 1997.- 136 с.

109. Вологодская область. Топографическая карта. Масштаб 1:200000 / Дорожный атлас. Автомобилисту, пешеходу, туристу. Карта подготовлена к печати 439 Центральной Экспери-ментальной военно-картографической фабрике им. В.В. Дунаева в 1998 г. – М.: 439 ЦЭВКФ, 1998. – 129 с.: карты.

110. Малый атлас России / Атлас подготовлен к изданию ООО «Ультра ЭКСТЭНТ» в 2005-2006 гг. – Тверь: ОАО «Тверской ордена Тудового Красного Знамени полиграфкомбинат детской литературы им 50-летия СССР, 2006. – 48 с.: ил.

111. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генераль-ного штаба. Архангельская губерния. Составил генерального штаба капитан Н.Козлов. - СПб.: Печатано в типографии Э.Веймара, 1865. - 342 с.

112. Мильчик М.И. Рукописный Атлас Архангельской губернии 1797 г. // Роль Архан-гельска в освоении Севера. – Архангельск, 1984. – С. 122-125.

113. Мильчик М.И. Рукописный Атлас Архангельской губернии 1797 г. // Известия все-союз. геогр. о-ва. Т. 116. - М., 1984. – С. 533-538.

114. Мурманская область. Атлас / Министерство транспорта РФ, Федеральное агенство геодезии и картографии. – СПб.: ФГКП «Аэрогеодезия», 2007. – 76 с.

115. Новгородская область. Атлас автомобильных дорог России / Масштаб 1:500000. - Издательский дом «Карта», 2008. – 1 л.

116. Общегеографический региональный атлас «Архангельская область. Ненецкий авто-номный округ» / Карта региона - масштаб 1:500000. Планы городов Архангельска, Северодвинска, Новодвинска – масштаб 1:40000. – Изд. 1-е. Атлас составлен и подготовлен к изданию ВГУП «439 Центральная экспериментальная военнно-топографическая фабрика» МО РФ в 2006 г. Редактор Г. Третьякова. Технический редактор В. Кузнецова. – М.: ВГУП «439 Центральная экспериментальная военнно-топографическая фабрика» МО РФ, 2006. – 96 с.

117. Общегеографический региональный атлас «Вологодская область»: Карта области. Масштаб 1:2000000. План г. Вологды. Масштаб 1: 17000. План г. Череповца. Масштаб 1:14000 / Атлас составлен и подготовлен к изданию 439 Центральной Экспериментальной Военно-картографической фабрикой им В.В. Дунаева. Разработка и оформление проекта И. Ерошкин, В. Андреев. Редакторы: Ю. Кузнецов, Д. Трушин. - Изд. 1-е, 2001 г. – М.: ЦЭВКФ им. В.В. Ду-наева, 2001. – 144 с.: карты.

118. Псковская область Атлас автомобильных дорог России / Масштаб 1:500000. - Изда-тельский дом «Карта», 2008. – 1 л.

119. Республика Карелия. Атлас автомобильных дорог России. - Издательский дом «Карта», 2008. – 33 с.

120. Республика Карелия. Атлас. Автомобилистам, туристам, грибникам, охотникам, рыболовам. / Топографическая карта. Масштаб 1:200000. Атлас составлен и подготовлен к изданию ВГУП «444 ВКФ» и ВГУП «439 ЦЭВКФ» Минобороны России в 1997 году. Редак-торы карт: С. Ерохин, Е. Москвитин, технический редактор А. Шугаева. Картографическая основа. ВТУ ГШ. , 1997, 2003, 2008. Составление и подготовка к изданию ВГУП «439 ЦЭВКФ» Минобороны России; Обновление и подготовка к изданию ВГУП «444 ВКФ» Минобороны России 1997-2008. – СПб.: ВГУП «444 ВКФ» Минобороны России, 2008. – 137 с.

121. Санкт-Петербург и Ленинградская область. Атлас автомобильных дорог России / Масштаб 1:500000 – СПб.: Издательский дом «Карта», 2008. – 50 с.

122. Церковно-исторический атлас Вологодской области. Т. I: Списки церквей и мона-стырей / Автор-составитель Н.М. Македонская / Вологодское православное духовное училище. – Вологда: Древности Севера, 2007. – 265 с.: ил.

123. Церковно-исторический атлас Вологодской области. Т. II: Картографический мате-риал / Автор-составитель Н.М. Македонская / Вологодское православное духовное училище. – Вологда: Древности Севера; М.: 439 ЦЭВФК, 2007. – 128 с.: ил.

124. Jaatinen M.I. Karjalan kartat. Julkaisija: Karjalan Liitto ry. Kustannusosakeyhtio Tammi. - Helsinki-Tampere: Painanut Tammer-paino Oy, 1997. - 192 s.

125. Афанасьев А.П. Влияние водных путей Новгорода и Северо-Восточной Руси на природную среду Заволочья в XII-XIV вв. // Взаимодействие общества и природы в процессе общественной эволюции. – М., 1981. – С. 124-126.

126. Ефименко П.Е. Заволочьская Чудь. - Архангельск: Губернская типография, 1869. - 131 с.

127. Плечко Л.А. Старинные водные пути. - М.: Физкультура и спорт, 1985.- 104 с., ил.

128. Ушаков И.Ф. Краеведческий материал по истории: С древнейших времен до XVIII века / Мурманский гос. пед. ин-т. – Мурманск, 1962. – 92 с.

129. Карелия для путешественников. Туристическая схема. М 1: 1130000 / Схема состав-лена ООО «Онежский сувенир» в 2008 г., редактор А. Рогожина, художник Л. Долотовская, фото Л. Плоткин, схема подготовлена к изданию и отпечатан в 2008 г.а ВГУП «Аэрогеодезия». Картографическая основа. Роскартография, 2002, 2007. – СПб., ФГУП «Аэрогеодезия», 2008. – 1 л.

130. Республика Карелия. Дорожный атлас: Топографическая основа, автосервис, схемы транспортных узлов, дорожные знаки / Федеральная служба геодезии и картографии России. Автодорожные атласы России. Атлас составлен и подготовлен к изданию ФГУП «Аэрогеоде-зия» в 2004 г. – СПб.: ФГУП «Аэрогеодезия», 2004. – 81 с.: карты, схемы.

131. Медведев П.П. Математико-модельные методы анализа пространственно-временных структур как инструмент изучения этнических особенностей народной архитек-туры // «Свое» и «чужое» в культуре народов Европейского Севера. Тез. докл. Межвуз. конф. – Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1997. – С. 37-40.

132. Пименов В.В. К истории сложения типов поселений в Карелии // Советская этно-графия. - 1964. - № 2. - С. 3-18.

134. Культурное окружение северного побережья Ладожского озера. Финское культур-ное наследие в ландшафте северного побережья Ладожского озера. Окружающая среда Фин-ляндии. Вып. 236 / Центр окружающей среды Финляндии. - Хельсинки: типография Miktor Ky, 1998. - 230 с.

135. Пименов В.В. Вепсы: Очерк этнической истории и генезиса культуры. - М.-Л.: Нау-ка, 1965. - 264 с.

136. Рябинин Е.А. Финно-угорские племена в составе Древней Руси: К истории славя-но-финских этнокультурных связей: Историко-археологические очерки. – СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1997. - 260 с.: ил.

137. Рябинин Е.А. Чудь заволочская // Природа. - 1993. - № 8. – С. 22-29, ил.

138. Андреева Л.В. Характер расселения и типы планировочных структур поселений на территории Ленинградской области // Ленинград и Ленинградская область: Перспективы ин-тенсификации функциональной и планировочной структуры. Межвуз. темат. сб. тр. - Л.: ЛИСИ, 1986. - С. 75-82

139. Иконников А.В. Планировочные традиции в народном зодчестве // Архитектурное наследство. – 1962. - № 14. – С. 159-184, ил.

140. Иконников А.В., Артеменко В.В., Искржицкий Г.И. Основы градостроительства и планировка населенных мест. - М.: Высш. шк., 1982. - 247 с.: ил.

141. Севан О.Г., Годлевский Н.Н. Приемы размещения церквей и часовен в русских се-лах // Материалы XXVIII науч. конф. МАИ. - М.: МархИ, 1973. - С. 24-26, ил.

142. Кравец А.С. Вероятность и системы. – Воронеж, Воронежское кн. изд-во, 1970. – 192 с.

143. Zorawski J. O. Budowie formy architectonicznej. – Warsawa, 1962. - 182 s.

144. Рывкин В.Р. Формирование архитектурно-ландшафтной среды в условиях Карелии на примере Валаамского комплекса: композиционные и историко-архитектурные аспекты. Т.1. – Дис. на соиск. учен. степ. канд. архитектуры. – Петрозаводск, 1981. - 150 с.

145. Витов М.В. Русский Север в этническом отношении: Современный состав и проис-хождение основных компонентов // Вопросы географии. Вып. 83. Историческая география Рос-сии. – М.: Мысль, 1970. – С. 162-173.

146. Карелы Карельской АССР / Редкол.: А.С. Жербин (рук.) и др.; АН СССР. Карел. фил. Ин-т яз., лит. и истории Карел. филиала АН СССР. - Петрозаводск: Карелия, 1983. - 288 с.: ил., карт.

147. Кочкуркина С.И. Народы Карелии: история и культура. – Петрозаводск: Карелия, 2004. – 208 с. с илл. + вклейка. (картосхемы).

148. Овсянников О.В., Рябинин Е.А. Средневековые древности Кольского полуострова // Финны в Европе. VI-XV вв.: Прибалтийско-финские народы. Ист.-археол. исслед. – М., 1990. Вып. 2. – С. 125-134.

149. Пушкарев И.И. Описание Олонецкой губернии // Описание Российской империи в историческом, географическом и статистическом отношениях. Посвященное имени его императорскаго высочества, государя наследника цесаревича, великаго князя Александра Николаевича. Т. I. Кн. III. – СПб.: без изд-ва, 1845. – 118 с.

150. Тароева Р.Ф. Материальная культура карел (Карельская АССР): Этнографический очерк. – М.-Л.: Наука, 1965. – 222 с.: ил.

151. Рябинин Е.А. К этнической истории Русского Севера (чудь заволочская и славяне) // Русский Север: К проблеме локальных групп / РАН, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера), РФФИ. – СПб.: МАЭ РАН, 1995. - С. 13-42.

152. Овсянников О.В. Археологические памятники Чуди заволочской в бассейне Ваги // Вопросы финноугроведения. – Сыктывкар, 1979. – Ч.2. – С. 73-74.

153. Васильев Ю.С. Об историко-географическом понятии «Заволочье» // Проблемы ис-тории феодальной России. - Л., 1971. - С. 103-108.

154. Голубева Л.А. Чудь заволочская // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Ар-хеология СССР. - М., 1987 . - С. 64-66.

155. Дурасов Г.П. Каргополье. Художественные сокровища: [Альбом]. - М.: Советская Россия, 1984.- 208 с.: ил.

156. Зарубин Л.А. Важская земля в XIV-XV вв. // История СССР. - 1970. - № 1. - С. 182-187.

157. Крестинин В.В. Исторические начатки о двинском народе древних, средних, новых и новейших времен - СПб., 1784 – 69 с.

158. Лашук Л.П. Чудь историческая и чудь легендарная // Вопросы истории – 1969 - № 10 - С. 208-216.

159. Пошман А. Архангельская губерния в хозяйственном, коммерческом, философском, историческом и нравственном обозрении, с полезными на все оныя части заключениями. Сочинение Антона фон Пошмана (составленное в 1802 г.). Т. 1. – Архангельск: Губернская типография, 1873. – 195 с.

160. Пушкарев И.И. Описание Архангельской губернии // Описание Российской им-перии в историческом, географическом и статистическом отношениях. Посвященное имени его императорскаго высочества, государя наследника цесаревича, великаго князя Александра Николаевича Т. I. Кн. II. – СПб.: без изд-ва, 1845. – 114 с.

161. Голубева Л.А. Весь и славяне на Белом озере: X-XIII вв. – М.: Наука, 1973. – 212 с.: ил.

162. Кирпичников А.Н. Приладожская Лопь // Новое в археологии СССР и Финляндии. Докл. третьего сов.-фин. симпоз. по вопросам археологии. - Л., 1984. – С. 137-144.

163. Кочкуркина С.И. Сокровища древних вепсов. – Петрозаводск: Карелия, 1990. – 123 [3] с.: ил.

164. Кочкуркина С.И. Юго-восточное Приладожье в X-XIII в. / Карел.. фил. АН СССР, Ин-т яз., лит. и истории. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1973. - 150 с. со схем. и карт.; 2 л. ил.

165. Майнов В.Н. Приоятская чудь (весь - вепсы) // Древняя и новая Россия. – 1877. - Т.2. - № 5. - С. 38-53.

166. Майнов В.Н. Приоятская чудь (весь - вепсы) // Древняя и новая Россия. – 1877. - Т.2. - № 6. - С. 133-143.

167. Бернадский В.Н. Новгород и новгородская земля в XV веке. – М.-Л., 1961. – 212с.

168. Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Археологические памятники Древней Руси XI-XII вв. – Л., 1978. – 90 с.

169. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государ-ства. – М., 1951. – 217 с.

170. Европеус Д.П. К вопросу о народах, обитавших в Средней и Северной России до прибытия славян // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 139. - СПб., 1868. – С. 23-47.

171. Европеус Д.П. Об угорском народе, обитавшем в Средней и Северной России // Тр. 2 Археолоического съезда. Т.1. Отд. IV. - СПб., 1876. - С. 81-103.

172. Кирпичников А.Н., Рябинин Е.А. Финно-угорские племена в составе Новгород-ской земли // Советская археология. – 1982. - № 3. – С. 47-62.

173. Конецкий В.Я. Этнические процессы второй половины I тыс. н.э. на Северо-Западе в контексте истории хозяйства // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы науч-ной конференции. 11-13 ноября 1998 г. / Сост. В.Ф. Андреев; НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 1998. - С. 3-10.

174. Конецкий В.Я., Носов Е.Н., Хвощинская Н.В. О финно-угорском и славянском на-селении центральных районов Новгородской земли // Новое в археологии СССР и Финляндии. Докл. третьего сов.-фин. симпоз. по вопросам археологии. - Л., 1984. – С. 161-167.

175. Куза А.В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X-XIII вв. - М., 1975. - С. 186-192.

176. Медведев П.П. Деревянное гражданское зодчество Беломорского Поморья (опыт системного анализа с применением ЭВМ). Т.2 (Приложения). - Петрозаводск / ПГУ, 1985. Дис. на соиск. учен. степени кандидата архитектуры. - 311 с.: ил.

177. Создание многоцелевой образно-графической и текстовой базы данных по памятникам народной архитектуры Архангельского Примошья для сети Интернет: Отчет о НИР (промежуточный) / ПетрГУ; Руководитель П. П. Медведев. - № ГР 01.200.403266; Инв. № 02.200.403903. - Петрозаводск, 2004. - 150 с. - Соисполн.: Т. Д. Козлова; Е.И. Ратькова, Л.А. Де-вятникова, О. В. Дьяконова; Т. С. Зуева. - Библиогр.: с. 76-84.

178. Microsoft Excel. Электронные таблицы с деловой графикой и базами данных. Вер-сия 4.0 для Windows. Руководство пользователя. Книга 1. Приступая к работе, основы работы с электронными таблицами, базы данных, диаграммы, рисунки, печать, быстрые клавиши. – Б/м: Microsoft Corporation. !991. – 723 с.

179. Создание многоцелевой образно-графической и текстовой базы данных по памятникам народной архитектуры Восточного Поважья для сети Интернет: Отчет о НИР (заключительный). Ч. 1, Ч 2 / ПетрГУ; Руководитель П. П. Медведев. - № ГР 01.200.403266; Инв. № 02.200.403903. - Петрозаводск, 2010. - 680 с. - Соисполн.: Е.И. Ратькова, Л.А. Девятникова, Е.П. Медведева. - Библиогр.: с. 455-459.